Книга Маги, ведьмы, чернокнижники - Аня Сокол

В Хотьках есть травница, а в злые ведьмы сразу записали меня. Не человека, продающего страждущим непонятные настойки, а чужачку. Бабушка, к слову, никогда не снабжала пьяниц. Либо ты травница, либо трактирщик. Она для себя определилась, а Рея, по-видимому, нет.

— Ничего, — сказал Рион, закончив ритуальные пляски вокруг пустого места. — Как бы его ни убили, магию, скорее всего, не применяли.

— Скорей всего? — передразнила я.

Парень едва заметно покраснел.

— Если здесь работал маг сильнее меня, он мог развеять остаточную энергию. Более сильный маг всегда найдет следы более слабого, и наоборот. — Рион с тоской вздохнул. — Эол, видел бы меня сейчас учитель, выпорол бы.

— Тут я его полностью поддерживаю.

— Я про потерю силы, в которой виновата ты!

— А я про то, чем ты тут занимаешься.

— Долг мага — помогать людям!

— А ты уже не маг! Тут могла поработать целая артель чаровников, а ты бы и не почувствовал.

— Не тебе учить меня, девка!

Мы замолчали. Пастух пару раз обернулся на крики, но предпочел не вмешиваться. Я опять наговорила лишнего. Ведь знаю за собой эту черту и все равно не могу сдержаться, будто сам дасу за язык тянет. Учила же бабушка: «Спрячь норов». Надо было сказать парню все, что он хотел услышать.

— Прости, — примиряюще обратилась к нему. — Я глупая деревенская девка, ничего не понимающая в жизни. Не злись. Эол, я не знаю, что еще сказать…

— Тогда помолчи, — буркнул парень, но в его словах уже не было злости. — Кое-что я все же могу и постараюсь помочь.

Да, видела. Надо будет выломать двери, обязательно позову. Слава Эолу, я успела проглотить эту фразу в последний момент, она так и осталась несказанной. Рион был выше меня почти на локоть, а обижался как маленький.

— Туда, где нашли первый труп, этого самого Трашика, пойдем? — примирительно спросила мага.

— Надо бы.

И мы пошли за околицу, к лесу. Пошли молча, двое, почти ставших врагами, двое, не доверяющих друг другу ни на черень. Хотя, может, только я не доверяла? А он? Что он видел во мне? Языкастую ведьму? Воровку? Глупую девку, лезущую под руку? В любом случае ничего хорошего. Пусть так и остается.

— Надо поговорить с травницей, — предложила я. — Пока непонятно, дошел до нее Траш или нет? Умер по дороге туда или обратно.

— Надо, — согласился Рион.

Других тем для беседы не нашлось. Мы дошли до опушки, там маг снова принялся бормотать и размахивать руками.

Понаблюдав за этим пару минут, поняла, что еще немного, и скажу очередную гадость, поэтому решила прогуляться по округе. Вернее, пройти чуть дальше по широкой, уводящей в сторону от деревни тропе, уже представляя, что найду на другом ее конце.

Летний лес был светел и приветлив. Пели птицы, в кронах шумел ветер. Тропа — сухая утоптанная земля, никакие коряги не лезли под ноги, шагалось и дышалось легко. Было светло и тихо. Оставив парня, я даже дышать начала спокойнее.

Тропа кончилась на широкой прогалине. Дощатый домик стоял с правого краю. Старый серо-зеленый цвет едва угадывался на облупившихся досках. Вообще постройка выглядела неопрятной, неухоженной, но не заброшенной. Крыльцо покосилось, а подгнившую местами солому на крыше не худо было бы заменить.

От дома травницы я ожидала большего. Конечно, не уверена, что вышла именно к нему, но куда еще может привести самая утоптанная и широкая тропа? Кто еще живет в селе и вне его?

— Ау, хозяева!

Тишина.

— Прими ищущего, исцели страждущего, не откажи молящему в доме и в помощи! — проговорила я нараспев традиционный призыв к целителю. В балладах после произнесения ритуальной фразы ни целитель, ни травница не могли отказать «просящему». В жизни же случалось всякое. Нищих, не способных заплатить или отработать лечение, привечали редко. Хотя… просящий мог подать жалобу действительному магу, а тот накладывал на побрезговавшего помочь наказание, конечно, если вина последнего была доказана. Ключевое слово — доказана. Реальные разбирательства происходили редко, так как нищие чаще умирают, чем жалуются. Сегодня призыв стал простой данью традиции.

Дом так и стоял, укутанный тишиной. Не шевельнулась занавеска на грязном окне, не скрипнула дверь.

Я поднялась на крыльцо, стукнула кулаком по доскам. Вернее, хотела постучать, но после первого же удара створка, открываясь, подалась внутрь.

— Эй, дома кто есть? — Я переступила порог.

Захламленная комната свидетельствовала о нелюбви хозяйки к уборке. К знакомым с детства запахам трав, кореньев и мазей примешивались другие, менее приятные — аромат браги и плесени. Вдоль стен теснились криво повешенные полки со склянками, основательно заросшими паутиной. Не часто травница находила им применение. Низкий столик, садовые инструменты со следами свежей земли. Зеленая бутыль, стоящая прямо на полу.

Я взяла сосуд за горлышко. Резкий неприятный запах спиртного еще не успел выветриться.

Скрипнуло крыльцо. От неожиданности я подпрыгнула на месте и едва не разбила посудину. Дверь приоткрылась, и в проеме показалась лохматая голова Риона.

— Айка, — почему-то шепотом позвал он.

— Здесь я.

— Эол, где тебя носит? Насилу нашел.

— Здесь меня носит. Тропа одна, блуждать негде. — Я аккуратно поставила бутыль обратно.

— И кто сказал, что ты по ней пошла? — Парень шагнул в комнату. — Ты знаешь, что не оставляешь следов? Ни отпечатка, ни примятой травинки. Ты ходишь или летаешь? Пришлось поисковичок запускать, а лишних кьятов нет.

— Раз нет, значит, не стоило, — проговорила и тихо добавила: — Куда я теперь от тебя денусь?

Насчет следов он был прав. Это обнаружилось, когда мне исполнилось года два, не больше. Я отошла от Симы всего на десяток шагов — к сочным ягодам малины, которые так вкусно лопались на языке, растекаясь терпким летним соком. Десять шагов, а может, и чуть больше, тогда я еще не умела считать. А кусты все тянулись и тянулись, цеплялись за рубаху и предлагали ягоду за ягодой. Бабушка тогда сильно испугалась, кружила по поляне и кричала хриплым от волнения голосом. А мне казалось, что где-то в зарослях зовет своих птенцов птица.

Тогда я получила первый урок и поняла, что с лесом шутить нельзя, особенно той, которую невозможно найти.

Ни один охотник, ни одна собака не способны взять мой след. Для селян это послужило еще одним доказательством принадлежности найденыша к силам зла. Может, это и правда наследство крови вордов? Хотя с чего вдруг, они же водный народ, а не земляной? Или это благословение несуществующего папочки-мага? А может, проклятие тех, кто бросил младенца в воду? Не знаю. Да, трава приминается под моими ногами, я же не сподвижник Эола, чтобы ходить по воздуху. Но травинки тут же распрямляются, пыль оседает, сломанная ветка падает и теряется среди хвои, вырванный колючкой клок одежды надежно укрывает листьями ближайший куст, земля хранит отпечатки моих ног не дольше, чем кукушка кричит в чаще леса.