Книга Гонка на выживание - Вадим Филоненко

– Самых недоверчивых мы убедили очень просто… – усмехнулся Оуэн.

– …взорвав их родную планету, – договорил я. Мне удалось сохранить на лице выражение спокойного интереса, а что творилось в этот миг в моей душе, ему незачем было знать.

– Да. Карту Лагуты мы составили одной из первых. А запустить в нужную точку боеголовку было делом нескольких часов.

Я глотнул коньяка, удивляясь, что руки у меня совсем не дрожат.

– А что же было дальше? – Мой голос прозвучал так, как надо: достаточно равнодушно, с оттенком легкого вежливого любопытства.

– А дальше закипела работа. Подстегиваемые ненавистью к несуществующему врагу и горем от потери родных и близких маоли трудились, как каторжники. Нам чуть ли не силой приходилось заставлять их прерываться на сон и еду. Но, несмотря на такой темп, маоли не успели довести работу до конца… – Бриль поморщился. Похоже, эту часть истории ему было неприятно вспоминать.

Я подлил ему и себе коньяка.

– Продолжайте, профессор, это все весьма поучительно. Так почему они не довели работу до конца?

– Примерно через полтора года работы маоли объявили забастовку и сказали, что продолжат составлять карты только после того, как будет взорвана Окара. Они хотели мести. Они никак не могли забыть гибель своей Лагуты. Но к тому времени наше правительство помирилось с Окарой и открытый военный конфликт стал невыгоден.

– И тогда вы решили избавиться от ставших опасными помощников, – подсказал я.

Мой голос все-таки предательски дрогнул. Оуэн взглянул подозрительно, и я поспешил успокоить его:

– Весьма разумный шаг, профессор. Я на вашем месте поступил бы точно так же.

– Ну, сами подумайте, куда нам было деваться? – воспрянул духом Бриль. – Мы же не могли их просто так отпустить! Они раззвонили бы о картах на весь мир, и Совет ОНГ тут же наложил бы на наши разработки свои загребущие лапы, объявив их вне закона, как это уже было с чипом подчинения и прочими крайне полезными вещами.

– Конечно, профессор. Вы правы, их нельзя было отпускать, – поддакнул я.

– Вы меня понимаете, – удовлетворенно кивнул Бриль. – Мы предоставили им выбор. Честно и откровенно посвятили их в курс дела и предложили работать на нас. За очень большие деньги. Несколько маоли проявили понимание и патриотизм и согласились. Но большинство отказались и…

Я отвернулся, делая вид, что рассматриваю рыбок. Он не должен был сейчас увидеть выражение моего лица.

– …подлежали ликвидации, – договорил Оуэн.

Мои пальцы стиснули рюмку коньяка. Среди этого большинства был Рарк…

Так получилось, что мы с Григом рано покинули Центр – всего через полгода после взрыва Лагуты, а Рарк остался и подлежал ликвидации…

Я, Григ и Рарк дружили с пеленок и были, что называется, неразлейвода. Наши родители частенько шутили, что уже и сами запутались, кто чей сын, потому что мы постоянно были вместе, живя по очереди то в одной семье, то в другой, то в третьей. Правда, после школы наши пути разошлись – Григ поступил в Горный, я во Внешний Патруль, а Рарк обожал астрономию и хотел стать ученым. Но как же мы обрадовались, встретившись в том самом Научно-исследовательском Центре!

А потом был взрыв Лагуты, и наша жизнь взорвалась вместе с ней. Беда еще больше сплотила нас троих – ведь, кроме друг друга, у нас не оставалось никого из близких. Во время катастрофы погибли жена Грига, его отец, мои родители и дед, все родные Рарка и миллионы других – людей и маоли, которые оказались разменными пешками в бесконечной, жестокой, военной игре.

Нам сказали, что это дело рук окарцев, мы поверили и захотели отомстить. Мы действительно работали, как проклятые, сутками не отрывались от компьютеров, забывая про сон и еду. Но некоторые из нас так и не смогли пережить потерю – сходили с ума или кончали с собой.

Григ тоже был тогда на грани самоубийства – он постоянно, ежесекундно думал о своей Агише. Мы с Рарком не спускали с него глаз, и однажды лишь в самый последний момент успели предотвратить трагедию. И тогда Рарк отозвал меня в сторонку и сказал, что надо срочно что-то предпринять. Надо как-то заставить Грига жить. Мы долго думали, а потом решили – ему нужно действие. Не двадцатичасовое сидение у компьютера, а действие. Настоящее.

«Григу нужно в армию, – сказал я. – Чтобы реально, с оружием в руках противостоять врагу. Серьезно, Рарк. Давайте все втроем рванем в штурмовики?»

«Идите вдвоем, – отказался Рарк, – армия не для меня. А вот Григу, пожалуй, это сейчас то, что надо».

Так наши с Рарком пути разошлись во второй раз.

Мы с Григом обратились к кураторам Центра с просьбой отпустить нас в армию. Они согласились рассмотреть наши заявления и для начала отдали нас психологам. Те долго и муторно тестировали нас, а потом передали в руки военных. Нам пришлось сдать кучу разных нормативов, но, в конце концов, наше желание исполнилось. Мы приняли воинскую присягу. Правда, служить вместе нам не довелось. Грига зачислили в штурмовики, а в меня мертвой хваткой вцепилась разведка.

Мы с Григом расстались, но я имел возможность издалека следить за его карьерой – еще бы! – очень скоро он стал живой легендой. А мою деятельность окутывала тайна. Я не имел права раскрываться даже перед ним…

– Но вы не слушаете меня, – обиженно сказал Оуэн. – Вам неинтересно?

– Ну что вы! – спохватился я. – Очень интересно. Так вы говорите, что те маоли, которые отказались сотрудничать с вами, были ликвидированы? А как именно их убили, вы знаете?

– Не помню точно, – отмахнулся Бриль. – Расстреляли, кажется.

…Мне сказали, что в Центре началась эпидемия. Нам с Григом даже не позволили похоронить Рарка. Сказали, что всех погибших сожгли…

– А какая разница, как? – добавил Оуэн.

– Вы правы, никакой, – обаятельно улыбнулся я. – Просто профессиональное любопытство.

– Кстати, о вашей профессии… Мы можем договориться. Я заплачу вам три миллиона кредитов, если вы сделаете вид, что не нашли меня.

– Добавьте еще миллион и считайте, что мы договорились. – Я разлил по бокалам остатки коньяка и спросил: – Но расскажите мне, почему вы решили сбежать?

– Почему… – Оуэн залпом выпил свой коньяк и сунул в рот дольку лимона. – Да потому, что казавшаяся бесконечной работа над картами подходила к концу, и я вот-вот стал бы не нужен. Но я слишком много знал, и меня вряд ли отпустили бы живым. Я предпочел не проверять, так ли это, и сбежал.

Он умоляюще посмотрел на меня и вытер проступившую на лбу испарину.

– Вы понимаете, я хочу жить! Очень хочу! Просто жить!

– А разве они не хотели? – откликнулся я, но Бриль уже не слышал – растворенный в последней порции коньяка препарат полностью отключил его сознание.