Книга Флагманы Победы - Николай Скрицкий

Особенно сложно оказалось воевать морякам Пинской военной флотилии. Она была в 1939 году преобразована из Днепровской, когда границу переместили на запад после присоединения к СССР Западной Украины и Западной Белоруссии. По предложению Наркомата ВМФ речные корабли передвинули ближе к новой границе, а командование флотилии расположили в Пинске. Киев, который являлся прежней базой, считали тыловым городом. Морякам флотилии пришлось принять бой на стыке групп германских армий «Юг» и «Центр». Зачастую из-за ненадежной связи моряки флотилии под командованием Д.Д. Рогачева действовали самостоятельно, поддерживая части Красной армии. Последние бои флотилия вела 15–19 сентября под Киевом, в окружении. 5 октября Н.Г. Кузнецов с горечью подписал приказ о расформировании флотилии. Но ее личный состав продолжил борьбу. Расстреляв снаряды, моряки взорвали корабли, воевали на суше; часть их через линию фронта вернулась на флот[62].

Дальний Восток располагался вдали от линии фронта. Однако Тихоокеанский флот оставался в боевой готовности. Договор о нейтралитете с Японией, подписанный 13 апреля 1941 года, не мог служить гарантией безопасности, как и договор о ненападении с Германией. Только необходимость нанести поражение США и овладеть источниками природных ресурсов в Юго-Восточной Азии сдерживала японцев; на Советский Союз они планировали напасть после успешного завершения войны на Тихом океане. 8 декабря 1941 года Япония объявила о закрытии для мирного судоходства проливов Лаперуза, Сангарского и Корейского, которые она объявила «морскими оборонительными зонами». Японцы топили и захватывали советские суда. Поэтому тихоокеанцам следовало быть начеку. Кузнецову удалось добиться у правительства разрешения поставить минные заграждения; постановки у Владивостока и других военно-морских баз начали только после 12 июля. Минные постановки не привели к политическим осложнениям: Япония готовилась воевать против США. А командованию Тихоокеанского флота было спокойнее укрываться за минно-артиллерийскими позициями.

Нападение японцев на Пёрл-Харбор заставило США вступить в войну. Однако первоначально это мало повлияло на советско-германскую войну, да и опасность со стороны Японии хотя и ослабела, но не исчезла совсем.

По-прежнему в Европе Красная армия вела войну против гитлеровцев в одиночку. Но к новому году положение на фронтах было стабилизировано. Под Москвой германские войска отбросили далеко на запад. На Балтике с помощью флота возникла прочная оборона Ленинграда. На Севере удалось остановить наступление на Мурманск. Переоценив успехи и возможности, Ставка Верховного Главнокомандования сама решила перейти в наступление. Первой целью для флота стал Керченский полуостров.

Нарком ВМФ узнал о том, что намечено вторжение войск Закавказского фронта на Керченский полуостров, только в 20-х числах ноября. Главный морской штаб немедленно приступил к расчетам. Времени на подготовку оказалось недостаточно, но командование Закавказского фронта, Черноморского флота и Азовской флотилии подготовило план, утвержденный 7 декабря Ставкой. Кроме высадок десантов у Керчи и у горы Опук, по предложению флота наметили десант в порту Феодосии[63].

17 декабря гитлеровцы предприняли решительный штурм Севастополя. Защитникам при поддержке флота удалось остановить неприятельский натиск. Потребовалось отвлечь часть сил от десанта у Керчи и Феодосии для помощи Севастополю. Поэтому высадку пришлось проводить по частям: 26 декабря на северное и восточное побережье и у горы Опук, а 29 декабря – в Феодосии. В результате решительных действий войска 44-й армии освободили Феодосию, а 51-я армия оттеснила противника с Керченского полуострова. Командованию германских войск пришлось прекратить второй штурм Севастополя и перебросить подкрепления под Керчь. Н.Г. Кузнецов высоко оценил значение Керченско-Феодосийской десантной операции. Однако без резервов возможности развить успешную высадку не оказалось. Противник, подтянув войска, в январских боях вернул Феодосию и потеснил части 51-й армии. Кузнецов писал в мемуарах: «…Об этом поучительном примере полезно вспомнить. Внезапный захват города с моря – дело великое, но он далеко еще не венчает выполнения всего задуманного плана. Опыт показывает: удержать захваченный подобным образом город или район побережья иногда бывает не легче, чем занять»[64].

Новый 1942 год Н.Г. Кузнецов встречал дома с женой, которая приехала из Куйбышева, и командующим ВВС Красной армии П.Ф. Жигаревым. Оба военачальника поздравили с Новым годом Сталина. Все были уверены, что впереди год перемен. Сталин в беседе с Г. Гопкинсом, специальным представителем президента США, назвал победу под Москвой началом коренного перелома в войне. Николай Герасимович, как и другие советские люди, был уверен, что Красная армия перейдет в наступление, и в первую очередь войска, высаженные на Керченском полуострове, смогут деблокировать Севастополь и освободить Крым. К началу года восстановили работу государственного аппарата. Главный морской штаб уверенно управлял действиями флота и готовил планы участия флота в намеченных наступательных операциях[65].

Однако у гитлеровского командования оказались прямо противоположные планы: как можно быстрее овладеть Севастополем, чтобы без помех развернуть наступление на юге. В результате не Красная армия, а германские войска весной 1942 года перешли в наступление, и пришлось от планов наступательных перейти к планированию обороны. Позднее Николай Герасимович писал: «События 1942 года показали, что при более осторожной и точной оценке сил противника, учете нехватки техники в нашей армии в начале 1942 года и уровня подготовки войск нам следовало планировать наступательные операции в более скромных масштабах и тщательнее готовиться к тому, чтобы измотать врага в оборонительных боях, если он предпримет наступление. Чего бывает достаточно для обороны, может оказаться мало на случай наступления! Переход Красной Армии к обороне летом 1942 года совершался в обстановке, не выгодной для нас, при значительном превосходстве сил противника. Потребовались огромные усилия, чтобы остановить его, разгромить под Сталинградом и вынудить к отступлению на других участках фронта. Возможности наших Вооруженных Сил в то время были еще недостаточными, чтобы вести стратегическую оборону и одновременно проводить крупные наступления»[66].

В январе-феврале 1942 года германская авиация наносила такие удары по транспортам, идущим в Севастополь, что пришлось доставлять грузы и пополнения в осажденный город на боевых кораблях. К этому времени возникли проблемы с управлением действиями флота, ибо штаб находился на Кавказе, а командующий Черноморским флотом – в Севастополе. В начале марта Н.Г. Кузнецов доложил лично Сталину о необходимости назначить руководителем обороны Главной базы человека, знакомого со спецификой флота, и предложил направить командующим Севастопольским оборонительным районом генерала С.И. Кабанова, ранее руководившего обороной Ханко. Верховный главнокомандующий уклонился от ответа. В начале апреля начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников предложил кандидатуру И.Е. Петрова. В конце апреля Ф.С. Октябрьский на вопрос Кузнецова, согласен ли он, что во главе СОР должен быть моряк, после раздумий ответил отрицательно. И позднее этот вопрос вызывал споры. В воспоминаниях Н.Г. Кузнецов отмечал, что общевойсковой начальник может командовать обороной морской базы, если большая часть действий происходит на суше. Так было на Ханко. В Одессе руководство оставалось за моряками. Кузнецов делал вывод, что успех зависел от личных качеств военачальника, а не от рода войск, к которому он принадлежал[67].