Книга Саймон и программа Homo sapiens - Бекки Алберталли

Надеюсь, это письмо не покажется тебе страшно неловким. Знаю, что ты пошутил, когда спросил про костюм, но я хотел прояснить ситуацию на случай, если это не было целиком и полностью шуткой. Если честно, иногда мне тоже интересно, кто ты.

Блю

P.S. Прикрепляю к письму чашечку «Рисиз». Надеюсь, этого ты хотел.

ОТ: [e-mail]

КОМУ: [e-mail]

ДАТА: 3 ноября, 18:37

ТЕМА: Re: «Рисиз» лучше секса

Блю!

Кажется, я смутил тебя, поэтому, пожалуйста, прости. Я часто сую нос куда не следует. Это моя вечная проблема. Прости меня, Блю. Знаю, я как заезженная пластинка. Не помню, говорил ли я прямо, но наши письма много для меня значат. Я бы никогда не простил себе, если бы про… просрал все это. Прости, я даже не знаю, материшься ли ты.

Так, возможно, я запутал тебя с темой письма. Если честно, ТЕХНИЧЕСКИ я не знаю, лучше ли «Рисиз» секса. Вне всяких сомнений, эти чашечки восхитительны, поэтому я полагаю, что они лучше гетеросексуального секса, также известного как «половая связь» (цитирую маму).

А негетеросексуальный секс? Думаю, для меня он все-таки может быть немного лучше шоколада. Это нормально, что я краснею, пока пишу это?

И, кстати, о «Рисиз».

Спасибо большое за фото. Именно этого я и хотел. Вместо того чтобы съесть чашечку, я просто хотел ПРЕДСТАВИТЬ, какая она солоноватая, шоколадно-шоколадная, просто пальчики оближешь. Это клево, потому что я реально хотел помучить себя, но мне было лень гуглить фотки.

Я бы набросился на остатки нашего шоколада, но он не пережил даже выходные.

Жак

Тусуюсь чаще, чем мама Блю, с 2014 года.

7

Среда — это День наоборот, когда куча южан-гетеросексуалов надевают одежду противоположного пола. Определенно не мой любимый день.

На первом уроке мы смотрим «Двенадцатую ночь»[20], ибо каждый учитель английского — в душе комик. В классе у мистера Вайза стоит перекошенный замызганный диван, который пахнет пивом, и я уверен, что ученики проникают сюда после школы, чтобы заняться на нем сексом и хорошенько наследить своими биологическими жидкостями. Но мы все боремся не на жизнь, а на смерть, чтобы сидеть на нем во время занятий (наверное, потому, что все кажется в миллион раз проще, когда ты не за партой).

Сегодня диван заняли соккеристы в форме чирлидерш, а именно — Ник, Гаррет и Брэм. По большей части так и одеваются спортсмены в День наоборот. У нас всего около двадцати чирлидерш, поэтому я понятия не имею, где парни берут остальные костюмы. Может, у каждой чирлидерши есть по десять запасных комплектов? Черт знает, на что эта школа тратит деньги.

Но, должен признать, есть что-то потрясающее в накачанных икрах и потертых кроссовках под юбками в складку. Поверить не могу, что Брэм Гринфелд тоже нарядился. Брэм, который сидит с нами в столовой. Он тихий темнокожий парень, который вроде бы очень умен, но я лично никогда не слышал, чтобы он о чем-то говорил, если только его не вынудят. Он откинулся на спинку дивана и потирает носком одной кроссовки другую. Я никогда раньше этого не замечал, но он вообще-то очаровашка.

Мистер Вайз уже включил фильм, и тут в класс вваливается Эбби. Чирлидинг, постановка, разнообразные комитеты — у Эбби всегда куча причин для опозданий на первый урок, но она никогда не получает замечаний. Лию это ужасно бесит, особенно потому, что ребята на диване всегда готовы подвинуться, чтобы дать Эбби место.

Она бросает взгляд на диванную команду и заливается смехом. И Ник совершенно по-детски доволен собой. Такое же выражение лица у него было, когда он нашел кость динозавра на игровой площадке начальной школы.

Оказалось, что это куриная косточка, но тем не менее.

— Что за фигня? — Эбби опускается за парту позади меня. На ней костюм с галстуком и длинная борода, как у Дамблдора. — Вы почему не нарядились?

— У меня заколки, — возражаю я.

— Ага, клево, только это невидимки. — Она поворачивается к Лие. — А ты чего в платье?

Лиа смотрит на нее и молча пожимает плечами. Одеваться очень женственно в День наоборот — фишка Лии. Это ее способ сломать систему.

Дело вот в чем. Я бы оставил эти унылые металлические невидимки в тумбочке Элис, где нашел их, если бы мне сошло это с рук. Но все знают, что я участвую в переодеваниях. В шутку, конечно же, но тем не менее. Если бы сегодня я хотя бы немного не изменил бы свой облик, это бросилось бы в глаза. Забавно, что больше всего наряжаться в День наоборот любят самые мужественные, стильные, спортивные парни. Видимо, они настолько уверены в своей мужественности, что не парятся.

Но, если честно, меня бесит, когда так говорят. Я, например, тоже уверен в своей мужественности. Быть уверенным в своей мужественности и быть натуралом — разные вещи.

Единственное, что для меня странно — одеваться как девушка. Даже Блю не в курсе, что переодевания раньше кое-что для меня значили. Я не знаю, как примириться с этим или объяснить, но я до сих пор помню ощущение шелка и легкости на коже. Я никогда не сомневался, что я мальчик, и не хотел здесь ничего менять. Но когда я был помладше, Хэллоуин снился мне весной. Я, как одержимый, десятки раз надевал свой костюм в октябре и весь ноябрь мечтал вытащить его из шкафа и надеть еще раз. Но никогда не поддавался искушению.

Не знаю. Есть что-то пугающее в остроте тех ощущений. Я так хорошо их помню. Сейчас меня тошнит при одной мысли о переодевании в девушку. Я стараюсь об этом не думать. Часто мне трудно поверить, что я это делал.

Дверь класса открывается, и на пороге, обрамленный ярким светом коридора, стоит Мартин Эддисон. Он умудрился найти форму чирлидерши и даже не поленился сделать себе до странности реалистичную грудь. Мартин очень высокий, поэтому одежда ему мала и выглядит он довольно непристойно.

С задних рядов раздается свист:

— Выглядишь потрясно, Аддерол[21]!

— Несите объяснительную, мистер Эддисон, — говорит мистер Вайз. — С подписью завуча.

И, может, это влияние Лии, но я не могу не заметить, как несправедливо, что у Эбби объяснительной не попросили.