Книга Повседневная жизнь Москвы в Сталинскую эпоху. 1930-1940 года - Георгий Андреевский

Вдруг на задней площадке раздался истошный крик. Оказалось, что какой-то инвалид на костылях не успел войти в вагон, а вожатый уже тронул трамвай с места. Народ стал вагоновожатого ругать, а один пассажир потребовал даже, чтобы он назвал свой номер, собираясь, по всей вероятности, накатать на него жалобу. Вагоновожатый свой номер, конечно, не назвал, а невозмутимо ответил: «Мой номер давно помер». Тут пассажиры возмутились еще больше и долго не могли успокоиться.

Добравшись до Центра, я спустился по Кузнецкому Мосту к Неглинной. На углу, слева, зашел в магазин «Пионертовары» (теперь там трактир «Елки-палки»). В магазине стояла белая статуя Сталина с девочкой на руках, а продавались в магазине знамена, горны, барабаны, канцелярские принадлежности, настольные письменные приборы, вымпелы, перочистки, переводные картинки, закрепки для пионерских галстуков, компасы, флажки и фляжки и другие необходимые пионерам и школьникам вещи.

Из «Пионертоваров» я отправился в ЦУМ. У его входа валялся мусор, а в узлах протянутой вдоль него веревки болтались бумажки с буквами «У», «Ч», «Е», «Т», написанные каким-то корявым почерком. Поскольку люди шли в магазин, не обращая внимания на это слово, я тоже пошел. Войдя, я, как Данте, «земную жизнь, пройдя до половины… очутился в сумрачном лесу» – так было темно и мрачно в вестибюле. На небольшой лестнице, ведущей на первый этаж магазина, я споткнулся о деревянные катки, по которым в магазин завозились тележки с товаром. Их, по всей вероятности, работники не успели убрать. Я обошел первый этаж, поднялся на второй. Здесь в кассу стояло человек сорок. Две другие кассы почему-то не работали. Поскольку я ничего не собирался покупать, очередь в кассу меня не волновала. Я ходил вдоль прилавков и разглядывал товары, слушал, о чем говорят покупатели и продавцы. Один мужчина спросил продавщицу: «У вас есть знаки отличия для военных?» – «Только ромбы», – ответила та. «Ромбы я еще не заслужил», – сказал мужчина. «Вот когда заслужите, тогда и приходите», – ответила девушка. В отделе фототоваров я услышал такой разговор: «Бумага есть?» – «Нет». – «А бывает?» – «Бывает». – «А пластинки шесть на девять есть?» – «Есть». – «А девять на двенадцать?» – «Редко».

Бродя по магазину и наблюдая за продавщицами, я заметил, что они как-то сторонятся покупателей, разговаривают все больше друг с дружкой, а когда замечают, что покупатель направляется к ним, то тихо-тихо переходят на другой конец прилавка, когда же покупатель следует за ними, возвращаются на свое прежнее место. В общем, идет какая-то игра в «кошки-мышки». Мне это не понравилось. Я уже собрался уходить, но тут ко мне подошел какой-то подозрительный дядька и предложил купить у него заграничные часы. Я, конечно, отказался и стал спускаться по лестнице вниз. Тут меня догнал другой дядька и почти шепотом стал рассказывать, как он купил недавно здесь же с рук часы, а механизм у них оказался игрушечным. Спустившись на первый этаж, я зашел в «Детский мир», он находился здесь же, только со стороны Петровки, и являлся частью ЦУМа. В отделе игрушек я увидел заводную птичку, а также заводных мотоциклиста в военной форме и физкультурника, болтающегося на турнике. Была еще одна довольно мощная и дорогая игрушка, она стоила сорок восемь рублей и называлась «Чапаев». Игрушка представляла собой тачанку, в которой находился Чапаев со своими боевыми товарищами. Сбоку игрушки торчала какая-то ручка, наверное, для того, чтобы ее заводить. Были в отделе игрушек и кубики, и деревянные обручи, и так называемые «скакалки» – палки с лошадиными мордами на конце, была здесь и игра «Крокет» – в нее любили играть дачники.

По дороге на Пушкинскую улицу я заходил и в другие магазины. Мне было интересно посмотреть, чем они торгуют.

В магазине «Табак» на Петровке, в доме 5, продавались папиросы «Зефир», в квадратных зеленоватых коробочках, папиросы «Душистые», «Делегатские», «Девиз», «Первомайские», тонкие, с длинным мундштуком, сигареты «Метро», на пачках которых была изображена станция метро «Охотный Ряд», а в магазине «Подарки», в доме 6, протекала крыша и на полу были лужи. Из подарков имелись деревянные ложки, детские скакалки, детские ведерки без совков, мочалки из люфы и ночные горшки. «Не густо!» – подумал я и направился дальше.

И все же в тот день я увидел множество разнообразных товаров, которых теперь ни в каком магазине не встретишь: духи «Звездочка», «Шутка», веера по двадцать шесть рублей, багажные ремни, платки для абажуров, косынки, воротнички и манжеты, которые пристегивались к рубашкам и могли стираться отдельно. Воротнички были крахмальные и пикейные. Галстуки в горошек и полоску были из шелка и шелка-полотна. Продавались еще подвязки для мужских носков. Их застегивали под коленкой. Были еще резинки для рукавов. Их обычно носили ниже локтя, для того чтобы манжеты светлой рубашки не опускались и меньше пачкались. Люди умственного труда в рабочее время надевали нарукавники. Делались они из черного сатина. Резинки стягивали их выше локтя и на запястье. Счетоводы, бухгалтеры и прочие трудящиеся, протиравшие рукава за письменным столом, надевали их перед тем как приступить к работе, а по окончании рабочего дня снимали и прятали в стол. Видел я и жильные струны для музыкальных инструментов (их, оказывается, привозили в Москву из Полтавы), и галошные буквы. Эти металлические буквы впивались в малиновую подкладку галош и позволяли владельцам не спутать их галоши с чужими в гостях или в театре.

Не надо думать, что все товары того времени были просты, как галоши.

Появлялись в магазинах, в том же ЦУМе, электрические «КСМ» – клавишные счетные машины, которые, как уверяла реклама, были значительно эффективней арифмометра. И где теперь все эти, изготовленные на «Первом заводе счетно-аналитических машин», табуляторы, верификаторы, перфораторы и прочие чудеса вычислительной техники того времени?!

Еще когда я шел по Кузнецкому Мосту, то заметил, что «Зоомагазин» находится там же, где и теперь, что вместо Дома художника с его выставочным залом (дом 11) стоит двухэтажный дом, на первом этаже которого находится магазин, торгующий изделиями кустарных художественных промыслов, что в угловом с Неглинной улицей доме 9/10, напротив «Пионертоваров», – охотничий магазин, а дальше, на углу Пушкинской (Б. Дмитровка), где теперь «Педагогическая книга», – магазин «Филателия».

Выйдя на Пушкинскую улицу, я повернул направо, прошел до Столешникова переулка и напротив магазина «Меха» увидел дом, которого давно нет. В нем находилось 50-е отделение милиции, «полтинник», как его тогда называли. Здание же партийного архива было поменьше и не имело пристройки со стороны Б. Дмитровки. Дальше по Пушкинской, по ее правой стороне, на том месте, где теперь находится здание Совета Федерации, стоял дом 26, похожий на 28-й, соседний. В нем находился Театр имени Ермоловой, а после войны, как я помню, – цыганский театр «Ромэн». Ближе к Охотному Ряду, в доме 10, как и в наше время, помещалась столовая. Эту столовую облюбовали таксисты. В конце семидесятых ее так и назвали – «Зеленый огонек». Весь день около нее, вдоль тротуара, стояли салатные «Волги» с шашечками по бокам. Таксисты не запирали свои машины, и их нередко угоняли мальчишки, чтобы покататься. Как-то в начале восьмидесятых я зашел в эту столовую. Подойдя к «раздаче», взял поднос и с ужасом увидел, как по нему с довольно деловым видом ползет таракан. Я, конечно, поднос бросил, из столовой сбежал и больше в ней не появлялся.