Книга Священная Римская империя. История союза европейских государств от зарождения до распада - Фридрих Хеер

приблизительно двадцати депутатам, и находился под контролем Австрии; и Stddtekollegium, которая была вписана в конституцию по мирному Вестфальскому договору в период, когда политическая значимость имперских городов уже убывала. К этой коллегии обращались лишь тогда, когда две другие уже отдали свои голоса. Имперские города, а сюда входили даже протестантские города, оставались у императора в кармане до самого конца империи.

«Почему в Германии должен быть император?» - этот вопрос задает листовка, на которую рейхсфрайгерр фон Зоден ответил в 1787 г.: «Чтобы сохранить в маленьких государствах свойственную им культурную жизнь». Империя все еще была поделена на десять кругов, из которых идеальным типом был Швабский круг. На его кружной рейхстаг (Kreistag), собиравшийся каждый год в мае, приезжали послы императора, Пруссии, Франции, России, Великобритании и Дании, аккредитованные у Kreisdirektor - герцога Вюртембергского. Франконский и Верхне-Рейнский круги (которые до XVIII в. включали Савойю) также продолжали иметь некоторую значимость. Вормс и Майнц управляли своими кругами вместе в личном союзе. В Вестфальском и Нижне-Саксонском кругах последствия Реформации были особенно очевидны.

Главенствующими элементами в империи были церковь и знать. Границы католических епархий были прописаны в имперской конституции. Католические епископы и несколько аббатов котировались как сословия империи. Из семи дореформаторских архиепископств сохранились лишь четыре: Майнц, Трир, Кёльн и Зальцбург (другими были Магдебург, Гамбург и Безансон). В последнем веке своего существования имперская церковь была такая же аристократическая, какой она была во времена Оттона Великого.

Немецкая знать была далеко не однородной. Существовало четкое разграничение между имперской знатью (имперские князья, графы, рыцари) и провинциальной. Огромными заповедниками имперской знати были кафедральные капитулы, для которых было зарезервировано определенное количество мест для представителей благородного происхождения. Ввиду растущей конкуренции со стороны новой знати на протяжении XVIII в. число поколений, которые должны были доказывать благородность происхождения, увеличилось с четырех-пяти до восьми. Провинциальная знать с политической точки зрения была совершенно незначимой, что заставляло ее выходцев еще сильнее стремиться к самоутверждению. Эта напористость была одной из причин уменьшающегося авторитета знати, что было особенно заметно в Южной Германии.

Первая реальная угроза равновесию империи возникла из проблемы Баварского наследства. У всех возможных претендентов (двое из них Гогенцоллерны) отсутствовали законные наследники, и Франция (в памяти был свеж польский пример) боялась, что раздоры между Австрией и Пруссией из-за Баварии могут в конце концов привести к разделу Германии. Царица России Екатерина изо всех сил старалась выставить себя гарантом имперской конституции, надеясь таким образом завоевать признание как член европейской семьи великих держав. Она видела в империи нечто вроде клуба избранных и считала позором не принадлежать к нему (А. Трачевский). Фридрих возлагал всю свою веру на Россию как последнюю надежду Пруссии; la Russie seule nous reste - написал он 13 марта 1778 г. Политическая и дипломатическая борьба за империю была не просто борьбой между Берлином и Веной, так как в обоих лагерях не существовало единства мнений по поводу наилучшего курса. В октябре 1777 г. брат Фридриха Генрих предложил, чтобы Австрия и Пруссия разделили Германию между собой. Годом позже мы видим, что Мария Терезия и Кауниц всерьез рассматривали возможность исключения Иосифа из правопреемства в Австрии; сам Иосиф поигрывал с идеей отказаться от Австрии и устроить свою императорскую резиденцию во Франкфурте.

Во время Войны за баварское наследство (1778-1779) между Фридрихом и Иосифом империя официально занимала нейтральную позицию. Кауниц тщетно пытался убедить империю, то есть рейхстаг, выступить в качестве арбитра в этом конфликте, и поэтому единственным средством было искать посредничества у Франции и России. Тешенский мир, заключенный между Берлином и Веной 13 мая 1779 г., был гарантирован Францией и Россией и утвержден империей. В обмен на согласие уступить Австрии небольшую территорию на реке Инн (в нее входит Браунау - место рождения Гитлера) Фридрих добился необходимых гарантий для объединения Ансбаха и Байрёйта с Пруссией, что, в свою очередь, обеспечило Пруссии господство в империи.

Тешенский мир также важен и по другой причине. Россия, которая со времен Петра I имела тесные связи с правящими домами Германии, теперь стала чрезвычайно активной в империи. Русский посол стал исполнять в империи роль, которую утратил император, - роль незаинтересованного арбитра, и он пользовался большим уважением, чем французский посол, задачей которого было продвигать собственную имперскую политику Франции. Влияние России проникло в самое маленькое княжество Германии, и никакой двор не был лучше информирован о мнениях в Германии, чем царский двор в Санкт-Петербурге. Русские увидели, что Веймар особенно надежен в этом отношении, так как его герцога какое-то время привлекала идея объединиться с другими князьями и стать чем-то вроде «третьей силы» между Фридрихом Великим и Веной. Гёте, который был одним из его министров, язвителен в своих комментариях в адрес Фридриха Великого, которого он сравнивает, например, с вождем народа ашанти Опокку - человеком настолько смехотворно бес культурным и обманутым величием, что поражение врага подтверждает его мнение о себе как единственном в мире титане.

Последним сражением в империи и за империю было сражение за имперскую церковь. Избрание эрцгерцога Максимилиана Франца (младшего сына Марии Терезии) коадъютором в архиепископстве Кёльна и Мюнстера дало Фридриху шанс нарисовать будущее империи в самых тревожных красках: он предупредил, что речь идет о заговоре с целью создания вторичного порождения Габсбургов, включающего все рейнские епископства (после секуляризации) от Льежа до Страсбурга (Фридрих говорил авторитетно: его предки действовали аналогичным образом в Пруссии), и назвал это дополнительной опасностью для епархий на юго-востоке, которые уже предназначены для тосканских князей: у великого герцога Леопольда - брата Иосифа было десять сыновей.

Князей-епископов в империи еще больше беспокоили планы Иосифа реформировать церковь в Австрии. Чтобы получить власть, Иосифу нужно было пересмотреть границы диоцезов, так как имперские епархии Пассау, Зальцбург (в те времена еще не часть Австрии), Констанц, Аугсбург, Фрайзинг и Кур все еще обладали церковной юрисдикцией над викарными епархиями и церквями на австрийской и габсбургской территориях. Довод Иосифа, что новое урегулирование обеспечит более прямую пастырскую заботу, не произвел никакого впечатления на князей-епископов, которые считали себя прежде всего имперскими князьями и видели посягательства на их права. План Иосифа по реорганизации австрийской церкви в его конечном варианте обеспечивал средствами к существованию диоцезы, чьи границы совпадали с границами гражданского управления, и церковь, подчиненную государству. Он удивительно близок к «Гражданской конституции духовенства», составленной в первые дни Французской революции.

Конфискация церковных земель при Иосифе II вызвала сильнейшее негодование в империи и переполох по всей Европе. В январе 1788 г. король Португалии Педру