Книга Рандолевый катран - Сергей Буянов

– Я нашёл лучший! Прямо из Германии! – Волконский вынул из кармана полный пузырёк с витаминами для беременных.

– Я даже не знаю, – Нина Петровна помялась с ноги на ногу. – Пряхина не советовала принимать импортных витаминов.

– Почему?

– Они экспериментальные. Всякие пищевые добавки, наполнители. Когда пройдёт время, три поколения наших женщин попользуются, тогда они запустят препарат у себя.

– Да, но это касается только тех медикаментов, которые в наших аптеках! Это же прямая поставка из Германии!

– Убедил, Сашуля, – Нина Петровна прижалась к Волконскому.

Александр обнял жену.

– Сегодня примешь две, а потом по одной.

– Для ударной дозы?

– Что-то вроде того, – пожал плечами Волконский. – Так написано в инструкции.

Он дал жене бумагу, напечатанную безукоризненным немецким. Нина Петровна, изучающая в своё время английский, хихикнула.

– "Дер, ди, дас"! Как "Адидас", тарабарщина сплошная!

– Хочешь, переведу?

– Ну, станем теперь до утра разбираться! Главное, ты всё понял. – Нина Петровна взяла пузырёк, отсыпала две драже.

– Нет, нет! Потом, после ужина.

– Это тоже написано?

– Видишь ли, немцы очень пунктуальны. Наверняка принимают этот витамин не одно и не три поколения! Поэтому знают, как и когда пить!

– Ладно, – Нина Петровна отставила пузырёк, не понимая, от чего так занервничал муж. Она посмотрела на Волконского, тот благодушно улыбался. Переживает за ребёнка! Нина Петровна одарила мужа благодарным взглядом.

Свекровь перестала гундеть, наоборот, стала заискивать перед снохой. Теперь уста Августы Климентьевны источали мёд, а не желчь. Морщины на лице разгладились, походка стала резвее, будущая бабушка расцвела!

Волконский смотрел на матушку и поражался. Вот что делает с человеком ожидание выполнения мечты! Жаль, мама, не понянчишь ты чужого ублюдка. Волконский первым расправился с ужином, вышел из-за стола.

Александр взял две драже, "лечебные". Занёс жене.

– Запить лучше молоком! – сказал Волконский, помня о рекомендации Алика.

Нина Петровна приняла драже, запив молоком из чашки, поданной заботливой свекровью. Она прикрыла глаза. Семейная идиллия, да и только. И это ещё начало! Что-то будет, когда в доме раздастся беззаботный детский смех, и неуклюже затопают маленькие ножки?!

Счастливая, после поцелуя мужа, Нина Петровна уснула. Волконский ходил по веранде, нарезая круги. Утром всё кончится. Он не знал, радоваться или горевать. Многие семейные пары решаются на экстракорпоральное оплодотворение с донорским семенем или берут абсолютно чужого ребёнка из детского дома, и ничего. Перед глазами Александра так и стояло счастливое лицо матери. Наконец-то она дождётся внука! Не проще ли было порадовать старушку, много ль ей осталось? А потом чинить разборки. Такая причина для развода годится для церкви, не то, что якобы "высшего общества". Августа Климентьевна хоть порадуется в последние годы жизни. А то ходила ежедневно проверяла, как идёт строительство часовни Волконских. Всё придиралась к строителям, а удобно ли будет ей здесь лежать?

Походив пару часов, Александр взмок и усталый уселся за стол. Времени было половина первого. Волконский принял решение: немедленно будить жену и вызвать у неё рвоту!

Поднимаясь по ступеням, он почувствовал неладное. Из спальни жены доносились еле слышные стоны. Александр ускорил шаг, он летел через две-три ступени, стараясь успеть. Подумал, что забыл взять тазик для рвоты, но махнул рукой, хоть на персидский ковёр ручной работы, разве какая-то тряпка стоит человеческой жизни? Волконского тряхнуло от этой мысли. Он буквально влетел в спальную жены.

Нина Петровна лежала почему-то на животе. Упёршись грудью в подушку, она судорожно глотала воздух.

– Что случилось, Нина?

Нина ответить не могла, из её горла вырывался тяжёлый, грубо свистящий хрип.

– Что происходит? – выкрикнул Волконский. Где обещанный выкидыш? Он посмотрел на простынь, на плавки жены. Следов крови не было. – Почему ты на животе? Задавишь ребёнка!

Нина Петровна не отвечала. Её лицо синело на глазах.

Волконский вызвал "скорую". Машину из ЦКБ, и обычную "неотложку". Не зная, что делать, Волконский гладил жену по спине, уговаривая, не умирать. Затем его осенило, вдруг вспомнились все знания того медицинского минимума, что изучал в своё время. Волконский перевернул жену на спину, подложил под её спину все подушки и свёрнутое одеяло. Нина Петровна, таким образом, полусидела в кровати. Лицо жены несколько порозовело, но глаза напрочь закрылись. Волконский пощупал пульс сонных артерий, сердце жены билось, как дробовой молот: тук-та-тук-тук-та! Затем пауза, длящаяся для Волконского чуть ли не минуту, и снова дробь дятла! Александра бросало то в жар, то в холод.

– Что произошло? – раздался за его спиной голос Августы Климентьевны.

– Мама?!

– Извини, Саша, знаю, что не должна заходить в эту комнату, но у меня защемило сердце. Что-то происходит страшное? Она жива? – Августа Климентьевна кивнула на бледно-синюшное лицо снохи.

– Мама!

– Ты вызвал "скорую"?

Волконский не успел ответить, во дворе послышался шум мотора.

Первой приехала обычная колымага "буханка" со станции Скорой помощи.

– Что случилось? – спросил фельдшер в короткой форменной рубашке с засученными по локоть рукавами. На его шее болтался фонендоскоп.

– Вот, жена задыхается.

– Давно?

– Только что, полчаса назад.

– Она беременная! – сказала Августа Климентьевна.

– Вот как? – фельдшер поправил очки на толстом носу.

– У вас есть врач-реаниматолог?

Фельдшер посмотрел на Волконского, тебе, мол, откуда знать такие мудрёные слова?

Волконский продолжал смотреть в глаза медработнику. Фельдшер обернулся к двери, ища поддержки невесть у кого. Туда же уставились мать с сыном.

"Невесть кто" тотчас появился. Лысый человек маленького роста с чемоданчиком в руке. Волконские уловили в нём сходство с Айболитом, одновременно улыбнулись.

Доктор, слушая фельдшерский доклад, отрыл чемоданчик. Он набрал в шприц из какой-то большой ампулы, затем вскрыл две маленьких и ввёл иглу в разбухшую вену пациентки.

– Тонометр! – скомандовал он фельдшеру, продолжая держать шприц в вене, не вводя препарата.

Густая кровь, струйкой набранная врачом в шприц, больше походила на смолу, которой рабочие пользовались для заливки фундамента для часовни во дворе Волконских. Александру она напомнила место будущего упокоения старой княгини. Лицо Волконского обдало могильным холодом. Александр съёжился.