Книга Молчаливая ночь - Мэри Хиггинс Кларк

Внезапно ее мысли унеслись в тот далекий 1943-ий год, когда в возрасте восемнадцати лет ее представили красивому молодому армейскому офицеру, лейтенанту Ивджину Каванах. С первой встречи оба знали, что идеально подходят друг другу. Через два месяца они поженились, но прошло еще целых восемнадцать лет, прежде чем родился их единственный ребенок.

С Томом моя дочь в тех же отношениях, которыми небо благословило и меня, думала Барбара, но сейчас…Она вскочила с места. Она должна была быть с Кэтрин. Брайан, должно быть, где-то заблудился. Они просто разошлись, уговаривала она себя. Кэтрин сильная, но теперь может не выдержать. О, боже, дай кому-нибудь найти его, молилась она.

Барбара торопливо прошлась по квартире, выискивая нужные фотографии. Она переехала с Бикмана десять лет назад. Здесь было больше места, чем ей было нужно, с основательной столовой, библиотекой и комнатой для гостей. Но зато теперь Том с Кэтрин и с мальчиками могли останавливаться здесь, приезжая из своего просторного дома в Омахе.

Барбара перемешала фотографии в прекрасном кожаном альбоме, подаренным ей Томом и Кэтрин на день рождения, схватила пальто с вешалки в прихожей и, не позаботясь закрыть дверь на два оборота ключа, поспешила к выходу. Она нажала кнопку вызова лифта, который начал спускаться вниз с пентхауза.

Лифтер по имени Сэм работал здесь с давних пор. Когда он открыл дверь перед ней, его улыбку сменила озабоченность. «Добрый вечер, миссис Каванах. С Рождеством! Что-нибудь слышно про доктора Дорнан»?

Боясь проронить слово, Барбара покачала головой.

«Ваши внуки такие очаровашки. Младший, Брайан сказал мне, что вы дали его матери нечто, что моментально вылечит отца. Я надеюсь, что это правда».

Барбара хотела ответить, «И я тоже», но почувствовала, что ее губы не в силах произнести ни слова.

«Мами, почему ты такая грустная»? спросила Гиги, устроившись на коленях у Кэлли.

«Я не грустная, Гиги», сказала Кэлли. «Когда с тобой, я всегда счастлива».

Гиги покачала головой. На ней было красно-белое вечернее платьице с фигурками ангелов, несущими свечи. Ее широкие карие глаза и волнистые золотисто-коричневые волосы были унаследованы от Фрэнка. Чем старше, тем больше похожа на него, думала Кэлли, инстинктивно прижимая ребенка к себе.

Они сидели, обнявшись, на кушетке прямо напротив елки. «Я так рада, что ты дома со мной, мами», сказала Гиги, и в ее голоске прозвучал страх. «Ты не покинешь меня снова, правда»?

«Нет. Я не хотела покидать тебя и в прошлый раз, дорогая».

«Мне не нравилось навещать тебя в том месте».

То место. Бедфордская женская исправительная колония.

«Мне тоже не нравилось находиться там». Кэлли пыталась говорить непринужденно.

«Детям следует быть вместе с их мамами».

«Да. И я тоже так думаю».

«Мами, а тот большой подарок для меня»? Гиги показала на коробку, в которой была униформа и пальто, украденное Джимми.

Губы Кэлли мгновенно пересохли. «Нет, дорогая, это подарок для Санта Клауса. Ему тоже нравится получать подарки на Рождество. А теперь, давай, время ложиться в кроватку».

"Гиги машинально проговорила, «Я не хочу»…потом остановилась. «Придет ли Рождество быстрее, если я пойду спать сейчас»?

«Ага. Давай, я тебя отнесу».

После того, как она укрыла Гиги одеялом и дала ей ее «пчелу», которую дочь всегда брала спать с собой, Кэлли вышла в гостиную и вновь бессильно опустилась на кушетку.

Детям следует быть вместе с их мамами…Слова Гиги преследовали ее. Господи, куда Джимми забрал того маленького мальчика? Что он сделает с ним? Что ей самой делать?

Кэлли уставилась на коробку, обернутую подарочной бумагой. Это для Санта Клауса. Живая память о его содержимом сверкнула в ее мозгу. Униформа охранника, жертвы Джимми, бок и рукав все еще липкие от крови. Грязное пальто — бог знает, где найденное или украденное.

Джимми — злодей. У него нет ни сознания, ни сострадания. Это факт, Кэлли твердила про себя — он, не колеблясь, убьет того маленького мальчика, если это даст ему шанс сбежать.

Она включила радио и настроила его на канал местных новостей. Было семь тридцать. В главных новостях обсуждалось состояние тюремного надзирателя, в которого стреляли на Рикер Айлэнде, а оно оставалось хотя и критическим, но все же стабильным. Врачи выражали осторожно-оптимистическое мнение, что он выживет.

Если он выживет, Джимми не грозит смертный приговор, уговаривала себя Кэлли. Они не казнят его за убийство полицейского, случившееся три года назад. Он умен. Он не воспользуется шансом убить малыша, если узнает, что надзиратель не умрет. Он отпустит его.

Диктор продолжал вещать, «Другая новость, сегодня вечером семилетний Брайан Дорнан отстал от матери на Пятой авеню. Семья находится в Нью-Йорке, потому что отец»…

Застыв перед радиоприемником, Кэлли слушала, как ведущий давал описание мальчика, потом сказал,

«Мать мальчика молится и просит вашей помощи».

По мере того, как Кэлли слушала низкий, волнующийся голос матери Брайана, она представила себе молодую женщину, уронившую кошелек. Немного больше тридцати. Блестящие, темные волосы, выбившиеся из-под воротника пальто. Кэлли едва уловила тень ее лица, но была уверена, что та очень красива. Красива, и хорошо одета, и обеспечена.

Сейчас, слушая ее, умоляющую о помощи, Кэлли закрыла уши руками, потом подбежала к приемнику и выключила его. Вернулась в спальню. Гиги уже заснула, ее дыхание было мягким и ровным, щеку подпирала одна рука, другая рука держала свернутое детское одеяльце возле лица.

Кэлли склонилась над ней. Я могу приблизиться и дотронуться до нее, думала она. Та женщина не может сделать того же со своим ребенком. Как поступить? Но если я позвоню в полицию и Джимми причинит вред ребенку, они обвинят в этом меня, так же, как и в том, что в смерти того полицейского, как они утверждали, была моя вина.

А может, Джимми отпустит его где-нибудь. Он обещал, что отпустит… Даже Джимми не сможет причинить вред малышу, правда же? Я буду ждать и молиться, уговаривала она себя.

Но молитва, которую она старалась прошептать — «Пожалуйста, господи, убереги маленького Брайана» — звучала, как насмешка, и она не завершила ее.

Джимми решил, что лучший вариант — ехать через мост Джорджа Вашингтона к Четвертой дороге, затем выйти на Семнадцатую магистраль, ведущую к Нью-йоркскому хайвэю. Это может быть немного дольше, чем путь через Бронкс к Тэппан Зи, но внутренний инстинкт заставлял его выбриаться из Нью-Йорка быстро. Хорошо, что мост Джорджа Вашингтона не имел таможни при выезде, где его могли бы остановить.

Брайан выглянул из окна, когда они пересекали мост. Он знал, что они переезжают через реку Гудзон. У его матери были кузины, живущие в Нью-Джерси, недалеко от моста. Прошлым летом, когда он с Майклом провел лишнюю неделю с бабушкой, после приезда из Нантакета, они навещали теток именно здесь.