Книга Россия. Прорыв на Восток. Политические интересы в Средней Азии - Эдвард Аллворд

Итак, власти Средней Азии вплоть до этого этапа, видимо, были удовлетворены тем, что их дипломаты неизменно брали верх в противодействии дипломатическим целям России, а также в торговых делах, единственной сфере реальных азиатских интересов. Царской дипломатии везло не больше, чем аналогичным отношениям между тремя ханствами, которые даже в решающем 1860 году не могли заключить пакт взаимопомощи в борьбе против общего русского врага. Хотя Коканд отчаянно стремился в 1864 году привлечь Хиву и Турцию к делу спасения Ташкента и ханства.

Дипломатические отношения: кочевники

Контакты с Россией в политической сфере значили для Каракалпакии, Казахстана, Киргизии и Туркмении гораздо больше, чем для ханств. Набеги джунгар с востока явились главным фактором, вынуждавшим кочевников добиваться связей с Россией в первой половине XVIII века. Уже ощущая военное давление с новых российских аванпостов, таких как Омск, Железинск, Ямышевск и Семипалатинск, а также разделенные собственными внутренними междоусобицами, некоторые из казахских жузов обратились в 1716–1719 годах к России с просьбой о покровительстве или принятии в подданство. Особенно они были заинтересованы в военной помощи для отпора джунгарским захватчикам. В то время эти просьбы не получили должного дипломатического или военного реагирования, поскольку Россию занимали в основном события в Хиве и Персии. Не большего внимания заслужили предложения каракалпакского хана Абдул Музафара Давлета Саадата Ишима Мухаммада в 1722 году о заключении соглашения с Россией о мире, дружбе и покровительстве.

Эти инициативы наряду с контактами с русскими властями, предпринятыми казахами в 1726 и 1730 годах, постепенно возымели действие. Кочевники получили положительный ответ от России, когда 10 октября 1731 года казахский хан Абульхайр (пр. 1716–1748) принял от имени Младшего жуза присягу верности, обещая защищать казахско-русские границы, оберегать торговые караваны в степях, предоставлять войска в случае необходимости и платить дань шкурами диких животных. Взамен Россия обязалась поддерживать в его племени наследственную линию ханов и построить крепость в месте слияния рек Ор и Яик в целях защиты.

В конце 1731 года большинство Среднего жуза Семеке-хана также присягнуло царю. В 1734 году за ними последовали другие представители Среднего жуза. В 1740 году к ним присоединились хан Абулмамбет и хан Аблай. С 1757 до 1781 года они одновременно стали также подданными империи Цинь (Маньчжурия). Старший жуз во главе с Жолбарыс-ханом пошел в 1734 и 1738 годах по тому же пути, попросившись в российское подданство, но в действительности лишь малая часть этого жуза приняла присягу через своих представителей в Оренбурге в 1742 году. Часть каракалпаков, подобно казахам, поступила так же в 1731 и 1734 годах, а затем отправила посольство в Россию, где в 1743 году Санкт-Петербург снова принял каракалпаков в свое подданство.

Воодушевленные дипломатическим взаимодействием со степью, русские побуждали казахских вассалов активно вмешиваться также в дела Хивы, где из-за внутренней борьбы, закончившейся победой персидского правителя Надир-шаха (пр. 1736–1745), временно остался вакантным трон. Кроме того, в 1740 году русские попытались возвысить своего подданного казахского хана Абульхайра. Когда он отправился в Хиву, его сопровождали Дмитрий Гладышев, Муравин и Назимов.

Муравин проследовал в лагерь Надир-шаха, чтобы сообщить именем его императорского величества, что тот должен сдать хану Абульхайру город Хиву и что хан Абульхайр является верным подданным Российской империи. Хивинцы сами устранили эту проблему, отпугнув хана Абульхайра и его сына Нуралы. Они убили ставленника Надир-шаха Тахира и между 1741 и 1747 годами сажали на трон ряд кратковременных правителей, после чего другой казах, Каип (пр. 1747–1757) завладел властью с помощью местных доминирующих группировок. Россия снова попыталась посредничать в казахско-хивинских делах в 1753 году, когда посол Я. Гуляев безуспешно стремился примирить Нуралы-хана (пр. 1748–1786) из казахского Младшего жуза с Каип-ханом в Хиве.

Очевидная гармония в отношениях Санкт-Петербурга с казахами, проживавшими на крайнем западе, была нарушена в 1770 году. Емельян Пугачев легко нашел союзников в казахских жузах для участия в его восстании против Екатерины Великой. Казахские султаны Досалы и Нуралы, не разобравшиеся в событиях в России и пренебрегавшие своими обязательствами, уведомили Пугачева до конца 1773 года о своей поддержке в ответ на его «указ». Кроме того, Досалы позволил своему сыну Саид Али Султану посетить ставку Пугачева и обещал мятежникам дополнительную помощь.

Чтобы обуздать непослушных казахов после поражения Пугачева, царские власти на время воздерживались от дальнейших попыток заключать альянсы с ними и стремились усилить свое влияние в казахских степях средствами подкупа. Султанам, лояльным России, выплачивалось жалованье. Более того, царские чиновники приобретали авторитет среди окружения ханов, выделяя значительные пособия его должностным лицам в обмен на их готовность поселиться в Оренбурге, где ими было легко манипулировать. Ханы из каждого жуза приняли такие условия в 1780 году.

Российское влияние на казахов еще больше усилилось, когда в начале XIX века при помощи русских образовался совершенно новый жуз. В 1801 году султан Бокей (ум. 1815), один из сыновей Нуралы-хана, предпринял попытку отделиться от соперничающих родов Младшего жуза и утвердиться в другом районе степи. Петиция султана императору Павлу I с просьбой разрешить казахам откочевать на север, на земли между Волгой и Уралом, недавно освободившиеся из-за бегства калмыков, получила одобрение.

Власти справедливо посчитали, что поселение Бокеевского жуза, или Букеевской орды, как его называли русские, поблизости к царским укрепленным линиям, поможет легко контролировать кочевников. По их оценкам, распад этого рода также ослабит родительский Младший жуз и сделает его более уязвимым перед лицом русских посягательств. Так, к 1812 году царские власти именовали султана Бокея ханом «орды», однако власть хана продлилась только до 1845 года, когда русские отменили этот титул, как поступили ранее подобным образом со Средним жузом в 1822 году и Младшим жузом в 1824 году.

«Приручение» казахских ханов и некоторых султанов взятками не вывело тем не менее их отношения с Россией на уровень, удовлетворявший царя. И дипломатия уступила место жестким переговорам и военной силе, которые превалировали в первую половину XIX века. Под таким давлением в 1819, 1823 и в 1846 году десятки султанов и беев – последних свободных казахов, представлявших Старший жуз, – скрепили печатями документы с присягами верности России. Принятие этих грамот царем сделало их, по мнению русских, подданными империи.

Такие новые «подданные», как Кенесары Касымов, отказавшиеся склониться перед российской властью, были признаны «мятежниками». Мятежи, естественно, следовало подавлять, и государственные чиновники поступали соответствующим образом, привлекая армию. Отношение казахов к русским радикально менялось. Многие кочевники на практике убеждались, что договоры, заключенные предками или соплеменниками, не воспринимались как обязывающие. Даже те казахи, которые чтили прежние соглашения с Москвой или Санкт-Петербургом, являвшиеся гарантией их целостности, не без оснований считали, что русские нарушали эти соглашения, посягая на новые территории и усиливая вмешательство во внутренние дела кочевников.