Книга Анубис - Вольфганг Хольбайн

— Прекратите! — возмущению мисс Пройслер не было предела.

— Могу вас понять, — усмехнулся Грейвс. — Не поверите, но я действительно понимаю, что вы сейчас чувствуете, моя дорогая. Даже мне было не по себе, когда я наткнулся на доказательства их существования. И должно было пройти время, чтобы у меня открылись глаза. Наши с вами верования и убеждения могут разительно отличаться, но я, как и вы, верю во всемогущего Творца, создавшего вселенную и поныне наблюдающего за нами.

Мисс Пройслер растерянно посмотрела на него.

— Я вам не верю, — сказала она без особой убежденности. — Ни один христианин не позволит себе таких еретических рассуждений.

— Но разве не станет изумительнее Божье творение, если верить, что он создал и другие миры? — едва ли не кротко спросил Грейвс. — Много тысяч. Миллионы, с миллионами народов, которые верят в него?

Мисс Пройслер казалась совершенно потрясенной. Машинально она еще приготовилась к ответу, а потом безнадежно покачала головой. Вместо того чтобы что-то сказать, она бросила Грейвсу гневный взгляд, Могенсу — укоризненный, резко развернулась и пошла к Тому, стоявшему на некотором отдалении.

Грейвс посмотрел ей вслед, не раздраженно и не надменно, как ожидал Могенс, а скорее сочувственно, потом поднял лампу и повернулся.

— Идем, Могенс, — сказал он. — Пойдем впереди. Думаю, мисс Пройслер хочет пока побыть одна. Не волнуйся, с Томом ей ничего не грозит.

Могенс немного поколебался, потом решил, что Грейвс, пожалуй, прав. Никогда еще не видел он мисс Пройслер такой убитой, даже утром, когда ее привез шериф.

Он молча присоединился к Грейвсу, и они отправились в обратный путь. Только спустя довольно значительное время и не преминув оглянуться через плечо и удостовериться, что мисс Пройслер и Том далеко отстали и не услышат его слов — он продолжил прерванный разговор.

— Это было гениально, Джонатан. Никогда бы не подумал, что кто-нибудь сможет разыграть мисс Пройслер.

Обманывался ли он или действительно в глазах Грейвса промелькнул озорной огонек?

— А кто говорит, что я ее разыграл?

— Снова меняешь правила игры, да?

Грейвс покачал головой:

— Ни в коем случае. То, что я сказал, — мои истинные убеждения.

Теперь Могенс выглядел озадаченным.

— Не станешь же ты утверждать, что веришь в Бога?

— Я сказал, что миры там, наверху, сотворены Богом, — согласился Грейвс, и на сей раз его голос вдруг прозвучал интригующе. — Но не сказал каким.

Могенс был сбит с толку, и это ощущение усиливалось с каждым шагом, который он делал, следуя за бледным дрожащим лучом, посылаемым Грейвсом вперед. Если бы он чуть раньше попробовал мысленно прокрутить эту ситуацию, то мог скорее ожидать от себя, что поначалу среагировал бы удивленно и скептически, потом засомневался бы и, наконец, выдержав достойную паузу, просчитав в уме все «за» и «против», тщательно взвешивая аргументы, пришел в научный восторг. Ничего этого не было.

Вид танцующих звезд просто-напросто потряс его. В нем не осталось места ни сомнению, ни каким-либо «если — то», ни логическим обоснованиям. Он видел то, что видел, и это превысило предел его интеллекта, молниеносно и не оставляя шансов на сопротивление. В тот момент, когда он стоял в древней пещере и наблюдал завораживающий танец созвездия, уже пять тысяч лет не находящегося в этой констелляции, он знал, что Грейвс говорит правду. Хотел в это верить. А теперь подступили сомнения.

Безусловно, упрямо критичная часть его разума — а на его вкус, слишком уж часто в последнее время приходилось обращаться именно к нему — признавала, что в пещере догонов есть нечто особенное. И заядлый спорщик не смог бы просто отмести то, что он видел собственными глазами. Но достаточно ли наскального рисунка пятитысячелетней давности и горстки пляшущих светлячков, чтобы служить доказательством тому, что утверждал Грейвс? Вполне очевидный ответ на это — «нет». Могенс хорошо понимал опасность заблуждения, в которое охотно впадают люди с так называемым «научным», на самом же деле схоластическим образованием, если они хотят во что-то поверить. Историй о курьезных ошибках, заблуждениях и иллюзиях хватило бы на целые тома, дай себе кто-нибудь труд записать их, а Грейвс в студенческие годы ночи напролет проводил, потешаясь над ложными постулатами и оценками, на которые, как на удочку, попадались солидные профессора и авторитетные эксперты. Кружащие огоньки сами по себе ничего не значили, совершенно ничего.

— Том!

Голос Грейвса так внезапно ворвался в его мысли, что Могенс испуганно вздрогнул и огляделся. Он и не заметил, что они уже добрались до прохода с иероглифами. Грейвс впереди остановился и вытянул руку. Свет рудничной лампы, которую он держал в другой, затерялся где-то во мраке туннеля, однако нервы Могенса были на таком пределе, что он уловил какое-то движение, которого там наверняка не было.

— Дай мне винтовку! — потребовал Грейвс.

Том, торопливо миновав Могенса, подал ему оружие, и Грейвс, посмотрев в его сторону, успокоил, правда, менее уверенным тоном:

— Это так, на всякий случай. — Уверенным жестом, выдающим опытность в такого рода делах, он взял винтовку наперевес и добавил: — Но все-таки лучше оставайся позади. И позаботься о мисс Пройслер.

И снова в его голосе не слышалось прежней убежденности. Если это и правда простая мера предосторожности, чего же тогда Грейвс так занервничал?

Могенс не стал возвращаться назад, а подождал, пока подойдет мисс Пройслер, и хотел двинуться дальше, но Грейвс остановил его жестом и сказал:

— Зажгите ваши лампы. Скоро будем на месте.

Мисс Пройслер немедленно выполнила его просьбу, Могенс тоже попытался, но делал это так неловко, что в конце концов Том не выдержал и подошел к нему, чтобы помочь. Едва заметное шипение каждой лампы объединилось в звонкоголосый хор, поющий древние запретные псалмы, которые слушали изукрашенные стены, а нечто из тьмы не только слушало, но и отвечало на них.

— Спасибо, — поблагодарил Могенс, когда Том протянул ему зажженную лампу.

Том молча кивнул, а потом улыбнулся своей очаровательной юношеской улыбкой, и тем не менее Могенс почувствовал в нем напряжение и ту серьезную сосредоточенность, которую он видел всего лишь раз — когда Том рассказывал о смерти родителей.

Том протянул ему вторую винтовку, но Могенс отчаянно замотал головой и едва сдержал себя, чтобы не отпрянуть. Он так же, как и десять минут назад, чувствовал отвращение к оружию, а кроме того, был на сто процентов уверен, что мальчик умеет с ним обращаться куда лучше, чем он.

— Как хотите, профессор, — пожал плечами Том. — Тогда просто идите за мной. Я прикрою вас.