Книга Прелюдия к убийству. Смерть в баре - Найо Марш

– Только сегодня об этом вспомнил. И хотел при следующей встрече рассказать об этом мистеру Харперу.

– Странно, что вы вспомнили об этом только через две недели после инцидента.

– Неужели? – скривился Уилл. – Человек не обязан все помнить. Кроме того, после происшествия мы думали совсем о другом. Но поговорите со свидетелями, с моим отцом – и они, ручаюсь, тоже вспомнят об этом эпизоде.

– Хорошо, – кивнул Аллейн. – Будем считать, что вы действительно об этом забыли.

– Между прочим, – быстро сказал Уилл, – это очень важный эпизод. Когда мистер Уочмен передавал Бобу Леджу стрелки, они наверняка перемешались у него в руке, и если бы Ледж действительно отравил одну из них, то как, спрашивается, он бы ее нашел?

– Действительно. Ему было бы очень непросто это сделать. Что произошло потом?

– Боб взял стрелки, отошел на несколько шагов от мишени и начал метать. Он даже не смотрел на них. Брал одну за другой – и бросал. За ним трудно было уследить – очень быстро все делал.

– Пока четвертая стрелка не пробила палец жертвы, не так ли?

– Да, – мрачно подтвердил Уилл. – Вплоть до этого момента.

Аллейн некоторое время сидел в полном молчании. Фокс же поднялся с места, подошел с блокнотом в руке к окну и посмотрел поверх крыш Оттеркомби на море.

– Я вам скажу, в чем тут дело, – неожиданно произнес Уилл.

– В чем же? – с интересом осведомился Аллейн.

– Мне кажется, яд, обнаруженный на одной из этих стрел, – уловка преступника. Боба Леджа хотели подставить.

Уилл произнес это нарочито резко, как будто твердо знал, что его заявление встретит протест со стороны детективов. Но Аллейн на удивление спокойно отреагировал на его слова.

– Что ж, – ответил он. – И такое возможно.

– Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? – с большим чувством воскликнул Уилл. – Убийца решил отравить мистера Уочмена и бросил в его стаканчик яд, как только ему представилась такая возможность, а когда Боб Ледж проколол своей стрелой Уочмену палец, решил: вот редкий шанс свалить вину на другого. У убийцы был при себе яд, который он бросил в стаканчик мистера Уочмена, поэтому, когда все стали квохтать над распростертым телом, он незаметно намазал ядом нужную стрелку. Потом стаканчик разлетелся на мелкие кусочки, зато был обнаружен яд на стреле. Вот как все обстояло в реальности. И я не сомневаюсь, что убийца мистера Уочмена намеренно сделал все так, чтобы следствие сосредоточило внимание на Бобе Ледже.

Аллейн посмотрел на молодого человека в упор.

– У вас есть хоть какие-нибудь улики, подтверждающие вашу теорию?

Уилл некоторое время переводил взгляд с Аллейна на Фокса, словно хотел им что-то сказать, но потом, похоже, изменил свое мнение.

– Надеюсь, вы понимаете, – объяснил ему Аллейн, – что я не собираюсь вытягивать из вас информацию клещами? Но если вы действительно знаете что-то важное, я посоветовал бы рассказать нам об этом.

– Я твердо знаю только одно: Боб Ледж не имеет никакого отношения к отравленной стреле.

– Когда все закончилось и констебль начал искать эту стрелку, кажется, именно Ледж нашел ее?

– Совершенно верно! И мне представляется, это и есть то самое свидетельство, о котором вы говорили. Ведь если бы убийцей был он, то наверняка не упустил бы возможности стереть с нее яд, не так ли?

– Думаю, не упустил бы, – согласился Аллейн. – Так что в этих рассуждениях определенно есть рациональное зерно. Но в вашей теории также присутствует стаканчик для бренди. У кого, по-вашему, имелась возможность капнуть в этот стакан цианид?

Уилл покраснел до кончиков своих ярко-рыжих волос.

– У меня нет ни малейшего желания обвинять кого-либо в убийстве, – заявил он. – Зато я совершенно точно знаю, кто к этому не причастен, и выступаю в его защиту. У Боба Леджа из-за его политических взглядов могущественных покровителей нет, и никто, кроме меня, не замолвит за него словечко. Так что я буду и впредь отстаивать его невиновность, а свои догадки оставлю пока при себе.

– Послушайте, – мягко произнес Аллейн, – любая теория нуждается в подтверждении, но то, что сказали вы, меня до конца не убедило, хотя я понимаю вашу мотивацию. Так что мы, как это ни прискорбно, не станем полностью снимать подозрения с мистера Леджа – даже после столь пылкой речи в его защиту. И запомните одну вещь: лучший способ обелить Леджа – указать на того, кто действительно совершил это преступление.

– Я ничего об этом не знаю.

– Неужели?

– Точно так.

– Понятно, – протянул Аллейн. – Тогда скажите: далеко ли от этого пресловутого стаканчика стоял мистер Ледж, когда метал свои стрелки?

– Он и близко к нему не подходил. Стол, на который Уочмен поставил свой стаканчик, располагался рядом с мишенью. А Ледж находился от нее на расстоянии нескольких шагов. Практически в другом конце комнаты.

– А вы помните, кто стоял около этого стола?

Уилл сжал губы в нитку и промолчал.

– Хорошо. Давайте поставим вопрос иначе, – продолжил после небольшой паузы Аллейн. – Как вы думаете, мистер Пэриш мог при желании дотянуться до стакана?

– Думаю, что мог, сэр, – ответил Уилл.

II

– А теперь, Фокс, – произнес Аллейн, – нам нужно поговорить с мистером Себастьяном Пэришем. Если, конечно, он сейчас на территории гостиницы. Но мне почему-то кажется, что слишком далеко от нее он уйти не мог. Так что не сочтите за труд – прогуляйтесь по участку и найдите его.

Когда Фокс удалился, Аллейн основательно глотнул пива и принялся просматривать записи, сделанные его коллегой во время разговора с Уиллом Помроем. Между тем солнце окончательно скрылось за горизонтом, за окном сгустились сумерки, и деревушка Оттеркомби начала готовиться к благословенному вечернему отдыху. На пристани раздавались голоса рыбаков, вытаскивавших на берег свои лодки, а затем по каменным плитам дорожек протопали тяжелые сапоги возвращавшихся домой мужчин. Но скоро стихли и эти звуки, и до слуха Аллейна теперь доносился лишь приглушенный расстоянием шум прибоя.

Впрочем, в отличие от Оттеркомби, в «Плюмаже» никто, похоже, отдыхать не собирался. Во всяком случае, обслуживающий персонал. Тут время зря не теряли и, пользуясь временным затишьем в деревне, мыли и приводили в порядок частный бар, чтобы как можно скорее открыть его для посетителей. Так что по прошествии четверти часа покой Аллейна то и дело стали нарушать чьи-то голоса, взрывы смеха, скрип ступеней на лестнице и звяканье ведер. Неожиданно Аллейн услышал Фокса, обменивавшегося с кем-то репликами, потом разговор оборвался, и в наступившей тишине явственно прозвучали два слова: «разумеется, приду».

«Это наш актер», – подумал Аллейн.

В следующее мгновение боковая дверь частного бара с шумом распахнулась и захлопнулась, а еще через секунду в гостиную вошли Фокс и Себастьян Пэриш.