Книга Прежде чем он согрешит - Блейк Пирс

«Справедливо, – сказал он. Он немного склонился вправо, чтобы заглянуть в коридор и убедиться, что жена и сын их не слышат. Удостоверившись, что их нет рядом, он подошёл ближе к Макензи. – Послушайте… Три месяца назад я узнал кое-что, касающееся пастора Вудалла. Поначалу я отказывался верить, но потом я увидел доказательства и больше не мог их отрицать. Я… я просто не знал, как правильно реагировать».

«Что вы узнали?»

«Агент Уайт,… он умер. Он умер только что. Что я за человек, если сразу начну порочить его память? Меньше всего мне хочется смешивать его имя с грязью после кончины».

«Обещаю сохранить всё в тайне, – ответила Макензи. – Об этом не узнает никто, кроме моего начальника и ещё двух-трёх агентов».

«Вы даёте слово?»

«Да, – сказала она. – Однако если я всё правильно понимаю, несколько недель назад вы не особо заботились о том, чтобы не смешивать его имя с грязью».

Эрик не смог скрыть ухмылки: «Сплетнями и слухами… обычно славятся маленькие провинциальные церкви. Да… У меня не получилось держать рот на замке. Я говорил дикие вещи, которые пугали людей, но поверьте мне… Зная то, что я знал, я мог вывести его на чистую воду и навсегда втоптать в грязь, но я этого не сделал».

«Почему?»

«Потому что не мне судить. Сейчас он мёртв, и судить его будет Господь».

«За что судить? – спросила Макензи. – Что за тайна?»

Он заговорил, и его глаза наполнились слезами. Одного этого Макензи было достаточно, чтобы понять, что Эрик Кроуз не только не был убийцей, но и что, несмотря на его недавнее поведение, когда-то пастор Вудалл был ему другом.

«Примерно три месяца назад ко мне для личной беседы пришёл молодой человек. Время от времени я помогал церковным подростковым группам. С этим молодым человек я несколько раз беседовал, когда он был помладше… Знаете, помогал ему найти дорогу к вере, отвечал на сложные вопросы о Боге и тому подобное. Он пришёл ко мне,… даже не знаю… примерно через год после нашей последней беседы. Он попросил поговорить наедине, и я проводил его в свой кабинет. Он мне сказал, что уже около года состоял в гомосексуальных отношениях. Я решил поговорить с ним, чтобы определить его психологическое состояние и так далее, но потом он закончил фразу и сказал, что эти отношения были с пастором Вудаллом».

«И вы ему сразу поверили?» – спросила Макензи.

«Чёрта с два. Наоборот, я очень разозлился, что он придумал такую небылицу. Но потом он показал мне свой телефон. В нём были сообщения и фотографии. Я возненавидел его за это. Я возненавидел его, а не Вудалла».

«Вы кому-нибудь говорили об этом?»

«Нет. Чёрт возьми, я не знал, как поступить. Если бы я вывел его на чистую воду, репутация церкви была бы навеки испорчена. Кроме этого, сам молодой человек попросил меня молчать. Он пришёл ко мне для исповеди, но в душе мне всегда казалось, что он сделал это с надеждой, что я открою правду миру. Некоторые из сообщений… В них говорилось о насилии».

«Поясните».

«Парень хотел закончить их связь, а Вудалл сказал ему, что если тот перестанет с ним встречаться или расскажет кому-нибудь о том, что между ними происходит, он начнёт распускать о нём всякие слухи. Ещё в сообщениях было что-то о принуждении к сексу. Возможно, речь шла не об изнасиловании, но… О Боже, как это всё ужасно».

«Вы верите этому парню?»

Эрик кивнул. Слёзы бежали по щекам и капали на пол: «Я рад, что вы пришли. Боже, мне нужно было с кем-нибудь поделиться и…»

Он проглотил рыдания и опустил глаза к полу.

«Мистер Кроуз,… прошу вас понять, что мне придётся поговорить с этим молодым человеком».

«Я не могу дать вам его имя. Я не могу…»

«Мистер Кроуз,… пастор Вудалл – уже третий священник, жестоко убитый за последние восемь дней. Это дело рук серийного убийцы. И мы не знаем, кто может стать следующей жертвой. Я должна использовать все возможности. Я не могу игнорировать необходимость беседы с мальчиком, который мог быть жертвой последнего убитого. Я не хочу перекладывать на вас вину, но если вы откажитесь назвать его имя, вы затормозите расследование, а это может привести к новым смертям».

«Крис Марш», – с болью в голосе прошептал Эрик, а потом издал измученный стон, который был громким, как крик.

За этим звуком последовал шум шагов его жены. Она бежала по коридору, на ходу выкрикивая его имя. Добежав до кухни, она с ненавистью посмотрела на Макензи.

«Что случилось?» – чуть не крича на неё, спросила женщина.

«Она не виновата, – выдавил из себя Эрик. – Боже, я должен… я должен тебе кое-что рассказать».

Лучшего времени, чтобы уйти, сложно было придумать. Макензи поблагодарила Эрика за помощь, но в агонии он едва ли её слышал. Макензи тихо вышла из дома. Когда она шла к двери, жена Кроуза недружелюбно махнула ей на прощание.

Захлопывая парадную дверь, Макензи увидела, как десятилетний мальчик тихо пробирается по коридору, чтобы узнать, почему так громко кричит отец.

В любом случае, этого крика было достаточно, чтобы укрепить в Макензи решимость разобраться в этом деле.

Спусковым крючком для неё послужил образ смущённого мальчика, идущего по коридору на крик отца, вызванный ужасами, о которых он не знал, и которые он не сможет понять. Мальчик даже не заметил, что Макензи увидела его, но его образ глубоко засел в её сознании, пока она сбегала по ступеням крыльца дома Кроузов, чтобы вернуться в машину.

Когда она оказалась внутри, в кармане завибрировал телефон. Она достала его, и сердце затрепетало от радости, когда на дисплее высветилось имя Эллингтон.

Она с облегчением взяла трубку, надеясь, что голос не выдал её настроения: «Ты обо мне не забыл!»

«Конечно, не забыл».

«Кроме шуток, – сказала Макензи. – Макграт так быстро выгнал тебя из города. Он даже не рассказал мне, куда тебя отправил. Что там у тебя за дело?»

Она была в машине, заводила двигатель, но даже его шум не заглушил глубокий вздох Эллингтона: «Да, я так и понял, что он переложит всё на мои плечи».

«Что это значит? Эллингтон, что происходит?»

«Вчера рано утром Макграту позвонили из Омахи, нашего отделения в Небраске. Там один из агентов сотрудничает с частным детективом, который не работает на полицию, и…»

«Ты говоришь о Кирке Питерсоне?» – перебила его Макензи.

«В новом деле, связанном с убийством твоего отца, появились зацепки».

«Чёрт, Эллингтон».

«Я знаю, прости. Послушай… Я думаю, он поступил правильно, когда сообщил об этом не тебе, а мне. Я уже возвращаюсь. Зацепка была слабой и, по сути, ни к чему не привела. Однако хорошо, что я сюда приехал. Давай признаем, у меня нет личной привязки к этому делу, а тебе лучше было остаться в Вашингтоне и заниматься текущим расследованием. Мне жаль, что он ничего тебе не рассказал, это паршиво, но и часа не пройдёт, как ты поймёшь, что это было правильным решением».