Книга Рождение Европы - Жак Ле Гофф

Менее удачными оказались для Карла сражения на южном фронте, где его противниками были мусульмане. Карл, плохо знакомый с испанскими реалиями, потерпел неудачу под Сарагосой и отступил на север, за Пиренеи. Во время одного из столкновений баски уничтожили арьергард его войска, которым командовал племянник Карла Роланд. Этот малозначительный эпизод был превращен легендой в трагическое поражение от сарацин; в результате появилась «Песнь о Роланде». Карл с большими потерями завершил свой испанский поход на территории будущей Каталонии и в Септимании, что в Лангедоке. По эту сторону Пиренеев ему удалось отвоевать Гасконь — впоследствии он включит ее в королевство своего сына Людовика.

Союз между франками и папством. Карл Великий становится императором

В описанной ситуации ключевым событием стал союз между франками и папством. Папа надеялся обрести во франкских властителях руку помощи, которая бы защитила его от врагов, в особенности от лангобардов, и действительно обрел такую поддержку. Плоды этого союза принесли пользу прежде всего франкским государям. Так произошло помазание Пипина и его сыновей.

На следующем этапе Папа задумал мероприятие «европейского» масштаба — снова объединить христианский Запад в империю, подчиненную франкам. На Рождество 800 года во время пребывания Карла Великого в Риме Папа Лев III провозглашает короля франков императором.

Это событие укрепило самостоятельное положение западного христианского мира перед лицом Византийской империи и греческого православия. Но в остальном, когда Карла Великого называют «отцом Европы», с моей точки зрения, происходит определенная деформация исторической перспективы. Спору нет, в нескольких текстах он еще при жизни был назван «главой Европы», но это скорее дань уважения, нечто из области воображаемого, а не исторической реальности. Европа Карла Великого была Европой, урезанной территориально. Она не включала ни Британских островов — владений англосаксов и ирландцев, которые сохраняли независимость, ни Пиренейского полуострова, большая часть которого была захвачена мусульманами, ни Южной Италии и Сицилии, которые тоже были в руках сарацин, ни, наконец, Скандинавии, которая оставалась языческой и откуда отправлялись в свои походы викинги-норманны — на грабежи или в поисках выгодных торговых путей. Добавим, что из земель, лежащих к востоку от Рейна, в империю Каролингов входила лишь малая толика. Значительная часть Германии оставалась им неподвластной, а главное, недоступны оставались славяне, по-прежнему бывшие язычниками. В Праге ничего не изменилось с VII века, когда франкский купец Само, преуспевающий работорговец, был избран королем славян и занял центральную часть Богемии.

Коронация Карла в качестве императора как для Папы — автора этого замысла, так и для самого Карла, который дал согласие без особого энтузиазма, была главным образом возвратом к прошлому, попыткой восстановления Римской империи, но не проектом, направленным в будущее; а ведь Европе теперь суждено было обращаться к будущему. Конечно, основывая на древних землях франков новую столицу, Ахен, Карл мечтал сделать ее «будущим Римом». По сути, он бросал вызов «Новому Риму», то есть Константинополю. Но при этом взгляд его был обращен назад, на Рим, который был не центром европейской империи Каролингов, а местопребыванием достаточно слабой папской власти. После смерти Карла Ахен угасает; он перестает быть столицей Запада вскоре после своего основания, хотя миф о нем будет жить в течение всего Средневековья. Останутся одни величественные памятники, свидетели мечтаний Карла. Нынешние европейские мероприятия, проходящие в Ахене, есть не что иное, как ностальгические церемонии. Замысел каролингской империи, если рассматривать его в долговременном плане и, в особенности, в общеевропейской перспективе, не увенчался успехом.

Я присоединяюсь к мнению известного итало-американского медиевиста Роберто С. Лопеса (Lopez): «Мы не можем называть прелюдией Европы то, что правильнее определить как фальстарт. Сегодня, когда говорят о Европе, не подразумевают ни единую религию, ни общее государство, а только совокупность политических институтов, светских знаний, художественных и литературных традиций, экономических и социальных интересов, которые скрепляют воедино мозаику из различных взглядов и независимых народов. С этой точки зрения империя Каролингов представляется нам почтенным начинанием, но при детальном рассмотрении его надо признать неудачным».

Наследие, оставленное Карлом Европе

В эти времена, создавшие почву для позднейшего каролингского мифа, было, тем не менее, заложено несколько краеугольных камней будущей Европы. Первый из них — это попытка введения единообразия в правовой области. Карл издал свод правил, которые должны были действовать на всей территории империи, относились к разным областям государственного управления и предназначались для выполнения их повсеместно и всеми жителями. Там были разделы, касающиеся крупных владений в сельской местности, образования, правовой системы и посланцев императора, именовавшихся «missi dominici». Это так называемые капитулярии. Кроме того, Карл провел финансовую реформу, учредив единую денежную систему, в основании которой лежала серебряная монета — денье. Но успехи в восстановлении торговли на дальние расстояния, в частности с мусульманским миром, были весьма малочисленны. В то же время другая важная реформа осталась во многом незавершенной. Это реформа самих основ законодательства. Варварские законы, как мы видели, наделяли разных людей разными правами и имели ярко выраженный этнический характер. К франкам, бургундам, лангобардам и готам применялись разные законы. Карл Великий хотел заменить весь этот юридический разнобой единым законодательством, применимым ко всем людям, живущим на территории империи. Хотя эта попытка и не была до конца реализована, она остается одним из самых революционных начинаний Карла, и к тому же она помогла осознать принципиальную возможность введения единого европейского права.

Более успешным стало другое начинание, проведенное под давлением Карла и его преемников — введение единообразия в монастырскую жизнь, что наложит свой отпечаток на формирующуюся средневековую Европу: монахи были многочисленны, весьма деятельны и пользовались большим авторитетом. Еще на заре Средневековья появились разнообразные монастырские уставы. Карл, любивший порядок и единообразие, поддержал объединительную деятельность одного каталонского монаха, который основал монастырь близ Монпелье, в Аньяне, и в первую очередь занялся там возрождением и обновлением устава VI века, автором которого был святой Бенедикт Нурсийский. Принятие обновленного устава св. Бенедикта — к тому времени уже широко распространенного в Италии — всеми монастырями на территории империи попадает в повестку дня пяти соборов, собиравшихся в разных городах в 813 году. Обязательность бенедиктинского устава провозгласил сын и преемник Карла Великого Людовик Благочестивый на Ахенском соборе в 816 году. Святой Бенедикт Нурсийский выделял в распорядке дня монахов время для литургии и личных молитв, для трудов физических и умственных; святой Бенедикт Аньянский добавил к этим видам деятельности миссию проповедничества и обращения язычников. В социально-культурной картине христианского мира IX–XII веков монастыри будут занимать важнейшее место, даже если согласиться с мнением Людо Милиса (Milis) о том, что их роль обычно несколько преувеличивается.