Книга Рэнт. Биография Бастера Кейси - Чак Паланик

Еще не кончился обед, как бабушку Бел залихорадило. Жар сто пять по Фаренгейту, а жалуется на озноб. Плюс к этому головокружение, усталость, боли в мышцах. Рэнт говорил, бабушка Бел не могла вздохнуть. Оказалось, в легких водянка — почки уже не работали. На полпути к больнице бабушка Бел перестала дышать.

Эхо Лоуренс: Как выяснилось, бабушка Бел умудрилась подцепить смертельный вирус. Он называется «хантавирус» и передается, как сказал Рэнт, «белоногим оленьим хомячком». Мышь испражняется, и какашки высыхают в пыль. Ты эту пыль вдыхаешь, и за шесть недель вирус тебя убивает.

А бабушка Бел хоть и пожилая дама, но красила губы красной помадой и пудрила нос.

Рэнт говорил, полиция проверила тальк в пудренице Бел, и, конечно, он наполовину состоял из мышиного дерьма. Молотых сушеных какашек каких-то полевых грызунов. Целая пудреница этой гадости. Тайна раскрыта. Вроде как.

Шот Даньян: Только не спешите объявлять Рэнта Кейси этаким серийным убийцей-натуропатом: пауки, блохи, мыши и пчелы. Хотя можно сказать и так…

Боуди Карлайл: На небольшую часть своего золота я купил синюю скаутскую форму, нож, ремень и компас. Поскольку Милт Томми ходил в шестой класс и сокровищ от феи ему не досталось, я заплатил ему сто золотых баксов за ленту со всеми наградными значками. От «За оказание первой помощи» до «За проявленную гражданскую совесть».

Люди действительно готовы продать все, если цена их устроит.

И еще я понял, что купленная за деньги награда не стоит ни шиша.

7 — Дом с привидениями

Боуди Карлайл (J детский друг Рэнта): Рэнт потратил свое золото всего один раз: взял тачку и пошел на мясоконсервную фабрику Перри.

Преподобный Кертис Дин Филдс (J пастор миддлтонской христианской общины): Каждый год в зале фермерской ассоциации устраивали «дом с привидениями»: развешивали старый промасленный брезент, воняющий дизельным топливом, и получался очень темный туннель, через который надо было проходить. Причем туннель поворачивал направо и налево, петлял и кружил, чтобы запутать ребенка и заставить идти подольше. Дети собирались в начале лабиринта, и Рэнт проводил их по одному. Внутри были всякие аттракционы. На дальнем конце — праздник с конкурсом карнавальных костюмов, тортами и конфетами. Однажды делали «пиньяту».

В туннеле было темно, хоть глаз выколи, а вспышками освещалось что-нибудь страшное. В конце — темнее всего; а Рэнт еще и завязывал детям глаза. Потом совал их руку в большую миску с вареными рожками, перемешанными со сливочным маслом, и говорил: «Это мозги». Давал пощупать виноград с кукурузным маслом или облупленные яйца и говорил: «Это вырванные глаза». В наше время дети совсем не пугаются. Когда ребенок в темноте сует руку в теплую воду с желатином и слышит «Это свежая кровь…», ему уже не хватает воображения испугаться.

Луэлла Томми (J соседка): В конце туннеля с привидениями, где устроили праздник, дети едят торт и играют в «Утю-Утю». И в «Передай апельсин». Некоторые дети просят салфетку, чтобы вытереть руки, потому что трогали поддельные мозги, легкие и всякие страхи. Другие ребята просто вытирают руки о свою или чужую одежду.

Маленькая девочка Эллиотов выходит из туннеля, руки по локоть красные. Прямо багровые. И плачет. Сама в костюме ангелочка, с бумажными крылышками на проволоке из старых вешалок и нимбом с золотыми блестками. Трет глазки, размазывает красное по лицу. И, всхлипывая, говорит:

— Рэнт Кейси положил мне в руку настоящее живое сердце!..

Я сказала ей:

— Нет, милая, оно было не настоящее!

Поплевала на салфетку, чтобы вытереть ей мордашку, и говорю:

— Это был просто помидор без шкурки!

Сначала я даже испугалась, что девочка так разнервничалась. Встаю на колени, вытираю ей личико бумажной салфеткой, а бумага рвется. Тут я замечаю, какое все клейкое, вся юбка склеилась. И в черных точках. Это свернувшиеся кусочки. Это не красная краска. И еще запах. Кроме вони старого брезента и креозотного запаха, как от шпал на жаре, я слышу сладковатый запах то ли календулы, то ли детского горшка… Запах тухлого мяса.

Гленда Хендерсен (J соседка): Боже, боже! Все дети — у кого пальцы, у кого руки по запястье, у кого по локоть и даже выше — в крови. Измазаны все костюмы: пиратов, фей, бродяг — все измазаны. Все в крови, уже не красной, она запеклась и почернела. Дети трогали торт и запачкали кровью ванильную глазурь. Оставили кровь на черпаке для фруктового пунша и на апельсине, с которым играли в «Передай апельсин». А после «Свистящих крекеров» все крекеры были в бурых отпечатках.

По бетонному полу из черного туннеля тянется много-много маленьких отпечатков кроссовок и сандалий, клейких и кровяных следов. Лоуэлл Ричардс, учитель старших классов, берет у кого-то фонарик и идет разбираться.

Шериф Бэкон Карлайл (J детский враг Рэнта): Это хуже, чем самые ужасные снимки с места преступления, какие показывают полицейским!

Луэлла Томми: Люди говорили, когда родился Бадди, Айрин Кейси принесла домой и заморозила свой послед. И мне сначала подумалось, что Бадди развесил там экспонаты: «Повешенный», «Призрак», «Взгляд в ад» и «Плацента Айрин Кейси»…

Слава Богу, я ошиблась — но ненамного.

Полк Перри (J сосед): Догадайся я, что Рэнт Кейси задумал, ни за что не продал бы этому хулигану глаза! А вышел верный знак, что из мальчика вырастет убийца.

Лоуэлл Ричардс (J учитель): Рэнт Кейси в темноте берет за руку мальчика Хендерсенов и кладет в разные миски. Я высвечиваю фонарем кровь, густую как пудинг. Легкие с бойни: свиные и бычьи, серые, комковатые. Скользкие серые мозги, перемешанные и помятые. Кишки и почки вывалены прямо на пол.

В салатнице покачиваются глаза разных размеров. Коровьи, свиные, лошадиные, все таращатся в потолок, все в кровавых отпечатках пальцев. И эти кошмарные отходы нагреваются и начинают вонять — почки, мочевые пузыри и целые противни кишок.

Полк Перри: Говорят, там творился настоящий ужас. Повсюду — отрезанные языки.

Лоуэлл Ричардс: Я смотрю и вижу, как Рэнт Кейси открывает ладонь мальчика Хендерсенов и кладет в нее что-то блестящее и темное со словами: «Это сердце…»

Огромное сердце мертвой коровы.

А мальчик хихикает, глаза у него завязаны, и сжимает рукой сердце. Из отрезанных сосудов сочится кровь.

Боуди Карлайл: Жутковато, конечно, но мы превратили зубы в золото, а золото — в глаза. Все в жизни — либо плоть, либо деньги, и нельзя иметь и то, и другое сразу. Это как быть одновременно живым и мертвым. Невозможно. Приходится выбирать.

Шериф Бэкон Карлайл: Ну, Кейси есть Кейси. Он, конечно, сделал вид, что все не нарочно. Мол, он думал, что так и делают «дом с привидениями». Мол, столь уважаемые и высокочтимые столпы общества, как взрослые скаутмастеры, не стали бы обманывать маленьких детей. Так все Кейси умеют — прикинуться дурачками. Сказал, что дети всегда с нетерпением ждут, когда им дадут потрогать мозги и легкие. А трогать тухлые макароны, говорит, совсем не страшно. Его послушаешь, так наш обычный, дедовский «дом с привидениями» из винограда и пищевых красок покажется чем-то стыдным и неправильным.