Книга Без надежды на искупление - Майкл Флетчер

– Знаю. Но… На днях я упал и ободрал коленку. У меня текла кровь, и я плакал. Разве у богов течет кровь из ран? Разве боги плачут?

«У него не должно быть сомнений».

– У богов кровоточат раны, если они сами решили, чтобы так было. – Кёниг глянул на коленку Моргена. – Посмотри на свое колено сейчас. Не осталось никаких следов, только совершенство. Тебя исцеляет вера поклоняющихся тебе, как это может происходить только с богом. – Кёниг проглотил собственные сомнения и продолжил: – Ты двигал свои игрушки, не прикасаясь к ним. Как ты думаешь, умеет ли такое кто-нибудь другой? Я крайне могущественный гайстескранкен, но все же я не способен на то, что сделал ты.

Морген посмотрел на неподвижных деревянных человечков и взял одного из них. Он покрутил фигурку в пальцах, рассмотрел со всех сторон, и лицо его было по-детски сосредоточенно.

– Мне не потребовалось никаких усилий. – Он поставил крестьянина обратно на стол. – Я хотел увидеть, что произойдет. Я не уверен даже, что это я управлял происходящим.

– Конечно, ты. Это указывает на то, что скоро наступит твое Вознесение. Реальность подчиняется твоей воле. – «А ты подчинишься моей; у тебя не будет выбора».

Мальчик по-детски наморщил безупречно красивый лоб и несколько секунд, прикусив нижнюю губу, внимательно разглядывал свои ногти.

«Что он только там выискивает, они идеально чистые. Не забыл ли он, что я здесь нахожусь?»

Кёниг прочистил горло, и мальчик взглянул на него. Лицо Моргена странным образом ничего не выражало.

– Каким будет мое Вознесение? – спросил Морген.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Кёниг, знавший, что такой вопрос прозвучит, и страшившийся его. – Твое Вознесение будет тем самым моментом, когда ты станешь нашим богом.

– В книгах, которые я читал… – Морген смотрел прямо на Кёнига, в глаза ему, чего уже никто не делал многие годы; большинство людей инстинктивно избегают взгляда гефаргайста. – Люди Возносятся только после смерти.

Кёниг, стараясь, чтобы лицо его ничего не выдавало, взглядом бурил мальчика, проникая в самую душу, и желал, чтобы тот оставил поднятую тему разговора. Он спросил:

– Что это были за книги?

Морген пожал плечами и посмотрел вдаль, как будто его внимание привлекло нечто более интересное. «Как он это сделал? Как он так непринужденно отвел взгляд от моего взгляда? Для этого должны были потребоваться колоссальные усилия».

– Исторические и религиозные тексты. У Ванфор Штеллунг есть целый пантеон Вознесенных героев, а также их старых богов. Существуют также местные полубоги – это второстепенные божества, Вознесшиеся люди и духи…

– Я знаю, кто такие полубоги, – резко перебил его Кёниг, которого раздражало, что ребенок читает ему лекцию.

– … и в каждом конкретном случае, – продолжал Морген, как будто Кёниг ничего не сказал, – они Вознеслись только после смерти. Я не смог найти ни одного случая, когда Вознесение произошло бы раньше смерти.

«Вот и случилось. Задаст ли он тот самый вопрос?»

– Помимо того, что можно вычитать из древних текстов, существуют еще другие, бесконечные знания, – ответил Кёниг.

Морген наклонил свое личико, задумался на несколько мгновений, а потом отбросил эту мысль как несущественную, какой она, конечно же, и была.

– Я должен умереть, чтобы Вознестись, – сказал он.

«Интересно, он утверждает, а не задает вопрос». Неужели Ауфшлаг уже сказал мальчику об этом?

– Верно, – ответил Кёниг. – Тебе не надо бояться…

– Я не боюсь.

Кёниг подавил вспышку гнева, вызванную тем, что его снова перебили.

– Как я уже сказал, тебе не надо бояться; я сделаю все бережно…

– Ты.

Кёниг выругался про себя. Как он мог так проговориться? Он наклонялся, пока глаза его не оказались на одном уровне с глазами мальчика, и стал давить своей волей на его юное сознание. «Он должен смотреть на это так, как желаю я».

– Кому еще я могу доверять?

На мгновение на лице мальчика промелькнуло сомнение.

– Верно, – в конце концов согласился Морген. – Только тот, кто всем сердцем поддерживает интересы Геборене, должен помочь мне Вознестись. А иначе…

– Да.

Кёниг не хотел, чтобы мальчик слишком детально рассматривал этот вопрос. Созерцание может привести к сомнениям, а Кёниг совершенно не мог допустить, чтобы его будущий бог начал сомневаться.

Морген неловко улыбнулся.

– Я рад, что это будешь ты. Ауфшлаг никогда не простил бы себя.

«И это его величайшая слабость». Кёниг протянул мальчишке руку и изо всех сил постарался, чтобы его блеклые серые глаза выразили тепло и заботу. «Ты должен меня любить».

– А теперь, – сказал он, – обними меня.

Морген бросился в объятия Кёнига, и тот неуклюже потрепал его по волосам. Принимая мантию верховного жреца, он вовсе не думал, что ему придется проявлять к кому-то отеческую заботу.

– Я тебя не подведу. – Голос мальчика звучал приглушенно, пропадал в тканях одеяния Кёнига.

– Знаю. Я буду тобой гордиться.

– Я буду хорошим богом. Я верну империю, как ты желаешь.

Он погладил мальчика по тонким светлым волосам.

– Знаю.

Кёниг, погруженный в свои мысли, шествовал по причудливо изогнутым, странной формы залам храма Геборене. Прислужники бросались прочь с его пути, вжимались в стены, как будто хотели совершенно расплющиться.

Слишком близко подошел Морген к неприятной истине: «Только тот, кто всем сердцем поддерживает интересы Геборене, должен помочь мне Вознестись». Ребенок никогда не понял бы, это не так просто. Где заканчивается Кёниг и начинаются Геборене Дамонен? Если не он будет у руля, то церковь наверняка дрогнет и не справится.

«Мальчик должен умереть от моей руки». Те, кого ты убиваешь, служат тебе в Послесмертии. Если все закончится провалом, то он найдет спасение в этой истине. Новый бог будет служить, спасет его от собственных демонов.

«Сможешь ли ты это сделать? Ты сможешь убить ребенка?» Да, да, он сможет. Он распоряжался о проведении экспериментов Ауфшлага, и бессчетное число людей погибло по его приказу. «Но ты же никогда прежде никого не убивал по-настоящему». Кёниг никогда не резал клинком человеческую плоть, никогда никого не душил своими руками. Может ли он отравить этого мальчика? Если он это сделает, будет ли этот мальчик служить ему в Послесмертии? Получится ли, что Моргена убил Кёниг, или же его убил яд? Это был как раз один из тех раздражающих вопросов, которые философы готовы годами обсуждать, никогда не находя ответа. Отличается ли отравление от убийства с помощью удара ножа? Были ли это просто два разных оружия? Они воспринимались по-разному. Тот, кто пользуется ядом, действует на расстоянии. Возможно, ответ есть где-то в скучных и здравых убеждениях народа. Но сила бредовых заблуждений Кёнига определяла его реальность. Истина заключалась в том, как верил он, что это имело значение.