Книга Крестопереносец - Михаил Булыух

— Барон, позвольте мне выразить свое…

— Оооой… ты того… слушай… ооо… беги в дом… там в сенях — короб… как бо-о-о-ольно-то… в коробе… возьми-и-и… — и староста снова отключился. Плоть все еще сползала с костей, если изначально она была растворена ниже колен, теперь поражение обнажило уже и суставы.

Рыцарь не мог бросить в беде своего отважного спасителя. Ведь Полбу теперь, как ни крути, обязан Боромиру жизнью. А может и чем посерьёзней, ведь всем известно, что смерть от колдовства калечит душу. А это долг чести. И барон со всех ног полетел к дому старосты.

Селяне отпрыгивали с пути бегущего взъерошенного человека и удивленно смотрели вслед. Вот и дом. Сени… Так, сени… Что такое — сени? Господи, надоумь!

Ну ладно, вот сундук, наверное, он же — короб.

Замка нет. Константин откинул крышку… Доспехи. Да какие!!! Красота! Ну, навряд ли они вот прямо сейчас старосте понадобились. Что еще? Топор в чехле. Еще топор. Меч в ножнах. Пояс с нашитыми кошелями. Коробочка блестящая, лаковая. В коробочке… Кольца, серьги, браслеты… Наверное, семейные драгоценности баронского рода. Хотя какого рода, если Боромир в нем первый, судя по словам посадника?

Кстати! Дымов! Отец Кондратий!

Константин бросился в горницу… И граф, и епископ — все еще в тех же самых позах, с остекленевшими глазами, так же неподвижны… Дева Мария!!! Да что же это такое? Что за колдовство??? Ведь крестьяне ходят как ни в чем не бывало, своими делами занимаются. А два человека, которые только и могут разъяснить, помочь найти нужное нечто — аки статуи.

Из сеней раздался негромкий стук и позвякивание.

Рыцарь бросился назад. Воры? Мародеры?

В коробе, прямо на панцире, стояла бутылочка дорогого прозрачного стекла. Сама такая бутылочка, даже если пустая, стоит фунтов десять серебра, не меньше, почему-то подумал Полбу. А в ней — почти три четверти светящейся, как закатное солнце, жидкости. Что это??? Не иначе — мирра!

А рядом… Рядом с бутылочкой… Полбу помотал головой. Рядом с ней стоит маленький, размером с обычную мышь, человечек. Без бороды, зато с усами. Улыбается и тыкает в бутылочку крохотным пальчиком.

— Господи Иисусе! — Константин проморгался и по-католически, слева направо, перекрестил человечка. Тот показал язык и молча юркнул в какую-то щель. Что это было? Вернее — кто? Но, по крайней мере, понятно, если мелкое наваждение не обмануло, зачем староста его послал. Лекарство. Схватил рыцарь бутылочку и побежал к умирающему. Вернее, растворяющемуся.

«Только бы успеть, — стучало в висках, — только бы…»

Без малейших сомнений заскочил в церквушку… Оттолкнул стоящего на коленях около старосты чернеца. И задумался. Что делать? На ноги лить? Или в рот?

— Что с этим делать??? — выкрикнул он, потрясая бутылочкой перед носом испуганного монаха. — Как лечить!?

— Н… не… не знаю… Что эт-то?

Полбу зарычал. Растворение добралось уже почти до пояса Боромира, обнажились берцовые кости. Зубами выдернул затычку и, громко читая «Отче наш», стал тоненькой струйкой поливать дымящиеся культи. «Вроде, верно», — пронеслось в голове. Дым и смрад почти исчезли. Растворение прекратилось. Но кости обрастать мясом не желали.

— Читай! — заорал он священнику. — Православные свои молитвы читай! Давай!

— Дык рано еще отпевать, — отпрянул тот. — Дышит ведь…

— Какое отпевать!!! Я тебе дам отпевать! Я тебя сейчас сам так отпою! Во здравие или что тут у вас, отступников, положено, читай! Матерь Божью призови! Делай хоть что-то, не сиди!

Чернец затянул что-то заунывное, бухнулся на колени, и, мелко крестясь, стал бить поклоны, время от времени косясь на грозного незнакомца с пушистой топорщащейся бородой.

Полбу с трудом разжал челюсти своего спасителя и влил остатки светящейся, пахнущей медом и вином жидкости. «Будь что будет», — подумал он и без сил привалился к алтарю.

Дьяк еще не кончил молиться, а староста открыл глаза, закашлялся и застонал. Провел руками по телу, будто проверяя его наличие и целостность… Наткнулся на голые кости ног. С интересом рассмотрел.

Рыцарь опасался, что сейчас со старостой случится истерика. Еще бы, человек ведь калекой сделался. Но тот лишь грустно покачал головой.

— Вот видишь… — сказал он Константину. — А не дурил бы — этого бы не было.

— Барон, — прочувствованно ответил Полбу. — Ваше мужество и самоотверженность, данные, несомненно, Господом нашим, спасли неразумного. От страшной и как видно мучительной смерти. А может чего и похуже смерти… Я в вечном и неоплатном долгу перед вами. Вы — истинный рыцарь и герой! На коленях прошу вас, простите меня за сомнения и подозрения в трусости. — Полбу рухнул на одно колено и преданно уставился на старосту. — Скажите, барон, чем я могу помочь вам? Быть может, есть еще какое чудодейственное лекарство? Я найду его и принесу! Такие люди как вы — соль земли! И я искренне прошу вас отныне считать меня своим должником и другом!

— Ой, да ладно… — казалось, староста покраснел под бородой. Но было видно, что слова рыцаря ему приятны. — Не горюй. Поправлюсь я. И не такое заживало. Вот посижу здесь чуточку да оклемаюсь.

— Как? — изумился рыцарь. Не может быть! На своем веку он насмотрелся немало ран. Видел и переломы, и ожоги, и содранную с костей плоть… И мог с уверенностью сказать, что такие раны как у старосты — не заживают. Божье чудо, что он вообще выжил. Да и сидит, разговаривает, будто и не умирал еще несколько минут назад. Что же в той бутылочке было? Может слезы Христовы?

— Знаешь что, рыцарь… Давай-ка, пока мы тут сидим, а наши начальнички не отмерзли, я сам тебе расскажу, куда ты попал, что здесь происходит и как теперь жить будешь, — внезапно переключился Боромир. — А то Дымов, конечно, все так говорил, все верно… Но, как всегда, с конца начал… Эй, Филька! — гаркнул он на чернеца. — А ты чего уши развесил? А ну марш отседова!

10. Азы

— Значит так, Костя… Ты глазами не сверкай, я могу тебя Костей называть. Ты мне во внуки годишься, да и сам сказал — друг мне. А Костя — тот же Константин, только ласково, по-свойски… Ты меня главное не перебивай, я и сам собьюсь. Просто слушай.

Рыцарь кивнул. Он и не думал обижаться на седовласого героя. Да, Боромир имеет право звать его Костей. Имеет право. Всплыло в сознании Костян, Костик, Костелло… Нет, пожалуй, такой фамильярности даже среди друзей допускать нельзя. Но Костя… Почему бы и нет? Да и больно, наверное, вон, снова побледнел и через слово зубами скрипит. Просто, видно, отвлечься нужно старосте от култышек своих. Выговориться.

— Начну с главного. Для тебя. И это не жеребьевка, и даже не то, что мир этот создан не Богом, а людьми… Да-да, людьми, просил ведь не перебивать. Об этом после. Главное то, что ты теперь почти бессмертен. Не перебивай говорю! Как и я. Как и все игроки. Хотя я уже… Но нас очень мало, и как раз из-за этого самого «почти». Ты думаешь я от жеребьевки просто так отказался? Нет, Костя, я сознательно пожертвовал своим миром, дабы дать шанс другому, лучшему… Каждый сам для себя решает… И то было мое решение, осознанное и, уверен, правильное.