Книга Кровавая жатва - Шэрон Болтон

Потом появились и другие. Четверо юных велосипедистов, мчавшихся на немыслимой скорости, с развевающимися на рулях вымпелами, с визгом тормозили, заворачивая за угол.

— Проваливайте отсюда, тупые придурки! — выкрикнула она, зная, что лошади и в лучшие времена не переносят велосипедистов.

А эти четверо жужжали вокруг них, словно стая москитов. Они постоянно возвращались, время от времени исчезая за стеной и вдруг появляясь совсем в другом месте. Был еще пятый велосипедист, который подобрался сзади и подрезал ее. Герцогиня вскинула голову, закрутилась на месте и быстрым галопом рванула вниз по склону холма.

Отчаянные крики. Шум скользящих по брусчатке копыт. Короткий укол чего-то, что могло быть болью, но со временем стало больше похоже на негодование.

А потом наступила тишина.

Эви лежала на земле, смотрела на застрявшую между булыжниками соломинку и думала, жива ли она. Ответ пришел через секунду. На камень перед ней упала капля крови, потом еще одна…

Эви знала, что боль совсем близко, но та часть мозга, которая берет на себя контроль в обычных обстоятельствах, оставляла ее, ускользала куда-то. Теряясь в холодном белом тумане, — хотя ей при этом почему-то было жарко, ужасно жарко, — Эви следила за маленьким ручейком, удивляясь тому, что горный ручей оказался кроваво-красным, и уже понимая, что прежняя жизнь закончилась.

— Держитесь, я через секунду вернусь!

В тот, последний раз кто-то обращался к ней на языке, которого она не знала. Кто-то выкрикивал команды по-немецки, а она смотрела на небо, такое синее, какого не видела еще никогда, и понимала, что все происходит где-то вне ее. Возможно, настолько вне ее, что…

— Не двигайтесь. Я почти закончил. Элис! Том! Вы меня слышите?

А потом она увидела, что окружена рыжеволосыми людьми, от которых пахло пивом и кремом для загара, которые что-то говорили, стараясь успокоить и утешить ее. Одновременно они удерживали ее, связывали и отпускали снова катиться вниз, с горы…

— Все хорошо. Не пытайтесь встать. Я поймал вашу лошадь, она в полном порядке. — Какой-то мужчина опустился на колени и бережно положил руку ей на плечо. Он говорил с каким-то странным акцентом. — Я хотел вызвать «скорую помощь», но оставил свой мобильный в церкви. Я не брошу вас здесь, на дороге, одну. Элис! Том!

Эви приподняла голову и медленно повела ею из стороны в сторону. Лоб пульсировал болью, но с шеей все было в порядке. Она пошевелила правой ступней, потом левой. Все нормально. Она оперлась руками о мостовую и попыталась приподняться. В ребрах ощущалась резкая боль, но Эви поняла, что ничего серьезного там нет.

— Нет, не нужно шевелиться, — снова раздалось совсем рядом с ней. — Флетчеры были здесь всего минуту назад. Они не могли уйти далеко. Я думаю, вам не стоит…

Эви села. Стоявший возле нее на коленях мужчина, хотя и был высоким, никоим образом не напоминал немца или австрийца. Да и холмы вокруг — это явно не горы. Это были торфяники, окрашенные в мягкий фиолетовый оттенок свежего кровоподтека.

— Как вы? — спросил светловолосый мужчина в шортах и майке для бега.

Мальчишки на велосипедах… Паника Герцогини… И человек, пробегающий мимо…

— Где болит? — не унимался он.

— Везде, — отрезала Эви. Как оказалось, говорить она может. — Ничего серьезного. Где Герцогиня?

Мужчина взглянул на склон холма, и Эви последовала его примеру. Герцогиня была привязана к старинному железному кольцу на углу церковной стены. Голова ее была опущена, а огромные желтые зубы перемалывали пучок крапивы.

— Слава богу, вы ее поймали! — сказала Эви. — Эти тупоголовые придурки… Несколько дней назад она здорово ушибла ногу. Как вам кажется, она в порядке?

— Похоже, проголодалась до смерти, а в остальном нормально. Хотя, боюсь, в лошадях я мало что понимаю.

Герцогиня стояла на четырех ногах. И стала бы она есть, если бы ей было больно? Хотя, зная Герцогиню, очень даже может быть.

— Вы уверены, что ничего не повредили? — спросил мужчина, на котором, как она теперь заметила, были парусиновые туфли на каучуковой подошве. И шорты его не были предназначены для бега: они были из хлопка, в белую и синюю полоску, почти до колен. Волосы на его ногах были светлыми и густыми.

— Вполне, — ответила она, отводя глаза от его ног. — Уж я-то знаю, я доктор, — добавила она, заметив сомнение на лице незнакомца. — Вы не могли бы помочь мне убраться с дороги?

— О, конечно, простите.

Светловолосый мужчина вскочил на ноги и, нагнувшись, протянул Эви правую руку, словно предлагая ей помощь во время пикника, чтобы подняться с земли. Она покачала головой.

— Нет, боюсь, так ничего не выйдет. Я не смогу встать сама. Не могли бы вы подхватить меня под руки и поднять? Я не очень тяжелая.

Он с озабоченным видом покрутил головой.

— Вы сказали, что ничего не повредили, — сказал он, — но если вы не можете встать самостоятельно, то я не думаю, что должен поднимать вас. Похоже, нам следует позвать кого-нибудь на помощь.

Неужели придется ему все объяснять?

Эви глубоко вздохнула.

— Я действительно получила травму, но не сейчас, а три года назад. Попала в тяжелую катастрофу и повредила седалищный нерв на левой ноге, — сказала она. — Я не смогу идти без посторонней помощи, и нога недостаточно окрепла, чтобы выдерживать мой вес, пока я буду подниматься на этих булыжниках. На которых, кстати, сидеть не так ж удобно.

Мужчина секунду молча смотрел на нее. Эви заметила, как его взгляд скользнул по ее левой ноге, скрытой малиновыми бриджами для верховой езды, неестественно тонкой и изуродованной.

— По этой дороге много ездят? — спросила она, глядя на склон холма.

— Да нет. Но вы совершенно правы, простите.

Он снова присел и правой рукой обхватил ее спину, а левой — под бедра. Эви, хотя и была готова к этому, почувствовала, как через ее тело пробежал ток, не имеющий ничего общего с болью. В следующий миг она уже стояла, опираясь на незнакомца и вдыхая исходивший от него запах кожи, пыли и пота.

— В десяти метрах по склону есть старая скамейка, на которой отдыхают пастухи. Думаю, что они не будут иметь ничего против, если мы воспользуемся ею. Вы сможете дойти туда?

— Конечно, — бросила она, хотя сказать было легче, чем сделать.

Ей не оставалось ничего другого, кроме как обхватить его рукой за талию. От него шел жар. Разумеется, ведь день был солнечным. Она и сама была разгорячена, и от нее, наверное, пахло лошадью. Эви передвинула правую ногу, и левая тут же отчетливо просигнализировала ей, что нужно выбросить из головы глупую затею с подобным передвижением, причем немедленно.

— Черт побери! — пробормотала она, безуспешно пытаясь переставить больную ногу.