Книга Хроники Дождевых чащоб. Книга 4. Кровь драконов - Робин Хобб

С гордостью за моего бывшего подмастерья,

Кериг.

Глава 21. Калсида

Рэйна подташнивало. Он судорожно вздохнул, потянулся за бурдюком и сделал небольшой глоток. Питье немного помогло. Такой способ перемещения на драконе, к счастью, отличался от того случая, когда Тинталья несла его, зажав в когтях. Тогда тревога и боязнь за жизнь Малты (он страшился, что она уже погибла), а также больно стискивавшие ему ребра мощные лапы отвлекли Рэйна от полета. А теперь он удобно устроился между крыльями Тинтальи, и ветер дул ему прямо в лицо. Кроме того, он не забывал, насколько высоко он находится над землей, и ощущал, как сильно кожаное седло раскачивается от движений летящего дракона. Вдобавок у него ныла спина и бунтовал желудок.

Он решил не думать о том, насколько древним было то приспособление, на котором он сидит. Старался не гадать, насколько прочны странные ремни и пряжки – и не создавалось ли седло ради красоты, а не ради прочности. Сейчас было слишком поздно задумываться о подобных вещах – и слишком рано беспокоиться о войне, которую они несут в Калсиду. Далеко внизу мир раскинулся под ними смятым ковром. В первый день они пересели широкие луга и лесистые холмы. Затем они промчались над болотистой мест-ностью с папоротниками и рогозом, перемежавшимися оконцами с неподвижной коричневой водой и редкими сухими деревцами. Они пронеслись через безымянную реку – неглубокий поток, бежавший по камням, поверхность которого нарушали белые гребни пены. За узкой речушкой оказались равнины, пологие холмы и зеленые лощины с высокими деревьями и быстрыми ручьями. По положению солнца он понял, что драконы по крайней мере дважды резко меняли курс. Они летели в Калсиду не по прямой линии, а следовали по собственному, непонятному Рэйну маршруту – вероятно, чтобы максимально увеличить возможность поохотиться и найти места для приземления и отдыха. Что ж, вполне разумно. Было бы совсем хорошо, если бы стая снизошла до того, чтобы обсудить свои драконьи планы с людьми. Но после военного совета они на удивление мало общались с хранителями – возможно, за исключением Рапскаля.

Лишь одна Хеби не стала отгораживаться от хранителя. Ну а Рапскаль начал раздражать Рэйна своими воинственными замашками. Накануне ночью ему наконец удалось найти источник этого чувства. Суть заключалась в том, что Рапскаль держался и разговаривал так, словно был старше и опытнее Рэйна. Несомненно, что кое-кто из хранителей принял Рапскаля в новой роли лидера. Нортель всегда находился рядом с ним, будто адъютант, и передавал остальным снисходительно встречаемые распоряжения относительно разбивки лагеря и ежевечерней тренировки с оружием. Что касается других хранителей, то, по впечатлению Рэйна, только Кейз и Бокстер полностью поддержали призыв Рапскаля вести себя так, как подобает храбрым воинам. Эта четверка каждый вечер занималась одним и тем же – они тщательно натачивали кинжалы, полировали доспехи и проверяли драконью сбрую.

Сегодня Рэйн видел внизу суровые бурые пустоши со скальными выходами и редкими пятнами пыльно-зеленого кустарника. Он даже не представлял, что такие места суще-ствуют, и подозревал, что они не запечатлены на географи-ческих картах. Пусть Калсида и утверждает, что правит всеми землями вплоть до границы Дождевой реки, но он готов поспорить, что здесь в последние сто лет людей вряд ли видели.

По обе стороны от него, впереди и сзади летели драконы: некоторые – со всадниками и в сбруе, другие – без всяких украшений. Несмотря на кривлянья Рапскаля в Кельсингре, путь указывали отнюдь не они с Хеби. Чаще всего первым был Ранкулос, хотя порой его сменял Меркор, а иногда путь выбирала Тинталья. Казалось, стая знает, куда лежит их путь, однако непонятно было, определялся ли он древними воспоминаниями или мысленными переговорами. Рэйн считал, что драконов возглавит Айсфир, поскольку он являлся самым старшим и настойчивее всех призывал к отмщению. Однако теперь Рэйн с тревогой отмечал, что Айсфир и Кало постоянно соперничают друг с другом за право занять место позади и чуть выше Тинтальи. Он догадывался о причине такого поведения: несколько раз Тинталья заставляла его орать от ужаса, складывая крылья и стремительно снижаясь, а потом поднимаясь позади Айсфира и Кало. Однажды она внезапно начала сильно бить крыльями и взмыла высоко в небо – настолько высоко, что у Рэйна перехватило дыхание. Из разговоров с Дэвви по вечерам он понял, что открытая борьба самцов внушала пареньку серьезные опасения.

– Айсфир знает, что он меня пугает. Он проносится над нами так низко, что я едва могу дышать от напора ветра, который он поднимает своими громадными крыльями. Или он резко взмывает вверх, а затем пикирует вниз и едва не врезается в Кало, а тому приходится отворачивать, чтобы не столкнуться со старым ублюдком. А если я умоляю Кало позволить Айсфиру лететь, где ему хочется, Кало сразу же на меня злится.

– Я могу спросить Сестикана, нельзя ли тебе лететь со мной, – предложил Лектер, но Дэвви покачал головой:

– Нет. Тогда Кало затаит на меня обиду. Он хочет, чтобы я кричал Айсфиру что-нибудь оскорбительное. Он говорит, что Айсфир не посмеет на нас напасть, но откуда ему это известно? – Помолчав, он добавил: – Но все равно спасибо.

Их вечера в лагере казались Рэйну странно праздничными. Среди юных Старших он чувствовал себя развалиной. Они быстро вернулись к тому образу жизни, который, видимо, вели раньше. Каждый день с наступлением заката драконы снижались и требовали освободить себя от седоков и сбруи, чтобы поохотиться. После того как хранители слезали, а драконы улетали, начинался сбор хвороста и обустройство лагеря. Драконы не задумывались об удобствах людей, которых они бросали ради собственного пропитания. Хранители оказывались то на поросшем травой склоне холма, то на скалистом горном гребне. Рэйн восхищенно наблюдал за тем, как они быстро раскладывают одеяла и отправляются на поиски воды и мяса. Порой им не удавалось найти ни того, ни другого, но, как правило, кто-нибудь возвращался с кроликом или диким козленком для общего ужина. Все заранее запаслись сухарями, чаем и вяленой рыбой, поэтому даже в отсутствии добычи голодать им не приходилось. Уже наступила весна, и на одном из привалов Седрик изумил своих друзей, научив их собирать молодые листья одуванчиков и водяной кресс, росший у ручья. В общем, Рэйн привык к этому времяпрепровождению.

В первые два вечера в лагере были шутки, песни и даже поединки на мечах: некоторые хранители пытались освоить древнее оружие. Рапскаль пытался давать им советы относительно стоек и приемов, но махнул рукой, когда учебный бой превратился в добродушную свалку. Рэйн смотрел, как молодые люди меряются силами, и почувствовал облегчение, когда их занятие прервало громкое объявление о том, что ужин готов.

Горячее мясо и холодная вода в качестве трапезы, похоже, устраивали хранителей. За ужином они обычно делились с Рэйном историями о своем путешествии вверх по реке. Он, в свою очередь, поведал им о том, как Тинталья несла его в когтях, чтобы искать Малту, и бросила в море, когда они ее обнаружили. Пираты, спасенные рабы, противостояние калсидийского флота и живых кораблей казались им чем-то невероятным и захватывающим. Рэйн даже немного опасался, что его попытка рассказать об ужасах и опасностях войны была воспринята хранителями лишь как повествование о великолепном приключении.