Книга Змей из райского сада - Елена Ларина

И тут я почему-то вспомнила про вырученные от продажи картины деньги. Вообще-то к деньгам я равнодушна. Но тут почему-то решила, что это и есть хорошая сторона моего положения. Думая о том, как мы их потратим, я даже забыла, что обижена на Мавра.

А потратим мы их на обустройство семейного гнезда. «Человеческую кровать» мы так и не купили. Но даже это было не так важно. Черт с ней, с кроватью. Мне хотелось сделать из мансарды богемный салон. Я уже видела, как у нас здесь будет красиво.

Да и гардеробчик мой оставлял желать лучшего. Рядом с Чургулией надо было блистать. А мне до этого было, как до Луны. В детстве одежду мне всегда привозил из-за семи морей папа. Но потом он стал фатально ошибаться с размерами. Пока его не было, у меня напрочь менялись пропорции. Он покупал вещь на девочку-подростка, а я уже превращалась в девушку. А главное — вкусы наши перестали совпадать. Ну разве что джинсы не вызывали противоречий. Их я в основном и носила.

Чургулия же моим содержанием себя не отягощал. Он еще и рассеянно советовал мне каждый раз, когда мы куда-нибудь шли: «Может, ты что-нибудь другое наденешь?» Какое другое?! Как будто бы он не знал, что я привезла к нему одну только сумку с вещами. И то половина из них была узкопрофессионального назначения, для работы.

…Мысли мои прервало щелканье ключа в замке. Вошел Чургулия, серьезный и торжественный. И вопреки моим ожиданиям на меня не сердился, потому что сказал:

— Нас, Ева, ждут великие дела. Я только что был в ресторане с сэром Эриком Хойзингтоном. За твое отсутствие пришлось извиниться.

Я была рада его видеть. А потому игриво сказала:

— Чургулия, тысячи женщин ежедневно терпят насилие от своих мужей. И все же десятки сотен из них подают в суд. Я не подам на тебя в суд, Чургулия. Я удовлетворюсь щедрой материальной компенсацией. Покажи мне, как выглядит тысяча американских долларов!

— Увы, Ева! Увы, моя дорогая! Я не могу показать тебе доллары. Я их уже потратил.

— Что? — заморгала я глазами. — Уже?

— Хойзингтон пригласил нас с тобой погостить в Америку. Деньги я потратил на билеты. Хватило точь-в-точь.

РОЗОВАЯ КОМНАТА

Отец меня не провожал. Он был в море. И я малодушно этому радовалась. Представляю, как тяжело бы дались нам его наставления. Он же всю жизнь плавал в «загранку» и наверняка не прочь был поделиться с моим новоиспеченным мужем правилами поведения в чужой стране.

Мама почему-то всплакнула. Мотнула головой и замахала рукой, чтобы мы не обращали внимания. Порывисто меня обняла. Я с мужем улетала за океан. На целых две недели. Мама терпеть не могла все эти самолеты-вертолеты, потому что, во-первых, они все время уносили ее в тяжелые и долгие экспедиции, а во-вторых, однажды на заре маминой романтической юности веселая компания ее друзей разом разбилась в тайге на вертолете. А они с напарником тогда не полетели, потому что была их очередь оставаться на базе. И кажется, на борту этого вертолета улетела от мамы навсегда ее первая любовь. Она никогда не говорила об этом открыто. Так, какие-то фразы, недомолвки, старые фотографии. Но когда я выросла, я поняла это сама.

Чургулия знать об этом не знал. Он потер переносицу, скрывая выражение своего лица и пару раз приподнял брови, глядя в пол. Сцена прощания с матерью казалась ему явно переигранной.

Обнимая на прощание маму в маленькой прихожей нашей двухкомнатной квартирки, я как нарочно стояла лицом к нему. Чувства, которые меня переполняли, можно было смело назвать противоречивыми. Если бы не Мавр, я бы от всей души с мамой попрощалась, расцеловалась и попричитала. Но при Чургулии все это казалось мне глупым и нелепым. Я видела нас с мамой его глазами и испытывала жгучую неловкость.

Я все время боялась, что мама что-нибудь ляпнет. Я даже, не знаю чего я могла от нее ожидать. Она у меня женщина не глупая, воспитанная, и вообще. Но я постоянно тряслась, что она покажется Гавриилу серой и банальной. А он оскорбит мою маму своей снисходительной миной или небрежно брошенной фразой. Цели понравиться моей маме он не ставил перед собой с самой первой встречи. Да и было их до этого всего две.

Первая — глупее не придумаешь. Через несколько дней после официального оформления наших отношений мы с Чургулией приехали ко мне, чтобы забрать кое-какие мои вещи. Я не ожидала, что мама окажется дома. Я пока что оттягивала разговор о важной вехе в своей жизни. Я точно знала, что родители этого не одобрят. Они, наверное, мечтали о свадьбе, белом платье, родственниках и прочих банальностях. Я же всю жизнь этого боялась. Воспринимала как страшный сон то, что я должна выходить замуж у всех на виду и целовать своего избранника под чудовищные крики «Горько!».

Это Чургулии хорошо — его личная жизнь никого из родителей не волнует. Он рассказывал мне, что родители его уже семь лет как в разводе. У каждого — новая семья. Их общение со взрослым сыном носит чисто формальный характер. Если что-то серьезное — конечно, помогут. А в остальном им просто некогда интересоваться такими пустяками, с кем он спит и как живет. Детей нет — значит свободен. А потому знакомить меня со своими родителями у него и в мыслях не было. Он сам видел их не чаще одного раза в год.

Так вот при первой нашей встрече я познакомила маму с Мавром, пролепетав: «Познакомься, мама, это Гавриил Чургулия». И после небольшой заминки добавила: «Мой муж». Мама вложила все свои эмоции в одну фразу: «Очень приятно!». В этот момент все великие режиссеры рвали на себе волосы. За одну эту фразу мама могла получила бы Оскара, как лучшая актриса в эпизоде.

Конечно, она давным-давно знала, у кого я пропадаю днями и ночами. И личной встречи ждала. Но не такой, а как у всех нормальных людей. Вторая встреча с папиным участием уже никак не повлияла на незадавшееся с самого начала знакомство.

Маму свою я люблю. И мне непонятно было, как Чургулия может подрывать мое отношение к незыблемым ценностям прежней жизни одним своим высоким присутствием. Но его мнение было для меня тогда важнее всего. Душой я была с ним, а не с мамой.

Приглашение нашего американского покровителя имело магическую силу. А все потому, что было оно не от частного лица, а от сети художественных салонов Хойзингтона. Он предупредил Чургулию, что проблем с визой не будет. В консульстве нам даже не стали задавать вопросов. А ведь из всех тех, с кем мы стояли в очереди на собеседование к консулу США, визу получили только трое. У всех у них оставались на родине в заложниках жены с малыми детьми.

Формально визу дали сроком на полгода. Единственным условием было наличие обратного билета с фиксированной датой. Но он у нас был. Сэр Эрик Хойзингтон сразу оговорил точную дату нашего отъезда. И сделал это весьма изящно. Он отбывал по делам в Европу. И для удобства предложил нам уехать с ним в один день и на одном такси: «Save your money, guys!»

В нашем распоряжении было целых две недели в Сан-Франциско! Возвратиться нам надо было до начала моих занятий.

— Ева, смотри, — сказал мне Чургулия, внимательно разглядывая визу в новеньком паспорте, когда мы зашли с ним попить кофейку на Литейный. — Теоретически мы могли бы с тобой отметить Рождество в Сан-Франциско. Ты только представь! У нас же виза с тобой до конца года.