Книга До рая подать рукой - Дин Кунц

Он не задавал вопросов, не выказывал ни малейшего интереса. Иногда откидывался на спинку, закрывал глаза, расслабляясь. Создавалось ощущение, что он спит. Случалось, что лицо его каменело, и он так пристально смотрел на Микки, словно терял терпение и действительно собирался сбросить ее с лестницы, невзирая на обещание незваной клиентки сопротивляться до последнего.

В один из таких моментов он резко поднялся.

– Чем дольше я слушаю, тем больше убеждаюсь, что не гожусь для этого дела. Ничего бы у меня не получилось, даже если бы я еще работал. Я даже не понимаю, чего вы от меня хотите.

– Я как раз к этому подхожу.

– Да, я полагаю, вы будете настаивать на том, чтобы к этому подойти. Тогда, чтобы дослушать вас до конца, мне потребуется пиво. Вам принести?

– Нет, благодарю.

– Я думал, вы знакомы с этой диетой.

– Больше на ней не сижу.

– С чем я вас и поздравляю.

– Я уже потеряла все годы, которые могла позволить себе потерять.

– А я, похоже, еще нет.

Фаррел ушел на кухню, и в сердце Микки начал закрадываться страх, что ее визит к детективу не принесет результата. Она наблюдала, как Фаррел достал из холодильника банку пива, открыл, выпил пару унций, поставил банку на стол, разбавил оставшееся в банке пиво виски.

Вернувшись к столу, но не присаживаясь за него, Фаррел, похоже, вибрировал от распиравшей его ярости, к которой рассказ Микки определенно не имел ни малейшего отношения. Так он и заговорил, стоя, холодно, скорее устало, чем зло, не скрывая внутреннего напряжения:

– Вы напрасно тратите мое и свое время, миссис Белсонг. Мое, конечно, многого не стоит. Если вы соблаговолите подождать, пока я воспользуюсь туалетом, это прекрасно. Или готовы уйти прямо сейчас?

Она едва не ушла. Безразличие Ноя Фаррела к ее горю свидетельствовало о том, что помощи от него ждать не приходится.

Но она осталась на стуле, потому что боль в его глазах противоречила нарочитому безразличию. На каком-то уровне она зацепила его, пусть он и не хотел ввязываться в это дело.

– Вы меня еще не дослушали.

– К тому времени, как я вас дослушаю, мне понадобятся трансплантаты барабанных перепонок.

Выходя из гостиной, он закрыл за собой дверь в спальню-ванную. Банку сдобренного виски «Будвайзера» унес с собой.

Скорее всего, в туалет ему не хотелось, и уж конечно, он мог обойтись без второй банки утреннего пива. То были поводы прервать рассказ и смягчить отказ. Обреченность Лайлани произвела на него впечатление, в этом Микки не сомневалась. Вот Фаррел и стремился к тому, чтобы не дать этому впечатлению убедить его, что он должен прийти на помощь.

По своему горькому опыту Микки знала, как здорово помогает алкоголь, если приходится принимать решение, несовместимое с моральными принципами, и требуется немного понизить порог чувствительности совести, дабы та не мешала принимать дурно пахнущее решение. Она разгадала стратегию детектива.

Фаррел не собирался возвращаться, не выпив крепленный дозой виски «Будвайзер». А вернувшись, он, скорее всего, прошествовал бы на кухню за третьей банкой, прежде чем сесть за стол. В таком состоянии ему было бы проще отделаться от Микки, он бы смог убедить себя, что дурно пахнущее решение – единственно верное.

Если бы она не знала о душевности Фаррела, проявившейся в деле Уинетты, то давно бы ушла.

Но у нее не гасла искорка надежды, потому что Ной Фаррел не привык пить по утрам, а может, и вообще не злоупотреблял спиртным в любое время дня и ночи. Доказательством того, что с выпивкой он не водит близкого знакомства, служило его стеснительное обращение с банкой пива: сначала отодвинул ее в сторону, словно она позорила его, потом нервно схватил, провел пальцем по ободу, щелкнул ногтем по стенке, будто проверяя, сколько осталось содержимого. Не чувствовалось той небрежности, легкости движений, которая сразу отличала профессионала от любителя.

Долгая история знакомства со спиртным убеждала Микки, что попытки дальнейшего давления на Фаррела не приведут к желаемому результату, и это один из тех случаев, когда отступление… и особый подход… – оптимальный вариант действий. Ей требовался его опыт, потому что она не могла позволить себе другого детектива и рассчитывала только на доброту, которую он проявил, помогая Уинетте. Тем более что и на этот раз на кону стояло благополучие ребенка.

Среди прочего, на столе лежали блокнот и ручка. Как только за Фаррелом закрылась дверь, Микки схватила и то и другое, чтобы написать:

«Отчим Лайлани – Престон Мэддок. Почитайте, что сказано о нем в Интернете. Он убил одиннадцать человек. Сейчас он представляется Джорданом Бэнксом, но женился под своей фамилией. Где они поженились? Доказательства? Кто такая Синсемилла? Как доказать, что у нее был сын-инвалид? Время на исходе. Интуиция подсказывает – девочка умрет максимум через неделю. Свяжитесь со мной через мою тетю, Дженеву Дэвис».

Ниже она записала телефон тети Джен и положила блокнот на стол.

Из сумочки достала триста долларов двадцатками. Это все, что она могла ему заплатить. Если говорить честно, она не могла позволить себе столь большую сумму, но резонно рассудила, что за такие деньги он, возможно, почувствует себя обязанным хоть что-то сделать.

Ее охватили сомнения. Конечно, он мог потратить задаток и на пиво. У нее было слишком мало денег, чтобы рискнуть десятью долларами, не то что тремястами.

Одна особенность, подмеченная Микки в Фарреле, убедила ее положить деньги на блокнот и прижать их ручкой. Злоупотреблял он выпивкой или нет, его мучили внутренние демоны, и это, по разумению Микки, характеризовало Фаррела с положительной стороны. Она понятия не имела, какая утрата или неудача стала причиной появления этих демонов, но по личному опыту знала, что такие люди по натуре добры и отзывчивы и попытаются изгнать демонов, если в нужный момент протянуть им руку помощи.

Прежде чем уйти, Микки обошла стол, чтобы взглянуть на дисплей. Просмотрев текст, поняла, что перед ней часть статьи, посвященной эпидемии сострадательных убийств, совершенных медицинскими сестрами, которые полагали себя ангелами смерти.

Холодок, вызванный скорее изумлением, чем страхом, пробежал по спине Микки, когда она вдруг осознала значимость момента, в который судьба свела ее с Фаррелом. Тетя Джен часто говорила, что совпадения на самом деле точно расположенные элементы большого мозаичного полотна, увидеть которое целиком не дано никому из нас. Теперь Микки почувствовала, что это полотно действительно существует, сложное, огромное и загадочное.

Покидая квартиру, она осторожно закрыла за собой дверь, словно воровка, уносящая украденные драгоценности, пока жертва спала сладким сном.

Торопливо спустилась по укрытым тенью пальмы ступеням.

Нарастающая жара летнего дня разморила крыс. Затихшие и невидимые, они дремали в норах, устроенных средь засохших ветвей.