Книга Судьба российских принцесс. От царевны Софьи до великой княжны Анастасии - Елена Первушина

Вас, вероятно, удивляет, что ссылают женщин и детей. Но здесь, когда подвергается опале глава семьи, вся семья также попадает в опалу, имущество, принадлежавшее им, отбирается, и они из знатности опускаются до условий самого низшего круга простолюдинов; и если замечают [в свете] отсутствие тех, кого привыкли встречать в обществе, никто не справляется о них. Иногда мы слышим, что они разорились, но никогда не упоминают о тех, кто попал в немилость. Если, благодаря везению, им возвращают благосклонность, их обласкивают, как всегда, но никогда не вспоминают о прошлом».

Но встречи двух «порушенных» невест не произошло — Мария Меншикова уже умерла в Березове, а следом за ней скончался ее отец.

* * *

Но перед теми царедворцами, которым повезло избежать ссылки, в полный рост встала новая проблема, требующая безотлагательного решения: кто теперь будет занимать российский трон?

19 января 1730 года, сразу после смерти Петра, в первом часу ночи в Москве началось секретное заседание Верховного тайного совета (орган управления, созданный при Екатерине Алексеевне), который и должен был решить этот вопрос. К восьми утра решили пригласить на царствование герцогиню курляндскую Анну. Кто была она и почему имела права на российский престол «через голову» родных дочерей Петра?

Анна Иоанновна.

Еще в 1710 году дочь покойного царя Ивана и Прасковьи Федоровны Анну Иоанновну, одну из «его величества племянниц», проводивших свое детство в Измайлове под покровительством Петра, выдали замуж за герцога Курляндского (маленькое государство на западе современной Латвии). Празднества продолжались без малого четыре месяца, но молодая чета так и не смогла вернуться в Курляндию — герцог умер в дороге, в 40 верстах от Санкт-Петербурга, на мызе Дудергоф. Вдовая герцогиня по распоряжению Петра приехала в столицу Курляндии Митаву одна и осталась там жить. От ее имени Курляндией управлял российский представитель П. М. Бестужев-Рюмин.

Содержание ей отпускали скудное, и она жаловалась Петру, что не может «себя платьем, бельем, кружевами и по возможности алмазами не только по своей чести, но и против прежних вдовствующих герцогинь курляндских достаточно содержать», меж тем как «партикулярные шляхетские жены в Митаве ювелы и прочие уборы имеют неубогие, из чего герцогине, при ее недостатках, не бесподозрительно есть».

О митавской затворнице вспомнили только в 1730 году, после смерти Петра II. По предложению Д. М. Голицына и В. Л. Долгорукова Верховный тайный совет пригласил Анну на российский престол. Почему именно она, а не одна из дочерей Петра? Возможно, петербургская и московская знать так и не решила для себя, можно ли считать принцесс законнорожденными, ведь было хорошо известно, что девочки не «багрянородные», а «привенчанные»: они родилось за несколько лет до заключения официального брака между Петром и Екатериной.

Анну заставили подписать «Кондиции» (соглашения), согласно которым, без Верховного тайного совета она не могла объявлять войну, заключать мир, вводить новые подати и налоги, производить в чины выше полковника, жаловать вотчины, без суда лишать дворянина жизни, чести и имущества, вступать в брак, назначать наследника престола. Прибыв в Москву и убедившись в верности гвардейцев (она тут же провозгласила себя шефом Преображенского полка и поднесла каждому преображенцу стакан водки из своих рук) и дворянства, вручившего ей 25 февраля 1730 года челобитную с просьбой о восстановлении самодержавной власти, Анна показала норов, присущий Романовым, и разорвала «Кондиции», а придя к власти, жестоко расправилась с Долгорукими и Голицыным, пытавшимися диктовать ей свою волю.

Анна, по признанию историков, как и многие женщины рода Романовых, обладала «инстинктом власти», разумеется, не врожденным, а приобретенным в превратностях жизни. Перенеся немало унижений, она научилась не верить льстивым словам «доброжелателей», а всегда помнить о своих интересах и защищать их без страха и стеснения, но с упорством и с хитростью. Она создала при себе кабинет министров, в который включила канцлера графа Головкина, вице-канцлера графа Остермана и действительного тайного советника князя Черкасского.

Кабинет министров взял на себя управление российской экономикой и добился определенных успехов. Например, при Анне Иоанновне Россия вышла на первое место в мире по выплавке чугуна, обогнав Англию, а в Европе, ведущей постоянные войны, всегда был спрос на чугун для пушек. Россия также экспортировала лен, полотно, парусину, канаты и пеньку.

Именно при Анне Иоанновне Петром Еропкиным создана знаменитая трехлучевая планировка Петербурга, а Петергоф украсил знаменитый фонтан «Самсон», символизирующий победу России над Швецией и сооруженный в ознаменование 25-летия этой победы.

Анна Иоанновна не любила водки и боялась пьяных. Но веселиться она умела так, как умел это ее дядя Петр, как умели веселиться в начале XVIII века. Потомкам это веселье часто казалось буйным или даже варварским. Особенно знаменитой стала история с Ледяным домом, построенным для шутовской свадьбы калмычки Авдотьи Бужениновой (царица дала ей эту фамилию потому, что женщина была толста, прожорлива и особенно любила буженину) и Михаила Голицына, опального князя, разжалованного в шуты за то, что он (первым из русских бояр) женился на итальянке, католичке, да еще и незнатного происхождения. И все же эти дикие забавы оставались лишь продолжением шутовских свадеб карликов при Петре. Правда, тогда молодоженов не запирали в ледяном доме, а, напоив вином, заставляли драться между собой до крови.

Но бывали у Анны и более интеллектуальные забавы — и тоже вполне в духе Петра. Например, астроном Жозеф Никола Делиль приносил во дворец «ньютонову трубу», то есть телескоп, и императрица с удовольствием смотрела в нее на Марс, Юпитер с его галилеевыми спутниками и Сатурн с кольцами.

«Десятилетнее ее царствование с внешней стороны представлялось современникам как бы продолжением славного царствования Петра Великого, как по внешней, так и по внутренней политике. Действительно, среди западноевропейских держав Россия в ее царствование не только удержала положение, занятое ею при первом Императоре, но еще более закрепила его», — пишет биограф Анны, русский историк конца XIX века Дмитрий Александрович Корсаков.

Там, где при прежних правителях совершился отход от установлений Петра, все вернулось на прежнее место под руководством и контролем прежних сподвижников Петра, прежде всего Андрея Ивановича (Генриха Иоганна Фридриха) Остермана и Буркхарда Миниха.

* * *

Анна не была красавицей в общепризнанном смысле этого слова. Но так же общепризнанно, что корона способна придавать в глазах людей шарм лицам самым заурядным. Наталья Шереметьева, невеста одного из опальных Долгоруких, глядя из окна своей светлицы на то, как едет на коронацию женщина, которая собирается безжалостно сослать всю семью ее жениха в Сибирь, видит такую картину: «Престрашного она была взору! Отвратное лицо имела. Так велика была: меж кавалеров идет, всех ростом выше и чрезвычайно толста».