Книга Андропов - Рой Медведев

Для консультации Андропова (естественно, негласно) летом 1983 года был приглашен американский специалист — профессор А. Рубин. Вот как описывает это событие Чазов: «Ни один из визитов А. Рубина (второй состоялся в январе 1984 года) в Москву не стал предметом обсуждения в прессе или каких-то разговоров и дискуссий в американских кругах. А. Рубин сохранил полную конфиденциальность полученных данных, хотя и подвергался искушению сделать своеобразную рекламу на участии в лечении Андропова. Диагноз и принципы лечения Андропова были предельно ясны. Подагра, которой он страдал несколько десятилетий, привела к полной деструкции обеих почек и полному прекращению их функций. Андропов, его окружение, в основном руководство КГБ, ставили вопрос о возможности пересадки почек. Причем окружение Андропова просило, чтобы консультация проходила без участия советских специалистов, которые, по их мнению, могли оказывать определенное "психологическое", "коллегиальное" давление на А. Рубина в оценке состояния и рекомендациях метода лечения. Я понимал, что эта просьба исходит от Андропова, и просил А. Рубина быть предельно откровенным и беспристрастным. Мне понравилось, как он держался во время консультации, — общительный, вежливый, очень пунктуальный и в то же время с чувством достоинства, присущим специалистам высокого уровня. Он полностью подтвердил правильность тактики лечения, избранной советскими специалистами, и отверг возможность пересадки почек. Консультация А. Рубина имела большое значение, так как сняла в определенной степени напряженность, связанную с постоянными вопросами представителей КГБ: все ли делается для Андропова, правильно ли его лечат?.. Консультация А. Рубина произвела впечатление и на Андропова, который после нее успокоился и начал работать в силу своих возможностей»[313].

Хотя Юрий Владимирович и надеялся прожить еще 6–7 лет, но он не мог не считаться с опасностью покинуть этот мир гораздо раньше. Поэтому кроме «плана-максимум», рассчитанного на 6–7 лет, он, как я думаю, разрабатывал и какой-то «план-минимум» — на 2–3 года. Его деятельность позволяет предположить, что в этот срок он намеревался навести в стране жесткий порядок, основанный в большей мере на суровой дисциплине, а отнюдь не на демократии, гласности и многопартийности. Он предполагал осуществить широкие, но осторожные экономические реформы. Он, несомненно, надеялся полностью устранить от власти «днепропетровскую мафию» и создать в партии но- вую руководящую группу, которую по западной терминологии можно было бы назвать «командой» Андропова. Однако для этого ему нужно было довести партию до очередного, XXVII съезда, чтобы закрепить как в новом составе ЦК, так и в новой Программе КПСС и резолюциях съезда те изменения, которые должны были бы произойти в стране и в партии по его, Андропова, инициативе. Но он все же не предполагал, что ему не будет суждено дожить не только до съезда партии, но даже до выборов в новый Верховный Совет СССР, которые намечались на 4 марта 1984 года.

Болезни и недомогание ненамного сократили рабочий день Андропова, но существенно изменили характер и формы его деятельности. Ему пришлось отказаться от поездок даже на предприятия Москвы и не планировать поездок по стране. Не планировались и визиты Андропова в страны Варшавского Договора, а тем более в западные страны, хотя многие лидеры этих стран получили приглашение побывать в Москве.

В мае и июне Андропову становилось все труднее передвигаться, а тем более подниматься по лестнице или выходить из машины без посторонней помощи. Он уже не каждый день приезжал в ЦК и часть работы и встреч перенес в кабинет своей подмосковной резиденции. Для облегчения работы и принятия решений Андропов стал еще больше консолидировать власть в своих руках и занял вакантный до сих пор пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР.

Избрание его состоялось 6 июня 1983 года на очередной сессии Верховного Совета. Решение было принято единогласно.

Андропов произнес краткую благодарственную речь, не выходя на трибуну перед депутатами, а лишь поднявшись со своего места в президиуме. Мало кто из депутатов, однако, знал, что это связано с его болезнью и недомоганиями. В июле и августе 1983 года здоровье Андропова продолжало ухудшаться. У него на ногах появились незаживающие язвы, усилилось дрожание рук, большую часть времени он работал в загородном доме, часто не вставая с постели. Во время визита в Москву канцлера ФРГ Г. Коля Андропов принимал его в Кремле, однако не смог без помощи двух телохранителей выйти из машины и подняться на тротуар перед Кремлевским дворцом. — Кто-то из немецких корреспондентов сумел в это время сделать несколько снимков, и они были опубликованы в журнале «Шпигель».

1 сентября утром Андропов провел, как потом оказалось, последнее в своей жизни заседание Политбюро. По свидетельству В. Воротникова, генсек выглядел очень усталым и малоподвижным. В этот же день вечером он улетел в Крым, в отпуск. Уже через несколько дней отдыха состояние Андропова улучшилось, и он стал вполне сносно ходить. Вскоре, однако, самочувствие больного генсека вновь резко ухудшилось. Согласно воспоминаниям Е. Чазова, начавшийся кризис был связан с трагическим случаем, произошедшим с Юрием Владимировичем во время отдыха: «Перед отъездом из Крыма мы предупредили всех, в том числе и Андропова, что он должен строго соблюдать режим, быть крайне осторожным в отношении возможных простуд и инфекций. Организм, почти полностью лишенный защитных сил, был легко уязвим и в отношении пневмонии, и в отношении гнойной инфекции, да и других заболеваний. Почувствовав себя хорошо, Андропов забыл о наших предостережениях и решил, чтобы разрядить, как ему казалось, больничную обстановку дачи, съездить погулять в лес. Окружение не очень сопротивлялось этому желанию, и он с большим удовольствием, да еще легко одетый, несколько часов находился в лесу. Надо знать коварный климат Крыма в сентябре: на солнце кажется, что очень тепло, а чуть попадешь в тень зданий или леса — пронизывает холод. К тому же уставший Андропов решил посидеть на гранитной скамейке в тени деревьев. Как он сам сказал позднее, он почувствовал озноб, почувствовал, как промерз, и попросил, чтобы ему дали теплую верхнюю одежду. На второй день развилась флегмона. Когда рано утром вместе с нашим известным хирургом В. Д. Федоровым мы осмотрели Андропова, то увидели распространяющуюся флегмону, которая требовала оперативного вмешательства. Учитывая, что может усилиться интоксикация организма, в Москве, куда мы возвратились, срочно было проведено иссечение гангренозных участков пораженных мышц. Операция прошла успешно, но силы организма были настолько подорваны, что послеоперационная рана не заживала… Мы привлекли к лечению Андропова все лучшие силы советской медицины. Однако состояние постепенно ухудшалось — нарастала слабость, он опять перестал ходить, рана так и не заживала. Нам все труднее и труднее было бороться с интоксикацией. Андропов начал понимать, что ему не выйти из этого состояния»[314].

Вернувшись в Москву, Андропов уже не появлялся в своих кабинетах на Старой площади и в Кремле, а вскоре покинул и квартиру на Кутузовском проспекте и подмосковную резиденцию. Он отказался от ряда запланированных встреч с политическими и общественными деятелями Запада, сославшись в одном из опубликованных писем к приехавшей в Москву группе борцов за мир на «простудное заболевание». В конце сентября Андропов был вынужден лечь в больницу под постоянное и непрерывное наблюдение врачей. Он не смог присутствовать 6 ноября на торжественном собрании в Кремле, посвященном 66-летию Советского государства. Не было его на трибуне Мавзолея и 7 ноября 1983 года во время военного парада и демонстрации московских трудящихся.