Книга Схватка за Амур - Станислав Федотов

– Сэр, вы о чем-то задумались? – ворвался в мысли Сеймура холодный голос императора.

– Нет-нет, ваше величество, я весь внимание.

– Так побудите же ваше правительство написать о своей позиции, и пусть оно сделает это без колебаний. Я доверяю английскому правительству. Я прошу у него не обязательства, не соглашения: это свободный обмен мнений и, в случае необходимости, слово джентльмена. Для нас этого достаточно.

На второй встрече с послом, всего лишь через пять дней, Николай Павлович опять говорил о разделе Турции, не касаясь Малой Азии, Месопотамии, Аравии… Он внушал Сеймуру, что Франция и Австрия не будут вмешиваться. Посланнику было даже по-человечески жаль российского самодержца, который усердно рыл себе яму, не понимая, что ни Франция, ни Австрия не хотят усиления русских, а для Англии ее коммерческие интересы всегда стояли и стоят на первом месте, что ей не нужны торговые конкуренты где бы то ни было. Хоть на Средиземном море, хоть на Тихом океане. А потому она ни за что не согласится уничтожать Турцию, которая ей нужна как заслон от притязаний России на Ближний Восток и Индию.

Так и случилось. 9 февраля Лондон ответил категорическим отказом на предложение Петербурга. Статс-секретарь по иностранным делам Россел удивлялся, с чего это Россия решила, что Оттоманская империя на грани распада, и выказывал сомнение, что Франция и Австрия равнодушно воспримут англо-российское соглашение.

Николай Павлович еще дважды встречался с послом и пытался через него повлиять на позицию Лондона, но – безрезультатно. Теперь у него было два выхода: либо отступиться от своего замысла до лучших времен, либо идти напролом, уповая на то, что Англия без поддержки Франции и Австрии на войну с Россией не решится. Он колебался, и, как часто бывало прежде, ему страшно захотелось приклониться к Елене Павловне, узнать, что она думает по этому поводу – в ее салоне наверняка уже все обсудили, – и, может быть, получить добрый совет.

С тем он и приехал в Михайловский дворец. Приехал в пятницу, без предупреждения, в самое невизитное время, когда обед уже закончился, а вечерние гости еще не начали съезжаться. Рассчитывал на встречу vis-a-vis, но великая княгиня оказалась не одна.

– Кто это у тебя в неурочное время? – недовольно спросил император, заглядывая через ее плечо в маленькую гостиную, освещенную всего одним трехсвечовым канделябром.

– Мои всегда желанные гости, – улыбнулась Елена Павловна. – Николаша Муравьев с супругой.

Николай Павлович вспомнил, что ему вчера доложили о приезде генерал-губернатора, но, всецело занятый мыслями о турецком вопросе, он отмахнулся, назначив аудиенцию Муравьеву на следующую среду.

– Они тебе помешают? – уже совершенно серьезно спросила Елена Павловна.

Николай Павлович на секунду задумался.

– Генерал, пожалуй, нет, а она – да. Впрочем, пусть поскучают вместе. Я у тебя долго не пробуду.

– Хорошо. Проходи в кабинет, я их предупрежу.

Император, в сопровождении слуги с канделябром, прошел в кабинет, где встречался с Сеймуром, жестом отпустил слугу и уселся в углу дивана-оттоманки. Усмехнулся: сейчас вся Турция – как эта оттоманка, так и притягивает усесться на нее.

В дверях кабинета появилась Елена Павловна, в свои сорок шесть лет по-прежнему стройная и очаровательная. У Николая Павловича сдвоило сердце, и он с неожиданной легкостью поднялся ей навстречу. Они сошлись в центре кабинета, он взял ее за руку, пожал и поцеловал в щеку. Она ему ответила таким же поцелуем, выпростала руку и села в кресло рядом с оттоманкой, пригласив гостя на диван.

– Почему ты все время ходишь в темном? – спросил он, усаживаясь. – Михаил умер три с половиной года назад, а ты по-прежнему в трауре.

– Да, я в трауре, – негромко ответила она. – И буду в трауре до конца жизни. Но не по Михаилу, а по любви.

Николай Павлович от неожиданности громко сглотнул и закашлялся.

– Прости меня, Лена, – еле выговорил он. – Прости!

– Это ты меня прости, дорогой. – Она погладила его по плечу. Он схватил ее руку, прижал к щеке; она осторожно высвободилась. – Ты же не за этим сюда пришел.

Николай Павлович уронил руки, кивнул:

– Да, да, конечно… Сейчас… – Он глубоко вдохнул, приходя в себя. – Один момент… Вот, кажется, все. Лена, мне требуется твое мнение, твой совет.

Он коротко рассказал великой княгине о своих замыслах по Турции, о встречах с послом, начиная с первой, в стенах этого дворца, об отказе англичан.

– Думаю, что твой салон это уже обсудил и выводы сделал…

– Да, дискуссия была. Я не стану называть имена дискутировавших, но суть вывода такова: раздел Турции сейчас не ко времени. Она, конечно, за последние двадцать лет ослабела, это видно хотя бы по тому, как покорно принимала навязанные ей условия по Проливам, а теперь и по Святой земле. Но ведь издавна известно: загнанный в угол зверь может очень сильно огрызнуться.

– Без поддержки со стороны она не посмеет.

– А почему ты решил, что у нее не будет поддержки? Англия же не согласилась с тобой. Возьмет и поддержит – всему миру известно коварство Альбиона.

– В одиночку они не решатся.

– Как у тебя все здорово: не посмеет, не решатся! И почему – в одиночку? Ты думаешь, Австрии приятно, что Россия хочет выйти на Балканы? Она и сама туда прийти не прочь. А Франция? Ты послал Наполеону оскорбительное по сути поздравление, назвав его не братом, а только другом…

– Да, он для меня нелигитимный император!

– И ты считаешь, что он в отместку не пойдет на союз с Англией? Да бегом побежит! Ему еще за дядю отомстить захочется…

– Но мои послы отовсюду – из Лондона, Парижа, Вены, Берлина – понимаешь, отовсюду – шлют благоприятные послания. И Нессельроде уверяет, что в Европе все спокойно.

– Твои послы… Нессельроде… – губы Елены Павловны скривились в презрительной усмешке. – Да они боятся слово тебе поперек сказать, вот и пишут то, что тебе хочется читать.

Николай Павлович вскочил, как ужаленный, и снова сел:

– Не может быть! Они же знают, что за ложь я их в порошок сотру!

– Ты думаешь, это поможет? – вздохнула Елена Павловна. – Нессельроде, Нессельроде… Да из него, как русские говорят, песок сыплется, а не политические идеи. Он же весь в прошлом, твой Нессельроде, и послы его не лучше. По ним за границей судят о России и потому считают, что она далеко отстала от Европы.

– Хорошо, – сердито сказал император, – об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз. Сейчас у меня иное на уме. Значит, ты и твои друзья считаете, что Россия должна отступить?

– Временно – да. Мы не сможем воевать с коалицией.

– Коалиции пока что нет, и я уверен, что не будет. – Император встал, поправил свой повседневный мундир и склонил голову. – Благодарю за совет. Я подумаю.