Книга Симон Визенталь. Жизнь и легенды - Том Сегев

В 1981 году, когда появились слухи о нацистском прошлом Вальдхайма, Гилель Зайдман, нью-йоркский знакомый Визенталя, спросил его, что ему об этом известно, и Визенталь написал ему, что эти слухи его «не слишком радуют». Он сообщил Зайдману, что изучил биографию Вальдхайма и выяснил, что тот не был замешан в преступлениях ни против евреев, ни против людей других национальностей, в связи с чем еще раз сформулировал один из основополагающих пунктов своего мировоззрения: не каждый немецкий офицер был обязательно офицером нацистским. Это, писал Визенталь, вопрос идеологический. В нацистской партии Вальдхайм никогда не состоял; просто оккупировав Австрию, немцы призвали в армию всех, кого можно, и выбора ни у кого не было: служить обязывали каждого. «Мы, – писал Визенталь, – должны сконцентрироваться на тех, кто действительно виновен. Мы не можем называть человека нацистом только потому, что он не является другом Израиля». Он признавал, что некоторые подразделения вермахта тоже принимали участие в убийстве евреев, но подчеркивал, что искать надо конкретных людей, совершивших конкретные преступления, а не обвинять всех скопом.

Таким образом, еще с 1979 года Визенталь знал, что Вальдхайм лгал, но, не проверив, чем именно тот во время службы в армии занимался, продолжал верить в его невиновность. Он знал Вальдхайма уже давно, ценил его, разделял его политические взгляды и к тому же еще много лет тому назад поручился, что Вальдхайм чист. Кроме того, ему льстил тот факт, что он мог безо всякого труда связаться с самим Генеральным секретарем ООН. Когда он попросил Вальдхайма подключиться к поискам Менгеле, тот побещал помочь, за что Визенталь не знал, как его благодарить. «Вы истинный защитник справедливости», – писал он. Вальдхайм же, в свою очередь, восхвалял Визенталя за то, что тот не давал миру забыть о преступлениях нацизма, а также за его участие в борьбе против геноцида и расизма, в полном соответствии с принципами гуманизма и защиты прав человека, которыми руководствовалась ООН.

Теоретически Визенталь вполне мог бы Вальдхайма шантажировать, но нет никаких оснований подозревать, что он предпринимал подобные попытки. Точно так же, как нет причин полагать, будто Вальдхайм знал, что Визенталю удалось раскрыть его секрет.

2. Глубокая глотка

Когда в январе 1986 года Эли Розенбаум прибыл в Вену, он ничего этого не знал, но социал-демократ, с которым его свел Цельман, выставил условие: Розенбаум ни в коем случае не должен общаться с Визенталем; в противном случае он (социал-демократ) прервет с ним всякие контакты. Розенбаум выразил недоумение, но получил разъяснение, что Визенталь Вальдхайма поддерживает и будет его «отмазывать». Розенбаум пообещал от контактов с Визенталем воздерживаться, но тем самым приобрел себе врага: ничто не могло разозлить Визенталя больше, чем следствие, в котором он не принимал участия. Когда он об этом узнал, то сам факт, что кто-то вдруг захотел изучить прошлое Вальдхайма, его не удивил: он счел это обычным проявлением предвыборной борьбы. Однако застарелая неприязнь к ВЕК, не пожелавшему в свое время заниматься поисками Эйхмана, вспыхнула в нем с новой силой.

Свое пребывание в Вене Розенбаум описывает так, словно излагает сюжет какого-то остросюжетного фильма. Хотя он и действовал за спиной Визенталя, ему тоже хотелось чувствовать себя «охотником за нацистами». Имени социал-демократа, с которым сотрудничал, он в своей книге не называет и изображает его как некий гибрид «Третьего человека» Грэма Грина и «Глубокой глотки» из уотергейтского скандала, но впоследствии Визенталь утверждал, что ему удалось выяснить, кто это: член австрийского парламента от Социал-демократической партии Петер Шидер. В любом случае этот человек сумел, по-видимому, безо всякого труда раздобыть материалы, переданные Розенбауму. Между тем дело Вальдхайма хранилось в одном из правительственных архивов, а власть в то время находилась в руках социал-демократов.

Полученные Розенбаумом материалы (включая фотографию Вальдхайма в военной форме, сделанную в 1943 году) доказывали, что бывший генсек ООН солгал, и в последующие несколько месяцев Розенбаум, как и его коллеги, вел свое расследование с большим энтузиазмом. Много лет спустя он скажет, что вопросом о том, почему ВЕК должен был разоблачать преступное прошлое Вальдхайма, ни он, ни его товарищи ни разу не задавались. Они рассматривали это как свой моральный долг, как нечто само собой разумеющееся. Однако в действительности у ВЕК как организации была убедительная причина на Австрию сердиться.

В январе 1985 года в Вене проходила очередная конференция ВЕК. Это был жест примирения и доброй воли. Но как раз в это время в Вену прилетел известный военный преступник, бывший офицер СС Вальтер Редер. С 1951 года он сидел в итальянской тюрьме за участие в убийстве тысячи восьмисот гражданских лиц, но по просьбе австрийского правительства был помилован. При этом в аэропорту ему устроили чуть ли не официальную встречу, а министр обороны Фридхельм Фришеншлагер пожал ему руку, и несколько делегатов конференции потребовали, чтобы в знак протеста она была отменена. Леон Цельман поспешно договорился с канцлером Фредом Зиновацем, чтобы тот позвонил президенту ВЕК Бронфману и принес свои извинения, после чего делегаты согласились остаться, но обиду они не забыли.

У генерального секретаря ВЕК Исраэля Зингера была также и личная причина мстить австрийцам. Его отец, проживавший в период нацизма в Вене, был одним из тех евреев, которых заставили щеткой соскребать с тротуара антинацистские лозунги. Эта унизительная сцена запечатлена на одной из самых знаменитых фотографий.

Наконец, ненавидели «вековцы» Вальдхайма (и мечтали ему отомстить) еще и за его отношение к Израилю. В их глазах он был мерзавцем, заслуживавшим наказания.

Между тем Вальдхайм тогда уже не был Генсеком ООН, а тратить такие усилия на то, чтобы помешать ему стать президентом Австрии, вряд ли того стоило. Поэтому представляется, что руководители ВЕК так увлеклись этой «войной» и еще по одной причине: им нужно было чем-то заняться. Дело в том, что в 70-е годы ВЕК вел борьбу за право советских евреев на выезд за границу, и эта кампания проходила в условиях жестокой конкуренции между различными еврейскими организациями: те, кто кричал громче, считались более преданными еврейскому делу, – однако в середине 80-х годов «холодная война» подошла к концу, и борьба за права советских евреев сошла на нет. Кампания против Вальдхайма дала ВЕК возможность снова сплотить американских евреев вокруг себя и поднять их на борьбу за высокие и патриотические идеалы.

Материалы, привезенные Розенбаумом из Вены, не оставляли сомнений в том, что Вальдхайм солгал, но «младотуркам» (как называл Зингер жаждавших дела и известности активистов ВЕК) было этого мало: им хотелось доказать, что Вальдхайм был еще и военным преступником. С этой целью они наняли историка и послали его рыться в архивах.

Слухи о том, что перед выборами могут всплыть компрометирующие Вальдхайма факты, дошли до корреспондента «Профиля» Губертуса Чернина. Редактор журнала Петер Михаэль Лингенс (в прошлом – ассистент Визенталя) попросил Вальдхайма разрешить Чернину прочитать его личное дело в государственном архиве, и тот согласился. В результате выяснилось, что Вальдхайм был членом нацистской студенческой ассоциации и служил в конном подразделении штурмовых отрядов СА, помогавших нацистам захватить власть. Это была сенсация. Она была опубликована в марте 1986 года – сначала в «Профиле», а на следующий день в газете «Нью-Йорк таймс», с которой «Профиль» договорился об этом заранее.