Книга В сетях интриг - Олег Рой

Смекалка и на этот раз не подвела ее – а что, если мылом на зеркале? Или лучше помадой – это уж батя точно не сотрет, оставит для матери. «Неищите меня, я паехала жить в Москву», – оставила Лера ярко-алую надпись и немного поколебалась – надо ли про деньги сказать, что взяла? «Да ладно, не тупые, поймут», – решила наконец и, довольная собой, вышла из квартиры. Осталась самая малость – купить билет и позвонить с вокзала Таньке, пускай встречает.

Через пару часов Лера уже садилась в поезд. Протягивая толстой проводнице билет и паспорт, не удержалась от хвастовства:

– В Москву еду, в столице буду жить!

Тетка окинула ее снисходительным взглядом и усмехнулась:

– Ну-ну. Знаешь, как моя бабка говорила? Москва у всей Руси под горой, все туда катится.

Тогда Лера так и не поняла, обижаться ей или нет. И решила забить, ну ее, эту проводницу…

Танька не обманула, встретила на вокзале. Обнялись, расцеловались, всплакнули даже от радости. Потом она потащила Лерку через площадь в метро – а та просто обалдела. Сколько ж тут народу! У них, наверное, во всем городе столько не живет, сколько тут на вокзале ошивается. А машин-то, машин! И шумно – хоть уши затыкай.

Лера думала, что подруга повезет ее к себе, но поехали они не к Таньке, а в агентство недвижимости «АРК». Где выяснилось, что на отдельную, с евроремонтом, квартиру в центре, как мечтала Лера, ее денег не хватит. Только на комнату в коммуналке, и то пришлось побегать. Как выяснилось, комнату в Москве снять – целая история…

Несколько дней с утра до глубокой ночи они мотались по городу на метро. Лера уже почти без всякого страха вставала на эскалатор и сходила с него и только не переставала удивляться, какая же она огромная, эта Москва… Им все не везло – то выяснялось, что комната уже сдана, то цена вдруг оказывалась выше заявленной, а случалось, что квартиры, которые они смотрели, выглядели так, что лучше уж на помойке жить, чем тут… На первые несколько ночей Танька, так и быть, приютила подругу. Ее Алик взглядом оценил все достоинства Лериной фигуры, подтвердил, что ему нужна продавщица, и, ухмыльнувшись, намекнул на секс втроем. Танька цыкнула на него, и, слава богу, обошлось.

На четвертый день им улыбнулась удача, не удача даже, маленькое везеньице. Комната в Марьиной Роще, в старом доме, двенадцать метров, крошечная обшарпанная кухня, «насмерть убитые» ванна и туалет, и от метро далековато, три остановки, а потом еще пешком. Плюс соседи: за одной стеной – бабка древняя, за другой – семья с малым дитем. Семейка-то, собственно, не соседи были, а хозяева – комната принадлежала им. Наверняка ждали, пока бабка помрет, чтобы всю квартиру себе захапать, а пока комнату сдавали, деньги на ремонт копили.

И комната, и особенно хозяева, Валентин и Марина, Лере совсем не понравились, но выхода не было. Оставаться у Таньки дольше было нельзя – Алик уже слишком недвусмысленно поглядывал, и подруга стала напрягаться. Так что пришлось соглашаться на этот вариант. Опять же – какое-никакое, а все-таки свое жилье.

– Ну, на первое время сойдет! – заключила Танька, окинув взглядом тахту, стол, шкаф и единственный стул – все старенькое, еще с застойных времен. – Давай располагайся, и пойдем выпьем, что ли? В центре потусуемся…

Лера, конечно, спорить не стала. А чего спорить? Все так начинали. И Танька вон говорит, что тоже сначала в коммуналке жила и копейки считала, зато сейчас на нее посмотреть – фифа такая: плащ модный, под крокодилью кожу, каблуки, наверное, сантиметров двадцать, колготки в сеточку. Прямо загляденье, а не Танька – хотя по сравнению с ней особой красотой не отличается. Вот если б ее, Лерку, так же одеть, она вообще была бы полный отпад… Ну, ничего, все еще впереди, держись, Москва.

Танька как будто услышала ее мысли – оценивающе оглядела и говорит:

– Приодеться тебе надо, а то шмотье на тебе висит, как на вешалке. Ты облегающее носи, посексуальнее. Ничего, вот пойдешь работать на рынок, там себе тряпок подберешь.

Лера смутилась и даже немного обиделась. Конечно, на ней все висит – вещи-то Катькины, а сеструха на два размера крупнее, да и кофты все от времени порастянулись. Ну да ладно, Танька же добра желает, надо прислушиваться, а не психовать попусту.

Работа на Черкизоне – действительно рынке, правильно Лера дотумкала – оказалась не ахти какая. Прямо сказать, тяжелая работа. Вставать приходилось рано, толкаться в час пик в метро, приехав, ворочать тяжеленные сумки с товаром и целый день смотреть, как бы не сперли чего. Тетки подходят, лапают лифчики, лапают и не берут – а ей потом пятна отстирывать, да так, чтобы вещь товарный вид не потеряла.

На второй же вечер после работы Алик зажал ее в углу за занавеской, и Лера, прикинув, что и как, не стала отбиваться. Конечно, нехорошо будет, если Танька узнает… А с другой стороны – ну почему всегда ей все, а Лерке ничего? Она надеялась со временем занять Танькино место, но что-то никак не получалось. Конечно, Алик был к ней снисходителен, закрывал глаза на ее промахи да деньжат понемногу подбрасывал – и все. Ничего больше. А вскоре и вовсе уехал домой, не заладилось у него что-то. Танька-то опять в выигрыше осталась – он ей и бабла подкинул, и квартиру съемную до конца года оплатил. А Лерке пришлось к другому хозяину переходить, к Карэну. Тот пожилой был и сволочь редкая, за каждую оплошность из зарплаты вычитал. Лере и так еле хватало на гулянки да оплату хаты, а он еще жмотился. Хорошо, она навострилась, пока хозяин не видит, продавать подороже, да заначку себе в карман прятать. Правда, имела с этого немного, да из-за такой мелочовки постоянно приходилось озираться.

Карэн к ней с нежностями не лез, а с другими у Леры был разговор короткий, чуть что – била по рукам, а иногда и по яйцам. Такого рода «ухаживания» ей на фиг не были нужны. Хочешь что-то получить – сделай девушке красиво, в ресторан своди, подарок подари, тогда, может, чего и обломится.

Дома тоже житье не сахар. За одной стеной бабка всю ночь стонала да охала, спать не давала, за другой ребенок постоянно орал как оглашенный. Марина, мать ребенка, повадилась у Лерки все тырить – то соль ее возьмет, то сахар, то порошок стиральный. Вроде понемножку – а все равно жалко, деньги-то Лера не печатает. И придиралась ко всему – ванную долго не занимай, белье в тазу не замачивай, мне мешает, постиранное над ванной не вешай, покупай сушилку и суши у себя в комнате. За свет нагорало ох как много, видимо, дурили они ее, и ведь не докажешь ничего… Но все это оказалось ерундой по сравнению с тем, что случилось летом, когда Марина со своим спиногрызом смылась на дачу. Валентин, муж ее, почувствовав свободу, сразу приободрился. Дружков к себе понавел, гульбу устроил, и командный тон прорезался. Лера сначала и не поняла, что это он ей из другой комнаты кричит:

– Эй ты, курносая! Ты там яичницу нам не пожаришь? Ну, будь другом, а?

Просьба ее не задела, да и чего задеваться-то – дело плевое, только вот готовить Лера не любила. Она и с предками-то когда жила, на кухне пальцем пошевелить ленилась, а тут тем более. Наглухо затворив дверь, она погромче включила телевизор и сделала вид, что не слышит. Однако отделаться от Валентина так просто не удалось – уже на следующий день появились новые претензии и замечания. «Лерка, а ты чего мою кружку вместе со своей не помыла?» «Стирать собралась? И мое простирни заодно!» «Слушай, мне завтра вставать в шесть, разбуди меня, а? Только понежнее…»