Книга Тейлитэ - Алексей Тырышкин

– Им не помогло.

– Помогло. Хотя бы в том, что пока я жив, что-то от Сверкающих миров все же осталось в этой Вселенной.

– Да уж, невелик остаток, – снисходительно глянул на Синоптика Вахтер. – Я могу и тебе и другим показаться тупым: но сейчас уже можно в открытую сказать: просто не привык ни с кем делиться мыслями. Легче косить под дурачка. Особенно с теми, у кого имеются в раскладе свои интересы. Почему я встретился с Тетет? Потому что были сомнения: действительно ли кровавые маньяки эти ваши арагмы, либо у них какая-то определенная задача, которую и они не знают, и мы не поняли. Вот и все. А когда Тетет согласилась на встречу, моя догадка подтвердилась. У них была цель. Это не тупые животные или суперхищники. Это искусственные исполнители, жестокие и негибкие, поскольку их делали наспех. Пусть и с огромным заделом на самосовершенствование. Я долго думал над каждой оговоркой Тетет и думаю до сих пор… Много еще вопросов.

– Вахтер, – пискнул изумленный Синоптик. – Ты что, убить меня решил? Потому и выкладываешь все сокровенное перед злодеянием, как у вас принято?

– Мысли вслух. Ты сейчас уже никому ничего не растрезвонишь. А сам с собой я наговорился на сто жизней вперед. Я хочу знать, возможно ли изменить это прошлое. Чтобы Тейлитэ не летала ни на какие тессеракты, не встречалась с Тетет, чтобы та вообще не пробуждалась и не захватывала Вселенную… Сейчас это реально. Вон она, Тейли. Если изменить прошлое технически возможно, остается один важный философский вопрос: раз арагмы для чего-то пробудились, возможно ли, что если их не будить, все станет еще хуже? Не лучшим ли вариантом будет просто не мешать происходящему?

– Они убили Миры! – взвыл Синоптик.

– С какой целью?

– Сожрать их разум!

– С какой целью? – не унимался Вахтер.

Синоптик промолчал.

– Вот именно. Тетет постоянно говорила о задаче, она Миры то поминала вскользь, мол, их уничтожение есть само собой разумеющееся перед самым важным. Что было самым важным? Отчего Фепе крякнулся в провал?

– Не нашего ума дело.

– Уже нашего. Коли меня назначили богом… Баа Ци! Это накладывает ответственность!

– Ой, да кто тебя назначил! Самозванец!

– А вот здесь тоже смешной момент: Эгирэ говорила, что во время разборки с главой Ци тот приказал Искре Мироздания отправить Тейли к Баа Ци. На их жаргоне это означало – в мир иной. Но вместо убийства Искра Мироздания трансклюкировала ее на Землю, прямо ко мне. И если мы предположим на секундочку, что Баа Ци все же я – все срастается.

Вахтер вытащил меч, набор для его шлифовки в виде точильного камня и тряпки. Древний воинский закон гласил – не знаешь, чем заняться – чисти оружие. Вот он и последовал ему, не переставая делиться с Синоптиком плодами размышлений:

– Итак, само Мироздание признает меня Баа Ци. Ферштейн? И меч этот. Положим, Тейли в Приречном мне его сделала по доброте душевной. А Тетет? Зачем ей усиливать мой меч? Зачем делать его таким, что он способен убивать арагму? В общем, сам понимаешь, что теперь стоит предпринять, чтобы снять все вопросы.

– Что? – ни черта не понял Синоптик. – Опять садить цветы?

Баа Ци снисходительно вздохнул, мол, не до всех доходит божественное откровение и терпеливо пояснил:

– Надо будет тайком скататься на тессеракт и поговорить с Тетет по душам.

Затем божество полезло пальцем в рот, ощупывая повреждения.

– Но этого урода с пухлыми щеками, который в меня камень кинул, я еще выцеплю и отпинаю, – сказал он обычным голосом, от чего Синоптик издал звук облегчения. Поскольку Вахтер вновь заговорил, как старый добрый Вахтер. Без высоколобых умозрений.

– И до нее я еще доберусь…

– До Искры Мироздания? – попробовал угадать Синоптик.

– До Тейли. Ишь, так и ходит по коридору такая растакая, бедрами виляет…

– Это она из-за ран вихляет! На ней живого места нет! – вступился за девушку Синоптик.

– Но вихляет же! – тоном сотрудника ГИБДД настоял Вахтер.

На пороге послышалось пожелание войти, Синоптик еле успел нырнуть в кармашек, как показался Каэмран с вышеупомянутой Тейлитэ. Ученый вел себя вполне уверенно, сразу заняв сидение у лежака больного. Его подопечная с осторожностью осматривала чужую палату и незнакомого человека. Она встретилась с ним взглядом, невольно вздрогнула, отвела глаза. Смотрел Вахтер не то что странно с ее точки зрения, а до умопомрачения странно, как смотрят на старого друга, давно потерянного и вновь обретенного. Или больше, чем на друга…

Каэмран указал на племянницу, мол, прошу прощения, слишком быстро и невежливо удалился в приемном покое, забыв представить релейту Вбатхи дорогую родственницу. Дочь покойной сестры Люнлихэ, Тейлитэ…

– … арк Ци Бар, – договорил за него Вахтер. – Я слышал. Хорошая девушка. Ты пришел поговорить про арагму? А Тейлитэ тоже интересует это существо?

– Конечно, – отозвалась Тейлитэ. Вахтер даже прищурился, смакуя на вкус звук ее мелодичного голоса, по которому сильно скучал. – Как только я встану на ноги, мы сразу же отправимся в экспедицию вместе с дядей на поиски арагмы.

Она заговорщицки сверкнула фиолетовыми глазками и сообщила между прочим:

– Я тут в соседней палате лежу. Скоро буду совсем здоровой! Вот, уже ходить начала!

– А что с тобой случилось?

– О! Это с прошлой экспедиции! Боевое крещение! – засмеялась Тейлитэ, приподнимая подол короткой госпитальной распашонки. Под ним у больной оказались короткие белые шортики и замотанный целебной тканью живот.

– Мы оказались на территории сепраев. Один из них сумел дотянуться до меня своими челюстями, прежде чем ребята, прикрывающие боевыми умениями, среагировали. Ты бы видел, как рана выглядела в самом начале, весь живот почернел от яда сепрая. Ужас!

– Еле спаслась и снова лезешь в новую экспедицию. – упрекнул ее Вахтер.

– Я из Дома Исследователей. Что мне еще делать? – ответила, слегка помрачнев, Тейлитэ. – Дома, что ли, сидеть?

Риторический вопрос подразумевал, что сидеть дома есть нечто злое и неприятное.

Она решила, что Вахтер ее испытывает на крепость характера, и, собрав волю в кулак, вновь посмотрела ему в глаза. Теперь уже с вызовом, не собираясь отводить взгляд, как в прошлый раз.

Тейлитэ не поняла, что Вахтер и не добивался, чтобы она опускала глаза, ему нравилось просто любоваться ее лицом. Пусть измученным, с синяками, до сих пор перекошенным жестокой болью. Но очень и очень близким, не раз навещавшим его во снах и разного рода фантазиях.

Так они и смотрели некоторое время друг на друга, пока Каэмран не кашлянул.

Тейлитэ, опомнившись, вздрогнула, суетливо заспешила на процедуры, мол, доктора, наверное, уже потеряли.

От Вахтера не укрылось, что ее лицо покрылось легким румянцем. А от Тейлитэ не укрылось, что он провожает ее жадным взглядом до самого порога, преимущественно созерцая колыхание бедер во время ходьбы. Что еще сильнее разжигало румянец – уже на все лицо.