Книга Последний вечер в Лондоне - Карен Уайт

Примерно в четверть одиннадцатого Алекс отошел пообщаться с каким-то своим другом, которого заметил в другом конце зала. Ева почувствовала облегчение; в его отсутствие она могла свободнее двигаться в толпе. Но спустя сорок пять минут она все так же не видела ни Дэвида, ни мистера Данека, ни Грэма, и ее охватила паника. Она остановилась возле пальмы в горшке, уверенная, что ее сейчас вырвет, и она опозорится у всех на глазах. И лишь мысль о Грэме, о том, что он показал ей, какой отважной и сильной она может быть, помогла ей собраться с мыслями, взять себя в руки и вернуться в центр толпы.

Когда часы показали одиннадцать, она пошла искать Алекса. И лишь после того, как она безрезультатно обошла весь зал и поинтересовалась у всех знакомых, ее накрыла паника. Колени подогнулись, она пошатнулась и ухватилась за стену. Заставила себя подавить свой страх. Попыталась привести мысли в порядок.

Кто-то похлопал ее по плечу, и она заметно вздрогнула. Сзади подошла темноволосая женщина, держа в руках сумочку, которую Еве подарила Прешес. Через мгновенье Ева поняла, что эта самая женщина в красном платье и танцевала с Грэмом в ту ночь в Дорчестере.

– Вы забыли это в гардеробе. Наш общий друг сказал, что она вам может пригодиться.

– Друг? Грэм здесь?

Женщина сделала вид, что не услышала, и стала удаляться, пока ее не поглотила толпа. Ева посмотрела на сумочку и вспомнила, что сдавала ее в гардероб вместе с меховой накидкой. А еще она вспомнила, как Грэм, стоя с ней вдвоем в том самом гардеробе, сказал, что она должна быть осторожной, что там крадут вещи из карманов и сумок.

Намеренно неспешным шагом она направилась к лестнице, не забывая улыбаться и приветственно кивать знакомым. В вестибюле было практически безлюдно – основная публика все еще веселилась в подземном клубе. Гардеробщик стоял к ней спиной, и Ева быстро нырнула за угол, оставшись незамеченной. Она не знала, зачем так поступила, а знала только, что все идет ужасно неправильно.

Спрятавшись в пустом алькове, она попыталась открыть сумочку. Ее пальцы тряслись так сильно, что ей удалось это лишь с третьего раза. Она заглянула внутрь, уверенная, что сумочка, скорее всего, чужая. И все же она узнала свою помаду. Свою пудреницу. Дельфина из слоновой кости, которого она всегда носила с собой вместе с брошью, аккуратно завернутой в платок Грэма. Маленький ключ от квартиры.

А с краю лежал небольшой пистолет, которым мистер Данек учил ее пользоваться в развалинах церкви. Она хранила его, пообещав не забыть взять оружие с собой в нужный момент. Он был маленьким – легко помещался в ее руке, – и им было легко пользоваться. Но бил он точно, только если цель находилась рядом.

Ева вздрогнула от мысли, что он может ей понадобиться прямо сейчас.

Возле пистолета лежало сложенное вдвое коктейльное меню. Ева достала его и, не глядя на напечатанный текст, стала изучать написанные от руки слова. «Jsi v nebezpečí. Utíkej!» Это был чешский. Общаясь с мистером Данеком и Алексом, она выучила язык достаточно хорошо, чтобы понимать его, хотя читала на чешском лучше, чем говорила. Именно так говорил мистер Данек, и именно поэтому он написал ей по-чешски – чтобы никто не смог прочитать послание, открыв сумочку.

Разумеется, за исключением Алекса. И она подозревала, что он уже был в курсе. Ева сосредоточилась, стараясь держать меню ровно, стараясь постичь смысл написанного, стараясь думать. В висках стучала кровь. Она медленно перевела третье и четвертое слово, а когда произнесла их вслух, задрожала. Опасность. Беги.

Она кое-как засунула меню в сумочку. Понимая, что ей не стоит просить свою накидку и вообще входить в вестибюль, она вышла через боковую дверь. Только пройдя два квартала, она решилась поймать такси. Через десять минут, в течение которых мимо не проехало ни единого такси, она отказалась от этой затеи.

Отчаявшись, она скинула туфли, задрала юбку и побежала в сторону Беркли-Сквер, где она найдет Софию и убежище, где она сможет спросить Дэвида, что делать дальше. Пробежав один квартал, она остановилась.

Прешес. Она должна была убедиться, что Прешес ушла. Им обеим требовалось добраться до Софии, где бы они оказались в безопасности. Она подавила стон разочарования, понимая, что иного выбора у нее нет. Точнее, у нее не было иного выбора, с которым она смогла бы потом жить. Не позволяя сомнениям и сожалениям переубедить себя, Ева побежала в сторону Дома Харли. Ее ноги не чувствовали мостовой, а холод не мог преодолеть страх и отчаяние. Она переходила на шаг, когда уставала, и снова начинала бежать, представив, что кто-то преследует ее. Алекс уверен, что ты исчерпала свою полезность. Слова Дэвида заставляли ее двигаться дальше, заставляли использовать страх, чтобы бежать быстрее, настойчивее.

Ева уверенно двигалась по разрушенным и затемненным улицам, освещенным лишь полумесяцем. Она хорошо знала дорогу, так как не один раз ездила этим путем от дома к «Савою» и обратно. Двигаясь через Ковент-Гарден и Фицровию по направлению к Мэрилебон-Роуд, она почти не смотрела на названия улиц. Расстояние в почти две мили она преодолела меньше чем за сорок минут. Тяжело дыша, она взобралась по ступенькам парадного крыльца и остановилась, чтобы осмотреться – не ждет ли ее на подъездной аллее Алекс или Иржи. Не найдя их, она обрадовалась, не думая, как бы поступила, если бы они добрались сюда.

Ощущая, как горят легкие, Ева взбегала по лестнице; платье рвалось от того, что она шагала через ступеньку; она на ходу рылась в сумке, стараясь нащупать ключ и не касаться холодного металла пистолета.

В фойе не горела ни одна лампа. Светонепроницаемые шторы оказались незадернутыми. Ева закрыла их и тут же заметила на столике раскрытую сумочку Прешес. Понимая, что ей, возможно, придется убеждать подругу, что им нужно уходить, она вытащила меню с написанным на ней предупреждением и засунула его в сумочку Прешес, после чего закрыла ее и оставила там, чтобы схватить на выходе из квартиры.

Она выпрямилась. Настойчивое тиканье часов на каминной полке в гостиной звучало как напоминание. Прислушиваясь к своему учащенному дыханию, она двинулась по пустой квартире, окликая Прешес.

В середине длинного коридора она услышала всхлипывания из-за закрытой двери комнаты Прешес.

Ева распахнула ее, и в этой кромешной тьме страх, гнавшийся за ней от самого «Савоя», наконец, настиг ее.

– Прешес?

Тошнотворно-сладкий запах наполнял воздух. Ева ощутила во рту тяжелый привкус меди. Она вспомнила, как обнаружила мать после ухода отца: запах крови и безысходности перемешался до такой степени, что уже нельзя было отличить один от другого.

– Ева?

Голос прозвучал настолько слабо, что Ева подумала, не показалось ли ей. Она задела лампу на прикроватном столике, чуть не опрокинув ее. Ореол желтого света осветил бледное, потное лицо Прешес – она лежала обнаженная на кровати без простыней и одеял.

– Все произошло так быстро… – начала Прешес. Она говорила прерывисто, лихорадочно дыша.