Книга Город под кожей - Джофф Николсон

Увы, такого шанса ему не предоставили. Билли Мур задернул молнию на кожаной куртке, давая понять, что шутки закончились. Сделав полшага вперед, он без усилия нанес точный удар в центр туловища Зака, словно на нем была нарисована мишень. Хорошо хоть не по лицу, успел подумать Зак. Он зажмурился от боли и удивился ее силе – тело словно пробило стенобитным орудием. Идея дать сдачи сразу отодвинулась на задний план. Ноги подогнулись. Легкие от нехватки воздуха обмякли. Прежде чем Зак упал на пол, еще один удар угодил ему прямо в глаз.

На полу Зак обхватил себя руками и попытался вздохнуть, но словно забыл, как это делается. Билли Мур встал поудобнее, чтобы как следует отпинать его, и положил зачин, заехав носком по левой почке. Зак изогнулся, его руки и ноги задергались, координация движений выключилась напрочь.

Еще удар ногой. Судя по вступительному диалогу, громила не планировал убийство, однако подобные типы нередко совершают промашки, увлекаются, поддаваясь азарту. Откуда-то издалека, сквозь вату, раздался звук хлопнувшей входной двери. В магазин зашел кто-то еще; смутно знакомый женский голос приказал: «Прекратите. Немедленно прекратите. Оставьте его в покое», – и, к величайшему удивлению Зака, избиение прекратилось.

Женский голос не смолкал. Зак понял – говорила девушка в черепаховых очках. Она была не на шутку разгневана, возмущена или, по крайней мере, делала вид. В любом случае ее вмешательство возымело эффект. Зак плохо соображал, что происходило выше уровня пола, но почувствовал, что обидчик отходит в сторону.

– Проваливайте отсюда! Вон! – кричала девушка. – Как вам не стыдно!

Билли Мур совершенно не терял спокойствия и тем более не выказывал признаков стыда. Он одернул куртку и разгладил волосы, хотя нападение на Зака никак не отразилось на его внешнем виде. Громила собрался было внять предложению и покинуть магазин, но девчонка еще не все сказала.

– А где та бедняжка, что приходила сюда прошлым вечером? Та, кого вы запихали в свою машину? Где она сейчас? Что вы с ней сделали?

Зак был уверен – ответа она не получит. Даже задавать такие вопросы – большой риск.

– Не твое собачье дело, – равнодушно ответил Билли.

Девушка держала в руках рюкзак. Резко замахнувшись, она трахнула им Билли по голове. Тот заморгал скорее от удивления, чем от боли, и даже не разозлился. Билли с грустью посмотрел на незнакомку.

– Знаешь, есть парни, которые гордятся тем, что никогда не бьют женщин. Я к ним не отношусь.

Он нанес один-единственный удар – не сногсшибательный кросс, доставшийся Заку, но и не бабскую пощечину, а скорее тычок – специальную версию для дам, угодив точно в левый глаз. Голова девчонки мотнулась назад, очки слетели с носа, и она тоже грохнулась на пол – почти рядом с Заком. Билли Мур с легкой озабоченностью проводил ее взглядом и, убедившись, что та не проломила себе череп, с удовлетворением расстегнул молнию на куртке и вышел. «Кадиллак» уехал, прежде чем кому-либо из лежащих пришла в голову мысль подняться с пола.

10. Отклонение

– Зачем ты опять пришла? – спросил Зак, когда к нему вернулась способность дышать и говорить. – Я-то думал, это место вызывает у тебя оторопь.

– Вызывало. И вызывает. И почему-то это меня еще больше раззадоривает.

Они с грехом пополам встали, осмотрели свои собственные раны и раны друг друга. Ссадины на лицах обещали превратиться в классические «фонари». Между делом молодые люди успели представиться: «Я – Зак Уэбстер», «А я – Мэрилин Дрисколл».

– Говоришь, не понял, что видел прошлым вечером?

– До сих пор не возьму в толк.

– Сейчас помогу разобраться. – Мэрилин достала из рюкзака потертый, облепленный наклейками лэптоп. – Я тут сделала несколько снимков. Получилось не очень, но для начала хоть кое-что.

Зака подмывало спросить: «Для начала чего?» – но он прикусил язык. Зачем ей понадобилось фотографировать? Кто она такая? Туристка? Уличный фоторепортер? Студентка градостроительного факультета? Эти вопросы он тоже пока отложил. Свежий опыт подсказывал, что иногда лучше не ведать, что происходит у тебя на глазах, пусть даже эта мудрая мысль слегка припоздала.

Мэрилин Дрисколл вдохнула жизнь в лэптоп, и на экране появились нечеткие фотографии той «роковой» – по растущему и теряющему иронический окрас убеждению Зака – ночи. На одной из них Зак увидел себя самого, стоящего на входе «Утопиума» – неуклюжего, отчаянно нефотогеничного; свои снимки ему редко нравились. Появилось другое фото: помятый «Кадиллак» – тоже не очень удачное.

Потом Мэрилин вывела на экран фотографию водителя и увеличила его лицо. Здесь обидчика можно было хотя бы опознать. Впрочем, Зак опознал бы его без всяких фотографий. Облик грубияна не отличался ничем особенным; с фото смотрел типичный бычара, гопник – нередкая фигура в любом городе.

Мэрилин открыла следующий снимок – пожалуй, самый важный, показывающий татуировку на бледной спине женщины. Он был сделан под углом, автоматическая фокусировка камеры не смогла поймать центр, кадр завалился, но по крайней мере Заку сразу стало ясно: перед ним – карта.

– Довольно топорная работа, – заметила Мэрилин.

– Ты о фотографиях?

– О татуировке. А точнее – о карте.

– Да. Хотя, в целом, чем топорнее карта, тем яснее намерения татуировщика.

Ему показалось, что фраза получилась излишне напыщенной. Она была верна по сути, однако Зак вложил в нее неподходящую к случаю серьезность. Он строил из себя ученое светило, пускающее пыль в глаза барышне, пытался казаться бывалым, умудренным опытом мужчиной.

– Могу немного ее улучшить, – предложила Мэрилин.

Она поиграла с изображением женской спины, увеличила резкость, отрегулировала яркость и контраст, освещенность и тень, интервалы тональностей. Картинка сделалась четче, но не потеряла своей загадочности. Посредине спины, с обеих сторон от позвоночника тянулись две неровные, грубо выколотые линии. Одна – красная – напоминала обозначение шоссе. Вторая – черная, с насечками – походила на железнодорожную ветку. Еще две синие, лениво извивающиеся, горизонтальные линии поперек лопаток могли изображать берега реки или канала. По всей спине были разбросаны квадраты и прямо-угольники, которые можно принять за постройки, но с таким же успехом – за что-то иное. Пунктирные и зигзагообразные линии могли указывать – или не указывать – маршрут либо направление.

– Что тут вообще нарисовано? – спросила Мэрилин. – Думаешь, карта настоящая?

– Все карты настоящие, – изрек Зак, надеясь, что вышло не слишком занудно.

– Но что она отображает? Реальное место или чью-то фантазию? Она куда-нибудь ведет? Или это чистая декорация? Может, она вообще ни на что не годна.

– Любая карта для чего-нибудь годна. Главное – выяснить, для чего ее делали. Может статься, что найти того, для кого она предназначалась, окажется задачкой потруднее.