Книга Чародей поневоле - Кристофер Сташеф

В комнате было темно. Лишь свет самой большой из лун яркой дорожкой струился из окна. Из общего зала доносилось приглушенное бормотание и клацание — загулявшие клиенты пили допоздна. Словом, в комнате Рода царил мир.

Чего нельзя было сказать о покое. Развалившись на тюфяке подле кровати, Большой Том храпел, как бульдозер на холостом ходу, издавая во сне шума даже больше, чем при бодрствовании.

Рода кое-что смущало в Большом Томе. Род впервые участвовал в драке, в которой его ни разу не ударили. Но Большой Том всякий раз подставлялся под удар. Даже при своем гигантском росте, он не должен был быть настолько неуклюжим.

Рослые люди могут быть быстрыми... Но тогда зачем Большой Том ввязался в драку? Чтобы Род взял его к себе слугой?

А как насчет Адама и Одноухого? Их разговор, по всей видимости, указывал на то, что они были на том сборище в верфи, а следовательно, принадлежали к пролетарской партии. Как ее там называл тот юный подстрекатель черни? Ах да, Дом Кловиса.

И если Адам и Одноухий не являлись каким-то вопиющим исключением, этот Дом Кловиса раздирали распри. Там, судя по всему, существовали две фракции: одни поддерживали Логайра (юный оратор?), а другую возглавлял Пересмешник, кем бы он там ни был. Типичный случай двух подходов к проблеме: ненасилие и насилие, язык и меч.

Теперь, с чего это Большому Тому вдруг так захотелось стать оруженосцем? Может, он карьерист? Да нет, на подхалима здоровяк явно не похож. Лучшее жалование? Но ему, вроде, неплохо жилось в качестве местного чемпиона — тяжеловеса.

Чтобы не спускать глаз с Рода?

Род перевернулся на другой бок. Том вполне мог быть не последним человеком в Доме Кловиса. Но какой резон Дому держать Рода на крючке? Вряд ли они успели что-то заподозрить.

Хотя, если догадка Векса верна, и за Домом стоит некая сила инопланетного происхождения, то не исключена возможность, что они — неважно почему — взяли его на заметку. А, может, Рода охватила мания преследования? Все мышцы его тела напряглись, сон отшибло начисто. Он вздохнул и соскользнул с постели — теперь ему не уснуть. Лучше уж включить Векса и поболтать с ним. Род нуждался в электронной беспристрастности робота, у него самого с этим явно было туго.

Когда Род поднял ржавый дверной засов. Большой Том вздрогнул и проснулся.

— Хозяин? Куда это ты?

— Я немного беспокоюсь за своего коня, Большой Том. Думаю, мне стоит прогуляться к конюшне и убедиться, что конюх все сделал, как надо. Спи дальше.

Какой-то миг Большой Том пялился на него.

— Воистину, — произнес он, — ты очень заботлив, хозяин.

Он перевернулся на другой бок и зарылся головой в складки плаща, заменявшего ему подушку.

— К чему так переживать из-за какого-то коня, — пробормотал он и вновь захрапел. Род усмехнулся и вышел из комнаты.

Пройдя несколько шагов, он наткнулся на лестницу — темную и пыльную, но так в конюшню идти было ближе, чем через парадный вход.

У подножия лестницы находилась дверь, которой пользовались явно нечасто — когда Род отворил ее, она застонала, словно лягушка — бык при течке.

Двор был залит мягким, золотистым светом трех лун. Самая большая из них немного уступала размерами земной, но находилась значительно ближе к поверхности планеты, на которой из — за этого вечно царило полнолуние.

— Отличная планета для влюбленных, — задумчиво произнес Род, не отрывая глаз от луны, а потому не заметил серой полоски шнура, натянутого чуть выше порога, и споткнулся.

Он выставил руки вперед, чтобы смягчить удар о землю. Что-то твердое ударило его по затылку, и фейерверк искр поглотил мир.

* * *

Его окружала красноватая дымка, голова раскалывалась от боли. По его лицу провели чем-то холодным и мокрым. Род вздрогнул и окончательно пришел в себя.

Он лежал на спине, над ним нависал сводчатый потолок из известняка, мерцавший блестками отраженного света. Сталактиты и сталагмиты срослись в узкие колонны, которые тянулись от свода до зеленого ковра, простиравшегося во всех направлениях по меньшей мере на милю. Он находился в огромной подземной пещере.

Свет, казалось, исходил отовсюду — пляшущий, мерцающий, заставляющий искры на потолке кружиться в каком-то немыслимом танце.

Род лежал на этом зеленом ковре, ощущая своей спиной его упругую, влажную и холодную поверхность. Это был мох, толщиной в три дюйма. Он попытался протянуть руку и коснуться его, но обнаружил, что не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Приподняв голову, Род поискал взглядом связывающие его путы, но не увидел ничего...

Он помотал головой, пытаясь вытряхнуть из нее боль, которая мешала ему мыслить трезво.

— Векс, — прошептал он, где я?

Ответа не было. Род закусил губу.

— Ну, давай, железный конь! Ты что, заснул включенным?

Включенным...

У Векса был припадок, Род отправился включить его. Теперь Род был предоставлен самому себе. Он вздохнул и улегся обратно на зеленый ковер из мха. Низкий голос начал что-то напевать справа от него. Род повернул голову.

В каменном круге трепетало пламя костерка. Над ним стоял треножник, на котором висел весело бурлящий котелок. Из отверстия в его крышке выходила трубка. С потолка срывались капли воды, барабаня по трубке, из которой в подставленную чашу капала влага. Примитивный перегонный куб.

И самогонщик — дюймов 18 ростом, но широкоплечий и кряжистый, одет в камзол и шаровары. У него было округлое озорное лицо, блестящие зеленые глаза, курносый нос и рот до ушей, расплывшийся в шаловливой улыбке.

Он поднял свои зеленые глаза и встретился взглядом с Родом.

— Ха! — произнес человечек звучным баритоном. — Ты очнулся, чародей!

Род нахмурился.

— Чародей? Я не чародей!

— Разумеется нет, — сказал человечек. — Ты явился в падающей звезде, и у тебя конь из хладного железа...

— Минуточку, — перебил его Род, — Откуда ты знаешь, что мой конь из хладного железа?

— Мы — маленький Народец, — невозмутимо ответил человечек. — Мы живем Дубом, Ясенем и Колючкой, Деревом, Воздухом и Дерном. А те, кто живут хладным железом, алчут покончить с нашими лесами. Хладное железо — символ всего, что нам ненавистно, поэтому, какие бы формы и обличия оно не принимало, мы все равно узнаем его.

Вновь повернувшись к своему котелку, он приподнял крышку, чтобы проверить сусло.

— И еще, ты слышишь, что говорят в доброй полумиле от тебя, а твой конь, если нужно, может мчаться тихо, как ветер, и быстро, как сокол. Но ты не чародей, да?

Род покачал головой.

— Нет, не чародей. Я использую науку, а не магию!

— Разумеется, — поддакнул человечек, — но как розу не зови... Не, ты чародей, и так тебя кличут уже повсюду в Грамарае!