Книга Ночной охотник - Никита Серков

Когда все вышли из кабинета, Виктор Демьянович не шелохнулся, так и оставшись в своем кресле. Он просидел так около получаса, уставившись почти что в одну точку на стене и размышляя о письмах и посланиях, которые рассылает убийца. Зачем ему это нужно? И если первые два письма имели общий характер, то последнее было адресовано именно ему, Миронову. «Крайне оскорбительное письмо! — думал МВД. — Он хочет либо сбить меня с толку, либо позлить! Что вообще значат эти слова?»

Что вообще значат эти слова?»

«Не видеть дальше своего носа», «ребенок бы понял», «взяться за руль», «в нужную сторону», «кто следующий?» — эти фразы Миронов бубнил себе под нос раз за разом, повторяя их снова и снова. Ничего не приходило в голову.

Что значит «взяться за руль»? В этом есть прямой смысл или это метафора? Он первым убил того, кто сидел на водительском сиденье в фиолетовой машине у озера. Это угроза? Или он намекает, что следствие идет не в том направлении и мы совершаем ошибку? Откуда ему вообще знать о том, в каком направлении идет следствие? Может, у него есть сообщник… Не исключено, что это не один убийца, а целая преступная группировка, они оставляют за собой слишком много вопросов и ни одного ответа. «Ребенок бы понял» — что это означает? А вдруг это намек на то, что мальчик что-то знает? Тогда почему убийца за ночь не предпринял попытки убийства еще одного свидетеля? Да и какой смысл затевать убийство неверных супругов только ради того, чтобы потом подчищать за собой улики, убивая свидетелей? Нет, здесь что-то другое! У этого убийцы или преступной группы иные мотивы, и мы о них пока не догадываемся. Если судить по опыту поимки серийных убийц, то чаще всего мотивом является сексуальный аспект. Серийники по своей сути гедонисты. Они делают это ради удовольствия. Этот, вполне возможно, не исключение. И если это так, то он не остановится до тех пор, пока мы его не поймаем. «Он называет меня „противником“! — размышлял Виктор Демьянович. — Значит, он хочет посоревноваться! Вызывает, так сказать, на умственную дуэль, но почему я? Неужели просто так? Вряд ли! На этот вопрос тоже есть ответ». И для чего он звонил после первых убийств? Напугать? Потешить свое самолюбие? Зачем вообще вся эта игра?

Жизнь — вот самая опасная игра, и это парадоксально. Вопросов накапливалось все больше, и мысли начинали путаться в причинно-следственных связях. Вряд ли кто-то мог сказать с полной уверенностью, что город дрожал от страха. Да, парочки у того злосчастного озера больше не появлялись, заголовки газет, в том числе и «Городского вестника», пестрели громкими заявлениями о маньяке, местные и федеральные каналы крутили новостные программы, которые привлекали к телевизорам все больше и больше жителей города и страны. Но при этом все шло своим чередом, порядок жизни не нарушился. Впрочем, как говорится, вечер еще не наступил, и где-то в темных коридорах государственных учреждений, в комнатах с выключенным светом, в незапертых дверях, сломанных фонарях, в темных переулках, неосвещенных подъездах и в старых шахтах недоломанных лифтов — везде, куда не было доступа свету, таилось что-то чудовищное. И это что-то готовилось к прыжку.

Виктор Демьянович тряхнул головой, сбрасывая это кошмарное наводнение мыслей, взглянул на часы и понял, что со времени сбора прошло уже сорок минут. Миронов встал с кресла, потянулся и размял затекшую шею. Посмотрев в окно, он вспомнил про газету, обнаруженную сегодня утром на кровати, и понял, что почему-то промолчал о ней на общем сборе. А рассказать было о чем, потому что это был «Городской вестник», газета, из которой было вырезано последнее послание убийцы.

Миронов решил не откладывая заглянуть в редакцию, немного поговорить с главным редактором и, если повезет, с Андреем К., чье имя значится в конце утренней статьи. По дороге МВД спросил нескольких коллег, не видели ли они его нового помощника, сына начальника, Туманова, но часть из них еще даже не успели привыкнуть к новенькому, а часть просто не видели его со вчерашнего дня. На выходе из здания Виктор Демьянович дважды набрал номер помощника, и оба раза телефон упорно продолжал отвечать бесконечными гудками. Миронов крепко выругался, стремительно дошел до машины и, утопив педаль газа в пол, повел автомобиль к редакции «Городского вестника».

Редакция газеты располагалась в здании бывшей ткацкой фабрики, которая после распада Союза была растащена на куски и последние десять лет не производила никаких тканей, а ее помещения сдавались в аренду или, как в случае с редакцией «Городского вестника», были выкуплены неизвестным собственником.

Для того чтобы попасть на территорию фабрики, необходимо было проехать за шлагбаум и миновать будку охраны. Когда Виктор Демьянович подъехал, крайне хмурый и неразговорчивый охранник рявкнул что-то о том, что въезд только по пропускам. Миронов уже хотел было достать ксиву, но мгновенно передумал, решив особо не светиться, сдал задом, припарковал машину вдоль улицы и вернулся к шлагбауму. Без автомобиля вход был разрешен всем. Подойдя к металлической двери, он отыскал номер домофона редакции и набрал его. В динамике раздался приятный и мягкий голос девушки.

Миновав три пыльных лестничных пролета и еще одну металлическую дверь, отделяющую индустриальный натюрморт фабрики от дизайна редакции, Виктор Демьянович очутился в просторном предбаннике, уставленном двумя коричневыми кожаными диванами, стойкой секретаря-администратора и несколькими горшками с огромными комнатными растениями. Этот предбанник имел два выхода: либо обратно на лестницу, либо дальше через застекленную деревянную перегородку в просторнейшее помещение, которое было заполнено столами и стульями журналистов, корреспондентов, карикатуристов, фотографов, верстальщиков и прочих работников редакции. В большом зале за столами и вне их кипела жизнь. Это было похоже на муравейник или пчелиный улей: все куда-то шли, что-то переносили с места на место, говорили по телефонам, водили ручками и карандашами по бумаге. Здание вибрировало от непрекращающихся звуков человеческих голосов, сливающихся в монотонный гул.

— Добрый день! — Виктор Демьянович начал разговор с девушкой за стойкой, которая открыла ему дверь. — Могу я поговорить с редактором вашей газеты?

Девушка улыбнулась посетителю и произнесла:

— К сожалению, нет. Вам нужно было записаться на прием заранее. Сейчас Владимир Николаевич занят и принять вас не может.

Она была чертовски обаятельна и объясняла все так мягко и спокойно, что было видно: трудится она здесь недавно, может, полгода, но работа ей эта крайне важна и она готова успокоить даже самого вспыльчивого клиента во всей вселенной.

Миронов улыбнулся девушке в ответ неким подобием своей фирменной улыбки — на большее, увы, в эту секунду он способен не был.

— Я не представился, — сказал МВД, — Миронов Виктор Демьянович, следователь из Управления уголовного розыска по городу и области. Я веду дело по серии убийств. В вашей газете, в одной статье, речь шла и обо мне в частности. Сходите к Владимиру Николаевичу и передайте, что у меня для него есть важные сведения. Может, его это заинтересует…

Девушка на секунду задумалась, пытаясь осмыслить полученную информацию, затем кивнула и двинулась в сторону кабинета главного редактора сквозь суету работающего муравейника. Тем временем Миронов удобно устроился на коричневом диване. Ждать пришлось недолго. Девушка вернулась через пару минут, произнесла нарочито спокойно и отчетливо: