Книга Загадка песков - Эрскин Чайлдерс

– Считаешь, стране не хватает царя Ирода с его государственным подходом к детоубийству?

– Точно, клянусь Юпитером! Дело в том, что в таком полусухопутном путешествии не обойтись без команды: матросы могут приструнить юнцов да и работать на веслах. Такой же яхте, как наша, требуется открытое море или тихий участок побережья. Скажем, за Амстердамом.

– Там уж ты поплавал вволю, да? – перебил его я.

– Угу. Так вот, через Дордрехт добрались мы до Роттердама. Посмотреть там совершенно не на что, да еще постоянно снуют буксиры, готовые снести тебе каждую секунду нос. По реке Вехт мы дошли до Амстердама, а уж оттуда – слава тебе, Господи, какое облегчение – снова оказались в Северном море. Погода все держалась тихая и ровная, но там как раз заштормило, и до Зюйдер-Зее мы шли под тремя рифами.

Дэвис извлек с полки предмет, напоминающий старинный гроссбух, и зашелестел страницами.

– Это твой бортовой журнал? – поинтересовался я. – Хотелось бы почитать.

– А, он покажется тебе скучным. Если ты вообще сумеешь разобрать хоть что-нибудь, тут одни короткие заметки насчет ветров, курса и так далее. – Его пальцы стремительно перевернули несколько страниц. – Кстати, почему бы тебе самому не взяться за журнал? Я не умею описывать события, а ты сможешь.

– Я, в общем-то, не против.

– Дальше нам потребуется другая карта. – Он извлек другой рулон, еще более потрепанный и засаленный, чем первый. – Мы отлично провели время, обследуя Зюйдер-Зее, по крайней мере северную его часть, и воды близ этих островов. Это Фризские острова, они тянутся с запада на восток миль на сто двадцать. Как видишь, первые два из них, Тексел и Влеланд, находятся в Зюйдер-Зее, а остальные располагаются вдоль голландского и германского побережья[19].

– А что это? – спросил я, проводя пальцем по заштрихованным точками полосам, покрывающим большую часть поверхности карты.

Эта вторая была совсем нечитабельна: вместо четких очертаний берега и стройных рядов символов здесь царило смешение пересекающихся линий и пустых пространств.

– Это означает пески, – с восторгом пояснил Дэвис. – Ты даже не представляешь, что это за чудный край для прогулок под парусом! Там можно плавать день за днем и не повстречать ни души. Вот это каналы или проливы между отмелями – они очень неточно нанесены на карту. Она вообще почти бесполезна, но от этого только веселее. Никаких городов и гаваней, на каждом острове гнездится только деревушка-другая, где можно пополнить припасы.

– Острова эти выглядят несколько пустынными, – сказал я.

– Пустынными – это не то слово! По сути, они представляют собой не что иное, как гигантские песчаные отмели.

– А это разве не опасно?

– Ничуть. Понимаешь, именно поэтому у «Дульчибеллы» плоское дно и небольшая осадка. Мы можем пройти где угодно, и сесть на мель не страшно. Она идеально подходит для подобных задач, да и вид у нее вовсе не дурен, да? – спросил Дэвис несколько заискивающе.

Я, видимо, замешкался с ответом.

– Впрочем, мне на внешний вид наплевать, – отрезал мой собеседник, откинулся на стуле и погрузился в себя.

Сигара, которую он недавно разжег и лихорадочно раскуривал – привычка, свойственная ему в минуту волнения, – теперь совершенно погасла.

– Насчет посадки на мель, – не сдавался я. – Все-таки это не может быть совсем безопасно?

Дэвис выпрямился и потянулся за спичками.

– Может, если знаешь, где есть риск, а где нет. Но, как правило, выбирать не приходится. Эта карта может казаться простой («Ничего себе, простая!» – подумалось мне), но при половине прилива все эти банки скрываются под водой, острова и побережье едва видимы, настолько низок берег, и все выглядит совершенно одинаковым.

От столь живописной характеристики «чудного края для прогулок под парусом» у меня перехватило дух.

– Риск, разумеется, имеет место, – продолжал мой товарищ. – Место для якорной стоянки следует выбирать с осторожностью. Обычно можно очень уютно расположиться с подветра от берега, но в каналах течение очень сильное, а если налетит шквал…

– Неужели ты даже лоцмана не брал? – не вытерпел я.

– Лоцмана? Понимаешь, но вся прелесть в том… – Дэвис осекся. – Одного я, впрочем, взял. Не так давно, – продолжил он со странной улыбкой, которая почти тут же исчезла.

– Ну и? – подбодрил его я, чувствуя, что не все так просто.

– Ха! Он, ясное дело, посадил меня на мель. Будет наукой. Интересно, как там погода?

Дэвис встал, бросил взгляд на барометр, на часы и на полуприкрытый световой люк, причем все это одним любопытным круговым движением, после чего взбежал на пару ступенек по трапу и замер в таком положении на пару минут, высунув голову и плечи наружу.

Ветра слышно не было, но «Дульчибелла» начала ворочаться во сне, лениво покачиваясь на докатывающихся из моря волнах, и коротко подрагивала иногда, как человек, которого мучают кошмары.

– Что там? – окликнул я приятеля с софы. Вопрос пришлось повторить.

– Дождь надвигается, – доложил Дэвис, возвращаясь. – И ветер, похоже, тоже. Но здесь мы в безопасности. Непогода идет с зюйд-веста. Не пора ли ложиться?

– Мы еще не закончили с твоим круизом, – возразил я. – Закуривай трубку и продолжай рассказ.

– Ладно, – кивнул он с большей готовностью, чем я ожидал. – После Терсхеллинга – вот он, третий остров с запада, я неспешно направился к востоку.

– Ты?

– Ах, совсем забыл! К тому времени Моррисону пришлось меня покинуть. Мне очень его не хватало, но я тогда рассчитывал, что ко мне еще присоединится… Я вполне могу управляться и сам, но для такого плавания двое лучше, чем один. Шверт жутко тяжелый, мне, по сути, пришлось отказаться от его использования из страха поломки.

– Значит, после Терсхеллинга? – вернул я его в русло разговора.

– Да. Я миновал голландские острова: Амеланд, Схирмонниког, Роттум (такие чужестранные названия, не правда ли?). Некоторые я обходил со стороны моря, другие – со стороны материка. Времени потребовалось довольно много, но это отменный спорт и очень интересно. Карты ужасные, но мне удалось пройти большую часть каналов.

– Как понимаю, в этих водах ходят лишь мелкие местные суда? – предположил я. – Этим может объясняться несовершенство карт.

Считал ли Дэвис, что Адмиралтейство обязано думать об удобствах для таких отчаянно донкихотских корабликов, как «Дульчибелла» во всех их пытливых вылазках? Так или иначе, он взорвался.

– Все понятно, но подумай, какая это глупость! Впрочем, это долгая история, а я не намерен тебя утомлять. Говоря короче, поскольку нам уже на боковую пора, добрался я до Боркума – это первый среди немецких Фризских островов. – Дэвис ткнул в пятно, напоминающее по форме леденец, расположившийся среди хаоса песчаных отмелей. – Роттум – вот эта маленькая закорючка с одним-единственным домом на нем – это самый восточный из голландских островов, да и материковое побережье Нидерландов заканчивается тут, напротив, у реки Эмс.