Книга Лексика русской разведки. История разведки в терминах - Михаил Алексеев

3) Еще в мирное время необходимо разработать способы доставки донесений дальних агентов [‘тайные агенты, обеспечивающие решение задач, стоящих перед дальней разведкой’]…

5) Еще в мирное время в стране будущего противника желательно наметить надежных тайных агентов, сведущих, интеллигентных, которые покрывали бы страну сетью пунктов наблюдений. Эти агенты должны продолжать свою деятельность и по открытии военных действий, дабы не было перерыва в разведке и чтобы не тратилось непроизводительно время на приискание агентов в самую горячую пору мобилизации неприятеля.

Поэтому они должны были быть выбраны из таких людей, которые по своей национальности и роду занятий не могут быть принуждены покинуть свои постоянные места жительства.

С объявлением войны на этих тайных агентов должна быть возложена разведка мобилизации, призыва разных контингентов, формирований новых частей, посылки подкреплений, подготовки и работы железных дорог, политического и экономического состояния страны и проч.

Заранее же должны быть выработаны меры по доставке сведений (шифр, условный язык и др.) на случай разрыва между государствами.

Б. Ближней

а) Прием, практикуемый войсковой разведкой в мирное время, т. е. стремление только глазом определить численность войск противника в том или другом пункте и фронте, занимаемом им, оказался недостаточным.

Разведка числа неприятельских войск на глаз имеет еще значение для небольших отрядов, но для создания картины общего положения армии противника этого совершенно недостаточно. При современных боевых условиях надо раз и навсегда расстаться с мыслью о возможности разъездам “заглядывать в тыл” и “в резервы противника”. Такие задачи по плечу лишь крупным конным отрядам, высылка коих не может происходить часто. Результаты войсковой разведки только тогда полны и ценны, когда ею определяются войсковые части противника. Последнее достигается добычей пленных и документов. …

б) Разведка лазутчиками.

1) Лазутчик должен быть грамотный, знающий язык противника, надлежаще ознакомлен с организацией и формой одежды противника. Подготовка может вестись в школах по типу устроенной в последнее время мукденским комиссаром. Показание лазутчика должно быть документально обосновано, насколько это возможно.

2) Лазутчик должен быть заинтересован в том, чтобы добросовестно выполнить поручение.

Штабс-капитан Афанасьев в штабе 1-й армии и штаб 4-го Сибирского армейского корпуса имели, например, по одному вполне надежному лазутчику, служившему из чувства мести за обиды, причиненные японцами их семьям.

Взятие заложников и крайняя суровость за обман до конца войны не имели у нас места. Японцы, насколько известно, широко применяли эти два средства и с пользой.

Плата лазутчикам должна отвечать качеству сведения: близорукая экономия вредит только делу.

3) Кроме разведчиков, посылаемых из штабов в расположение противника, крайне желательно иметь постоянных агентов в важнейших пунктах этого расположения (так называемых резидентов). Для передачи донесений полезно учреждение передаточных контор (род летучей почты), как это было организовано у японцев.

Кроме того, желательно иметь лазутчиков при самих войсках (например, в качестве мелких торговцев, возчиков, разносчиков и т. п.)»[823].

Все эти, безусловно, разумные и справедливые выводы, в первую очередь, в части организации дальней разведки, которую в дальнейшем назовут стратегической разведкой, по большей части, так и остались на бумаге. И к Первой мировой войне разведка подошла с теми же просчетами и упущениями, которые были вскрыты в ходе Русско-японской войны 1904–1905 гг., так и не приняв во внимание сделанные однозначные рекомендации. За подобную близорукость и головотяпство пришлось дорого расплачиваться.

Агенты, которые в отличие от гласных, официальных агентов — дипломатических, военных и военно-морских — осуществляли деятельность исключительно тайно, скрытно, неофициально, негласно, назывались и негласными агентами и тайными агентами.

Так, в «Рапорте о разведывательной деятельности Варшавского военного округа» начальника штаба округа генерал-лейтенанта А. Е. Чурина начальнику Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) генералу от инфантерии Ф. Ф. Палицыну от 18 января 1906 г. отмечалось, что «для сбора сведений о вооруженных силах сопредельных с Варшавским военным округом государств до сего времени» применялись, в том числе, «командировки за границу тайных агентов штаба округа»[824]. Начиная с 1907 г. определение негласный агент все чаще встречается в отчетных документах разведывательных органов России, однако при этом продолжают сохраняться понятия тайный агент и тайная агентура.

В начале XX в. происходят неоднократные реорганизации центральных органов как военного министерства, так и морского ведомства, что приводит к соответствующим трансформациям структур, организующих военную и морскую разведки. Одновременно меняются названия этих структур, равно как и их подчиненность. Новая штатная структура ГУГШ, принятая 22 апреля 1906 г., организационно закрепила неофициально существующее разделение добывающих и обрабатывающих функций разведывательного органа. Так, добывающие функции разведки были сосредоточены в 5-м делопроизводстве 1-й части обер-квартирмейстераУправления генерал-квартирмейстера ГУГШ. Делопроизводителем 5-го делопроизводства был назначен Генерального штаба полковник Михаил Алексеевич Адабаш[825], имевший опыт разведывательной работы и состоявший ранее, согласно старым штатам, в должности столоначальника 7-го отделения 1-го (Военно-статистического) отдела Управления генерал-квартирмейстера ГУГШ. В 5-м (разведывательном) делопроизводстве были выделены офицеры — помощники делопроизводителя Генерального штаба капитан Оскар Карлович Энкель[826] и Генерального штаба капитан Павел Федорович Рябиков, которые отвечали соответственно за «восточное» и «западное» направления российской разведки.