Книга Адмирал Эндрю Каннингхем - Дмитрий Лихарев

Останавливать конвои было уже поздно. Радиограммы могут дойти не до всех соединений. Одни из них продолжат свой путь, другие — нет. Каннингхэм, имевший почти четверть вековой опыт службы на Средиземном море, знал, что в этих местах на заходе солнца ветер обычно приобретает характер резких порывов и его напор ослабевает. Уповая на это, он с трепетом в сердце решил позволить событиям развиваться по намеченному графику. В полдень флотилии десантных судов начали выходить из Гранд-Харбора в открытое море. Каннингхэм видел, как они зарывались в высокие волны, временами полностью исчезая из вида.

Ближе к вечеру, стараясь чем-то себя занять, командующий флотом вместе со своим начальником штаба отправились на один из аэродромов. Это было не самое лучшее место для посещения. Казалось, все небесные ветра ревели и завывали вокруг контрольной вышки. После 20.00 ветер стал определенно стихать. С наступлением сумерек начали стартовать транспортные самолеты с десантниками и планеры. Они поднимались на высоту всего 150–200 метров в парах с буксирующими их самолетами. Иногда один самолет тащил за собой два или три планера, и их неяркие навигационные огни можно было видеть еще далеко. В бледных отсветах луны они походили на огромных летучих мышей. И лишь временами, когда стихали порывы ветра, можно было расслышать рокот моторов.

Как выяснилось, в штормовой погоде имелись свои плюсы для союзников. Итальянская авиаразведка давно обнаружила крупные войсковые конвои союзников, двигавшиеся с разных направлений к центру Средиземного моря, и аккуратно фиксировала все их передвижения. Командование противника сделало совершенно правильное предположение о том, что готовится крупная десантная операция на Сицилии. Поэтому с начала июля гарнизоны на сицилийском побережье находились в состоянии повышенной готовности. Итальянский флот организовал круглосуточное патрулирование. Но именно в ночь на 10 июля гарнизоны, успокоенные непогодой, пребывали в уверенности, что при таких условиях никто не решится высаживать десант, и позволили себе расслабиться. Сиракузы и Аугуста находились совсем близко от мест высадки, но «итальянские моряки укрыли свои суда в бухтах, а сами укрылись в постелях».

В течение ночи конвои и эскадры союзников соблюдали полное радиомолчание. Только около 5.00 Каннингхэм получил радиограмму, сообщавшую, что, в целом, высадка идет успешно, и что английская морская пехота смогла высадиться даже на левом фланге канадцев, к западу от мыса Корренти и к юго-западу от мыса Пассеро. Адмирал отлично знал это место, пожалуй, самое худшее при штормовом ветре, дувшем с данного направления, поскольку оно было слишком открытым. Он так обрадовался, что немедленно прошел в кабинет Эйзенхауэра и сообщил ему эту новость. С того момента начали поступать донесения об успешных высадках практически во всех пунктах. В первые часы операции союзники почти не встречали сопротивления.

Утором Каннингхэм поднялся на борт быстроходного минного заградителя «Абдиель» и отправился к сицилийскому побережью. На южных пляжах, где высаживались американцы, все еще грохотал сильный прибой. Многочисленные десантные суда, выброшенные на берег, свидетельствовали, в каких сложных условиях им приходилось выполнять свою задачу. Высадка, которой руководил старый знакомый Каннингхэма контр-адмирал Алан Кирк, проходила особенно трудно. Ему достался абсолютно открытый наветренный берег. Каннингхэм приказал просигналить ему свои поздравления. С мостика «Абдиеля» удалось рассмотреть следы недавнего сражения; воронки от авиабомб, группки спешно отступавших итальянских солдат далеко впереди. Вдали слышался гул артиллерийской канонады или бомбежки.

Войска союзников быстро продвигались вперед. Единственная по-настоящему опасная ситуация сложилась у Гелы, где 11 июля немцы предприняли мощную контратаку против американской 1-ой дивизии. Ожесточенный бой длился с 8.00 до 16.30. В какой-то момент немецкие тапки даже прорвались на пляж. Но американцы держались стойко, поддерживаемые огнем тяжелой морской артиллерии. Особых успехов добился монитор «Аберкромби» со своими 15-дюймовыми орудиями. В конечном итоге опасный прорыв был ликвидирован. Паттон признался, что ситуация тогда сложилась очень рискованная.

В последующие дни флоту пришлось действовать очень активно. Корабли обеспечивали снабжение армии, доставляли подкрепления, организовывали противолодочное и противовоздушное патрулирование вблизи огромного количества транспортов, разгружавшихся у пляжей. Крейсеры и эсминцы поддерживали армию артиллерийским огнем. Каннингхэм стал свидетелем того, как его прежний флагманский корабль «Уорспайт» обстрелял Катанию из своих 15-дюймовых орудий. Выходя на артиллерийскую позицию, линкор развил весьма приличную для такого престарелого корабля скорость в 23,5 узла. Каннингхэм почел себя обязанным просигналить ему: «Операция проведена отлично. Чувствуется, что когда старушка задерет юбки, она еще может бегать».

Сиракузы были заняты уже к вечеру первого дня и превратились в важнейший порт снабжения. После упорных боев, на рассвете 13 июля союзники захватили Аугусту. Таким образом, военный флот получил защищенную якорную стоянку, пригодную для большого числа кораблей практически любого размера. После первоначальной задержки войска генерала Патто-на осуществили впечатляющий прорыв, захватив к 22 июля Марсалу, Трапани. Палермо и 45.000 пленных. За две недели они очистили от противника всю западную оконечность острова. Дальнейшее продвижение американцев на восток проходило по прибрежной скалистой дороге в направлении Мессины. Отступавшие немцы сделали ее местами почти непроходимой, взрывая тоннели. Тем не менее. Паттон успешно продвигался, высаживая с кораблей десантные части: за линией фронта противника и не давая ему закрепиться. Каннингхэм очень комплиментарно отозвался о действиях американского генерала, считая их «великолепным примером надлежащего использования морской мощи».

На Сицилии американцы под руководством Паттона явно обставили англичан. 8-я армия Монтгомери застряла под Катанией, где доминировал мощный бастион на горе Этна. Эйзенхауэр втайне радовался, что американцам удалось взять своеобразный реванш за неудачи в Тунисе.

Что касается военного флота, то во время вторжения он понес совсем небольшие потери. С 10 по 31 июля Западная оперативная группа потеряла эсминец, минный тральщик, одно грузовое судно и 2 эскортных корабля. В восточном секторе противнику удалось потопить 6 транспортов, суммарным тоннажем 41.509 т. Особенно болезненно было воспринято потопление госпитального судна «Таламба». 10 июля его разбомбила фашистская авиация, хотя белый корабль с большими красными крестами на бортах и верхней палубе, полностью освещенный, не вызывал сомнений в своем функциональном предназначении. Не обошлась без боевого крещения и мощная эскадра Алджернона Уиллиса в составе 4 линкоров и 2 авианосцев, которая осуществляла дальнее прикрытие высадки десанта. В ночь на 16 июля одиночный немецкий самолет торпедировал авианосец «Индомитебл». Ситуация получилась глупейшая: стояла тихая лунная ночь, авианосец шел в плотном окружении эскортирующих эсминцев, в небе над эскадрой кружили многочисленные истребители прикрытия. Тем не менее, «Индомитебл» получил торпеду и был серьезно поврежден. Как впоследствии пояснили Каннингхэму, пилоты палубной авиации не смогли идентифицировать самолет противника, который вроде бы выполнил IFF (identification — friend or foe). Командующего их оправдания не впечатлили. В назидание он прочел пилотам авианосца нотацию, указав, что любой самолет, представляющий угрозу эскадре и не подавший отчетливый опознавательный знак, надлежит немедленно атаковать. Кроме авианосца из боевых кораблей во время обстрела побережья получили повреждения легкие крейсера «Клеопатра» и «Ньюфаундленд».