Книга Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Чёрный рейдер - Нелли Видина

Вот так разворот-поворот! Похоже, ненароком я действительно активировала у Вейцера дар, да ещё какой! Улей часто одаривает чем-то бесполезным. Какой, например, прок от крошечного язычка пламени, возникающего на кончике указательного пальца? Бесспорно, человек- зажигалка имеет все шансы со временем эволюционировать в человека-огнемёта, но, во-первых, до этого нужно дожить, что само по себе непросто, во-вторых, нужно развивать дар, а вот это уже архисложно.

– Поздравляю, дар открыт! И, Вейцер, ты, оказывается, сказочный везунчик! Ты просто джек-пот сорвал! Дары бывают бесполезные, полезные для обладателя и полезные для окружающих. Платят, как ты понимаешь, за последнее. Ты, случайно, не медик?

Вейцер отрицательно мотнул головой.

– Жаль: тебе бы пригодилось знание врачебного дела. Собственно, у тебя открылся дар знахаря. Чуток подучишься, и будешь принимать пациентов, сидя на безопасном стабе, получать виноград, копить жирок, делать карьеру. С такими способностями легко устроиться.

– То есть я могу лечить? Знахарь? – недоверчиво переспросил Вейцер.

– Не кривись: я не виновата, что их в Улье называют тем же словом, каким в твоём прошлом мире называли себя шарлатаны и помешанные на мистике психи. В Улье всё по-настоящему. Знахари лечат, помогают иммунным разобраться с дарами, могут предчувствовать будущее. Есть даже поговорка, что если знахари бегут со стаба, как крысы с корабля, то жди большой барабум. Подробностей не знаю, вряд ли кто-то, кроме знахарей, тебе расскажет, как и что, так что при первой же возможности идёшь к ним учиться. А сейчас ложись, я подежурю.

Глядя во тьму и случая тишину, я размышляла о случившемся. Вейцер и впрямь везунчик, раз выжил после того, как я его приговорила. И непонятно, что со мной было. В мясе нуждаются заражённые. Допустим, я пополнила их поголовье. Тогда, во-первых, мозг должен был разрушиться, чего не произошло, во-вторых, исцелить мутацию знахарь, тем более начинающий, не способен. Значит, всё-таки это не заражение. К тому же о мясе я думала как о чём-то знакомом, словно я уже так питалась. Впрочем, это всё несущественные мелочи. Важно лишь одно: что мне сделать, чтобы не помереть с голоду, который Вейцер временно приглушил? Не знаю, и идей никаких.

Утром стало не до размышлений. Вейцер, из-за отросшей щетины напоминавший дикобраза, вспомнил, что у него миллион вопросов. Он хотел знать всё: что такое Улей, по какому принципу перезагружаются кластеры, есть ли способ вернуться домой, как меняются заражённые, что из них добывают, почему в первый день мы прятались от автоколонны.

Я без аппетита ковырялась в холодной тушёнке, завтракала и параллельно отвечала:

– Ты не знаешь, кто был в тех машинах. Кроме заражённых, которые, по сути, недалеко ушли от животных, в Улье водятся так называемые внешники. Они – люди, каким-то образом научившиеся открывать порталы в Стикс. Чтобы не заразиться, они носят респираторы. Так вот, мы для них являемся ценным биологическим материалом. Хочешь, чтобы тебя на органы разобрали? Кстати, у внешников есть прихлебатели – муры; это такие же иммунные, как ты и я, только та ещё мразь: в обмен на технику и оружие сдают внешникам своих же. С радостью продадут тебя за пару пачек патронов.

– Э…

– Человек порой гораздо опасней тварей.

– И что, вот так любой меня может убить?

Я скривилась:

– Может. И ему за это ничего не будет. Убьёт, потому что захочет получить твои спораны, убьёт, потому что просто захотелось. Мало ли, патология у человека, маньяк он. В Улье благодатная почва для всевозможных девиаций.

Некоторое время Вейцер молчал, переваривая очередную порцию информации. Я успела доесть тушёнку, сгрызть пару сухарей и с крыши очередного дома, где мы ночевали, осмотреть окрестности. Ни с биноклем, ни без него ничего заслуживающего внимания я не обнаружила. Вернувшись к Вейцеру, огласила план: двигаемся на запад, по пути потрошим бегунов, более опасных тварей избегаем, а ближе к вечеру ищем новое убежище.

– Почему на запад? Ты же вчера сказала, что не знаешь, куда идти. Как так?

К неудобному вопросу я подготовилась:

– Как ты понимаешь, путешествия в Улье затруднены, целиком адскую мозаику никто не обошёл, да и с обменом информацией сложности. Считается, что на востоке мир заканчивается. Видел когда-нибудь океан?

– Море, – поправил меня Вейцер.

– Пусть море. Суть в том, что неровная береговая линия – это конец суши и конец доступного тебе мира, переплыть бесконечную воду ты физически не сможешь. Здесь океаном служит чернота. Мёртвая зона. Помнишь, нам пришлось обходить такой кластер?

Вейцер передёрнул плечами и молча кивнул.

– На востоке с севера на юг тянется бесконечная мёртвая зона. Есть ли что-то по ту сторону черноты, неизвестно. Мы сейчас на Внешке; если мысленно рисуешь карту, то Внешка представляет из себя ещё одну вертикальную полосу. Названа так потому, что здесь полно баз внешников. Они регулярно чистят близлежащие кластеры от тварей, а заодно пускают нашего брата на переработку. Именно из-за внешников жить здесь почти невозможно. Жилая зона, тоже вертикаль, находится западнее. Вот там – стабы-квазигосударства, даже союзы квазигосударств; тварей больше, но их подчищают силами иммунных. Совсем запад – Пекло, Инферно, Ад. Называй, как хочешь. Там крупные кластеры, прилетают целые мегаполисы. Мясо в изобилии.

– Заражённые отъедаются и быстро поднимаются до уровня руберов и элитников, – закончил мою мысль Вейцер.

– Верно. Их там целые орды. Выжить нереально. Иногда орды снимаются с места и массово мигрируют в направлении Внешки. Стабы сметают только так.

– А что на севере и на юге?

– Не знаю. Как я уже сказала, жить можно между Внешкой и Пеклом, но полоса эта чёткой ширины не имеет. Представь себе связку сосисок: где-то пространства много, а где-то, наоборот, настолько узко, что пройти шансов почти нет. Есть точки, где Внешка и Пекло практически смыкаются. Это я вот к чему: карты здешних мест у меня нет, но совершенно точно могу сказать, что, раз мы на Внешке, в цивилизованные стабы следует идти на запад.

Вейцер кивнул и, к моей величайшей радости, надолго замолчал. Мысленно пожелав ему не свихнуться, я сосредоточилась на окружающей среде. Мы медленно преодолевали километр за километром, отвлекались на бегунов, затылочные мешки которых нередко оказывались пустыми, старательно избегали столкновений с более развитыми заражёнными, обходили опасные участки, иногда останавливались, чтобы проверить казавшиеся привлекательными дома и магазины. Я не торопилась. По-моему, Улей не терпит суеты. Однажды мы дойдём до цели. Днём раньше, неделей позже – какая разница?

Часам к трём Вейцер предложил устроить привал, и я согласилась. Он прав: отдыхать нужно чаще, незачем чесать, как заведенным. Оставив позади очередной кластер городского типа, мы углубились в лес. Я надеялась присмотреть полянку посимпатичней, но это не потребовалось. Тропинка вильнула и вывела нас прямиком к лесному домику. Добротное строение было сложено из толстых брёвен, выглядело, правда, не новым, но надёжным. Я не удержалась и присвистнула: похоже, сегодня фортуна нам благоволит. Сильно благоволит: дверь даже взламывать не потребовалось, ключ нашёлся под прибитой на один гвоздь плашкой.