Книга Тайная жена Казановы - Барбара Линн-Дэвис

Через пару минут мы миновали восточную сторону церкви Сан Самуэль.

— А здесь… — Джакомо широким жестом обвел окрестности, вновь становясь, как прежде, веселым, — прошла моя яркая — хотя и короткая — карьера священника!

— Нет! — не поверила я.

— Да, мой ангел, — ответил он, театрально осеняя меня знамением. — Моя судьба — быть величайшим проповедником столетия. Так полагали мои мама и бабушка, когда — в пятнадцатилетнем возрасте я изучал богословие в Падуе — мне выпала честь произнести проповедь прямо здесь на кафедре.

Он увидел кучу пустых овощных ящиков у закрытой лавки, схватил один из них, поставил наземь и театрально на него взгромоздился. Ящик не мог выдержать его вес больше секунды, и Джакомо поспешно спрыгнул. Я весело засмеялась: какой же он потешный.

— К сожалению, перед этим самым важным дебютом я от пуза наелся и напился вина. Я встал перед присутствующими в церкви, побледнел и… то ли от испуга, то ли чтобы избавиться от последующих унижений… лишился чувств.

— О боже! — только и смогла выдавить я, давясь от смеха. — Я бы и сама сразу могла вам сказать, что вам не подходит карьера священника!

— Вы очень умны, Катерина, — ответил он. — Жаль, что я и наполовину не такой наблюдательный, как вы. Еще четыре года я потерял, подыскивая себе место в церкви. Но это не соответствовало моему темпераменту.

И с этими словами он схватил меня и ущипнул сзади. Я сделала вид, что гневно шлепнула его. В ответ он перехватил мою руку и поцеловал ладонь. И мы могли заняться любовью прямо здесь, когда он прижал меня к резным апсидам церковных стен. На небе сгустились тучи, и над головой остались поблескивать всего пара звезд. Он стал покрывать мою шею и грудь поцелуями, со сладким стоном я сдалась под его натиском.

— Разве вы не рады, что распрощались с жизнью священника? — поддразнила я, притягивая его ближе за верх бриджей.

— Чрезвычайно! — выдохнул он, со вздохом прижимаясь ко мне. — Человек не может изменить свою природу.

Глава 13

— Нет, Катерина!

При этих словах Джульетта вскочила на ноги и стала нервно прохаживаться по нашему саду, где мы сидели день спустя.

— Чего ты так всполошилась? — удивилась я. — Нас никто не видел!

— Откуда ты знаешь? — Она вновь уселась на дерн и стала щипать ромашки, которыми заросло все вокруг. Мягкие, волокнистые листья пахли свежими яблоками.

— Мы сидели очень высоко, — опять пустилась я в объяснения. — На четвертом ярусе.

— Вот именно! — воскликнула Джульетта. — Четвертый ярус любого театра пользуется дурной славой. Именно туда мужчины и водят своих любовниц для различного рода… вещей, которыми им не следовало бы заниматься. Тебя так легко соблазнить?

Я пожала плечами и зарделась. Джульетта с укором смотрела на меня.

— Сестричка, — успокаивала я. — Пожалуйста, не беспокойся обо мне. Джакомо хорошая партия. Так подсказывает мне сердце.

— А по-моему, — возразила Джульетта, — сейчас в тебе говорят другие части тела.

Я не нашлась с ответом. Да, Джульетта старше. Но она пока не познала мир наслаждений. Я еще с утра обнимала большую подушку, представляя себе, что рядом со мной Джакомо. И покрывала ее поцелуями. Безудержная страсть переросла в помешательство. В итоге я стала нежно поглаживать саму себя, вызвав волну наслаждения.

— Ты мне завидуешь? — предположила я.

Джульетта вновь подскочила, уперла руки в боки. Сейчас она напомнила мне сварливую прачку у колодца — «Прекратите брызгать водой! Прекратите… прекратите!»

— Ничуть я тебе не завидую, Катерина. Я за тебя боюсь. Если ты позволишь ему залезть тебе под юбку, не успев толком познакомиться, никто из приличных людей не позовет тебя в жены.

— Для меня нет лучшего жениха! — настаивала я.

— Не верю я ему, — продолжала Джульетта. — У него нет ни профессии… За чем он охотится? За невинной девушкой… и ее внушительным приданым? Десять тысяч цехинов — это огромные деньги.

— Ему не нужны мои деньги, — резко возразила я. — Как ты не можешь поверить, что он любит меня не из-за денег? — Меня трясло от обиды и неожиданного червячка сомнения.

Джульетта замолчала. Подошла ко мне и обняла.

— Прости меня, — прошептала она мне на ушко. — Конечно, я верю.

Ободренная, я положила голову ей на плечо.

— А ты сама уже задумывалась… — начала я, — какого жениха выберет для тебя отец? — Мне хотелось, чтобы между нами не оставалось разногласий.

— Конечно! — Ее голос звучал где-то далеко. — Он говорит, что уже все обдумал. Может быть… — она выдерживает паузу, — даже присмотрел для меня жениха знатного рода.

— Неужели подобное возможно? — Я удивленно вскинула голову. Да, Джульетта очень богата. Ее отец, как и мой, торговец. Продает экзотические шелка и пряности. И тем не менее наши семьи не знатного рода. А знать женится только на равных себе.

— Я и сама толком ничего не поняла, — ответила она. — Он уверяет, что есть официальный путь, когда делается исключение. Обращаешься в Авогадорию[15] и доказываешь, что достоин престижного брака. Нужно получить согласие дожа. — Она опускает глаза. Джульетта девушка очень скромная, но отец у нее — никогда своего не упустит. Хочет, чтобы у его единственной дочери было все самое лучшее.

— Bene…[16] — произнесла я. — Если кто и заслуживает такой брак, то это ты! — Я искренне так считала. Джульетта не была писаной красавицей, но обладала манерами и врожденным изяществом знатной дамы.

Мы услышали, как зазвонили колокола в соседней церкви Сан Грегорио.

— Ты идешь на службу? — поинтересовалась она у меня.

— Я… я сегодня иду с мамой, — солгала я. Невинная ложь. Мне не хотелось идти в церковь.

— Ну, конечно же! — Она встала. — Я уже сильно опаздываю!

Мы отправились под руку по усыпанной ракушками тропинке к главным воротам сада. По дороге я оглянулась на заднюю калитку и разглядела ждущий меня сложенный клочок бумаги в том самом месте, где Джакомо оставлял для меня стихи. Я поспешно распрощалась с Джульеттой. Сердце так и выпрыгивало из груди. Я бегом пересекла лужайку и вытащила тайное послание из цветущего виноградника.

«Прекрасная Катерина, вы мое солнце и звезды».

Я остановилась и взглянула в голубизну полуденного неба. Теперь-то я знала, что солнце стоит на месте. Но от этого слова звучали еще слаще. Я для своего любимого та, вокруг кого все вращается на небесах: я его солнце и звезды.