Книга Красный шторм. Октябрьская революция глазами российских историков - Егор Яковлев

Для меня совершенно очевидно, что за годы войны на флоте накопилось много «горючего материала», поэтому взрыв был обусловлен не интригами иностранных держав, а объективными обстоятельствами.

Замечу, что и в Германии революция началась на флоте. 9 ноября 1918 года именно восстание моряков в Вильгельмсхафене и затем в Киле вызвало лавину немецкой революции. Флот оказался идеальным «инкубатором» революции и у нас, и у немцев. В Австро-Венгрии происходит то же самое. Я бы сказал, что мы с этим сталкиваемся и в 1919 году, когда интервенты привели французскую эскадру в Черное море, а французские моряки там подняли восстание. Можно вспомнить и Бомбей 1946-го, восстание на индийском флоте…

Можно смело утверждать, что флот, особенно большие корабли, это типичный рассадник возмущений. Назову еще раз причины: замкнутое пространство, возможность достаточно легко спрятать нелегальную литературу, плохое знание офицерами экипажа, бездействие во время боевых действий, сословные различия.

Как бы вы охарактеризовали роль флота в февральских событиях?

В Феврале флот играл второстепенную роль, а основную — Петроград: движущей силой революции были рабочие столицы и солдаты Петроградского гарнизона. Флот же находился на периферии, хотя он, безусловно, поддержал Февраль. Для этого были две причины: с одной стороны, среди матросов уже сложились соответствующие настроения, с другой — офицерство Балтийского флота, прежде всего штаб, по большей части находилось на позициях военного заговора.

Вопрос о заговоре как одной из движущих сил Февральской революции достаточно любопытен, но тут есть ряд нюансов. Часто указывают на то, что, к примеру, командующий Балтфлотом адмирал Адриан Непенин был монархистом, а значит, никак не мог одобрить свержение Николая II. Но Павла I тоже убили монархисты, а не якобинцы.

Монархисты буквально накануне Февраля убили Распутина.

Распутин не был монархом все-таки.

Но он был другом царской семьи. Понятно, что его убийство было выпадом против политики Николая.

Очевидно, что идея спасти монархию от монарха легко может возникнуть в голове любого монархиста. Иван Иванович Ренгартен, капитан 2-го ранга, один из влиятельных офицеров Балтфлота, описывает в своем дневнике ситуацию в штабе, мол, больше всего у нас боялись того, что государю удастся овладеть положением и остаться на престоле. Когда стало известно, что Николай отрекся и царем станет его брат Михаил, они кричали «ура!». Но дальнейшее развитие революции совершенно не входило в планы офицерства.

Почему штабисты боялись, что Николай удержится на троне? Его авторитет настолько упал?

Да. Николай II за время царствования полностью утратил авторитет, которым любой монарх пользовался по умолчанию. Последнее, кстати, было важным фактором политической жизни России. К примеру, стенограммы совещаний Совета министров описывают споры между военными и Министерством финансов. Подоплека их проста: военные хотят денег, а финансисты, понятно, не дают. Идут жаркие дискуссии, но как только кто-то из министров вспоминает фразу или резолюцию царя, которую можно интерпретировать как высочайшую волю, препирательства тут же прекращаются. Спорить с выраженной волей монарха было недопустимо, даже если монарх не был Петром I или Екатериной II. А ведь светила бюрократии — это не какие-то романтики, испытывающее детское восхищение перед государем, но магия царского звания действовала и на них. И обладая таким авторитетом, доставшимся ему от предков, Николай II умудрился полностью его растратить. Характерна фраза, которую он записал в дневнике после отречения: «Кругом измена, трусость и обман». Все это было верно. Но кто же назначил на свои должности неверных, трусливых и подлых генералов и министров? Сам Николай II.

Вернемся к флоту. Там в феврале-марте 1917 года прокатилась вспышка убийств офицеров. Почему это произошло?

Да, убийства на флоте стали одним из самых трагических эпизодов Февральской революции. Количество жертв Февраля было очень невелико по историческим меркам. Понятно, что оно не идет ни в какое сравнение с числом жертв Гражданской войны, например. Назревшая революция, как правило, начинается довольно мирно в том смысле, что у режима, который уже прогнил и исчерпал свои ресурсы, не оказывается защитников, готовых жертвовать ради него жизнью. И в этом смысле февральские события 1917 года в Петрограде очень характерны. Людей, готовых защищать царское правительство до последней капли крови, практически не нашлось. В 1905 году их было значительно больше. Поэтому и ход первой русской революции был другим, и исход тоже.

А теперь авторитет Николая упал еще ниже, как и авторитет монархии, потому что если бы в России были сильны монархические настроения, то, безусловно, или брат царя Михаил Александрович, или кто-нибудь другой вступил на престол. А так монархия была, что называется, битой исторической картой в тех условиях.

Тем не менее массовые убийства офицеров на флоте вызвали широкий резонанс. Почему? Потому что русский флот в Первую мировую войну понес небольшие потери. До конца 1917 года на Черноморском и Балтийском флотах во время боевых действий погибли 164 офицера. Это составляло 2–4 % офицерского корпуса (считая от его численности в разные периоды войны). Во время революционных событий в Кронштадте, Петрограде и Гельсингфорсе были убиты 64 флотских офицеров, то есть чуть меньше половины числа жертв войны. На фоне первой цифры вторая выглядит исключительно большой.

Хочется предостеречь читателей от излишнего доверия к мемуаристике, описывающей эти события. Одни авторы пытались обелить матросов и намекали, что убивали офицеров не они, а люди, переодетые в матросскую одежду, например немецкие шпионы. Это, конечно, не соответствует истине. Вторая тенденция заключается в демонизации происходящего. Мемуаристы, которые относились к этому течению, живописали жестокость матросских расправ. В этом также присутствует изрядная доля преувеличений.

Если мы посмотрим, кто стал жертвой этих событий, то увидим, что в эти дни было убито чуть больше 3 % от общей численности генералов и адмиралов, тогда как штаб-офицеров и обер-офицеров 1 % от общей численности. Кроме того, основными жертвами стали строевые офицеры, на втором месте офицеры по Адмиралтейству. Инженеры-механики практически не пострадали. По занимаемым должностям жертвами стали командиры кораблей, командиры рот и вообще командиры частей и соединений, как корабельных, так и береговых. То есть люди, в чьих руках находилась вся полнота дисциплинарной власти. Те, кто своей дисциплинарной практикой мог вызвать неприязнь со стороны матросов.

А что стало толчком к массовым убийствам флотских офицеров?

Два офицера, убитых в Петрограде в первые дни Февральской революции, пытались остановить матросов от присоединения к революции. Одним из них был командир крейсера «Аврора» Михаил Никольский.

Особая ситуация сложилась в Кронштадте. Туда списывали, во-первых, наиболее беспокойных матросов, а во-вторых, офицеров, которые в боевом деле были не очень хороши, но могли железной рукой поддерживать дисциплину среди личного состава. В мемуарах матросов-кронштадтцев часто звучит словосочетание «каторжный или штрафной корабль». Видимо, матросы между собой говорили о том, что там-то установлен каторжный режим. Действительно, командир корабля был способен превратить службу матросов в ад. Некоторые командиры считали, что в Кронштадте собрался такой контингент, который необходимо держать в ежовых рукавицах. Понятно, что с началом революции всплеск матросской ярости был направлен на этих офицеров. Жертвами матросов пали адмирал Роберт Вирен, несколько других адмиралов и генералов, ряд командиров кораблей и старших офицеров.