Книга Записки военного коменданта Берлина - Александр Котиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нам кричали вслед разного рода предсказатели, что это противоестественно, что никогда еще армия-победительница не устанавливала именно таких отношений с побежденным народом. Эти предсказатели старались поскорей записать нас в число революционных романтиков. А мы делали свое дело. Предсказатели смотрели назад и оттуда черпали материал для своих выводов, мы же смотрели вперед и думали, как лучше устроить послевоенный мир. Такого мнения была и демократическая Германия, немецкий народ, который посчитал, что он, взяв судьбу Германии в свои руки, так преобразует немецкое общество, что на этом пути буду искоренены без остатка все силы немецкого империализма и будет создана возможность народу Германии искупить свою вину, и внести со временем достойный вклад в производство, науку и искусство народов земного шара. И если КПСС в ходе войны неоднократно заявляла, что гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается, то теперь наступило время внимательно посмотреть, что можно сделать, чтобы немецкий народ осуществил свои замыслы и создал такую социально-политическую основу для нового немецкого государства, когда Германия никогда не стала бы новым источником новой агрессивной войны. Это и делали советские люди, выполняя задание нашей Коммунистической партии и советского правительства.
Встреча шла своим чередом. Возникало много возможностей для наблюдения за реальными процессами, которые протекали как в немецком народе, так, конечно, и в лагере наших союзников. Мы могли сравнивать свои наблюдения и строить свою практическую и политическую линию, выгодную немецкому народу и нам. В конце 1945 года — это было, насколько мне помнится, в ноябре или в декабре — мне по долгу службы довелось встретиться с самой шумливой публикой, с журналистами западных газет, в Галле. Шла довольно интересная беседа. Было много острых вопросов, касающихся и настоящего и будущего Германии. Тогда многие корреспонденты высказывали сомнение, почему советские военные так близко и конкретно принимают участие в восстановлении немецких заводов, например, «Брабаг» в Магдебурге и Цайце, «Лейнаверк» в Мерзебурге, «Бунаверк» в Шкопау, фабрики «Агфа» в Вольфене и прочих. Их раздирало любопытство в социологическом плане и тревога — не возникнет ли здесь нечто вроде советско-немецкого альянса. Никто не верил в искренность наших намерений. Трудно разубеждать человека, пришедшего к тебе с готовой формулой и готовым ее решением.
Мы спокойно доказывали им, что советские люди искренне верят, что самый лучший путь к дружбе и сотрудничеству и взаимопониманию между народами — это возрождение у побежденного народа надежды, возрождение источников жизни. Мы рассказывали, что это не так просто достигается, но это не порочит самого пути к истине. Ничто так не угнетает побежденный народ, как одиночество и злобное самодовольство победителя.
Мы знали все это по своему историческому опыту. В нашей истории было много такого, что теперь заставляет нас думать над судьбой побежденного народа. Мы научены опытом нашего народа после Октября. Наши критики должны были считаться с тем очевидным фактом, что в послевоенном развитии в Европе участвует народ великой Страны Советов, которому известно, как важна для побежденного народа поддержка другого народа. Мы знаем, что не всегда эту поддержку принимают непредубежденно, и все-таки как это важно для укрепления дружбы между народами.
Наша Советская армия пришла к победе, и это бесценное качество, порожденное Великим Октябрем. Только этим и можно объяснить, что именно наша, советская, ротная кухня кормила немецких детей, матерей, стариков, только этим и можно объяснить, что в наших армейских госпиталях лечили немцев, больных тифом, дизентерией, спасали жизни людей. Наши инженеры вполне сознательно восстанавливали электростанции и электросети, телефонные линии, водопровод, газопровод, метро, трамвайные пути и подвижной состав. Фашисты в Берлине затопили метро. Советские инженеры и немецкие рабочие исправили повреждения и восстановили движение в подземке. Тем детям, которых спасли наши солдаты, теперь где-то полсотни лет. Срок немаленький, чтобы разобраться, насколько искренняя помощь была оказана тогда человеком человеку.
Все это необычно было тогда для западного журналиста, для европейского обывателя, привыкшего мыслить категориями личного интереса, масштабами «моей выгоды». Для советского человека это было нормой поведения, нормой его нравственной сути. Этим-то и отличается социалистическая мораль от морали капиталистической.
А если бы взять эту нашу помощь не изолированно, помощь как таковую, а в связи с той политикой, которую проводил Советский Союз и в войне, и после нее, то станет вполне очевидной правильность именно такой политики. Поставим тот же вопрос, но с другой стороны. Почему западные оккупационные власти пренебрегли интересами немецкого народа, раскалывая Германию и тем более большой город Берлин? Почему они пренебрегли муками и страданиями целого народа, обрекая его на эти страдания? И, не задумываясь, вопреки им же подписанным союзническим решениям, бросились сразу после войны, если не раньше, в первую очередь спасать германские монополии, германских милитаристов и милитаризм, прусского помещика, военных преступников и виновников войны? Почему они взяли их под свою защиту, укрывали их от законного союзнического возмездия? Об этом и теперь стоит серьезно подумать всем, кто не хочет войны и последовательно борется за мир.
Конечно, нельзя так подходить к немецкому народу, как к некоему одноликому явлению. Мы ведем разговор о немецком народе, как он выглядел на второй день после войны, кроме того, Германия относилась к империалистическим странам с очень сложным социальным составом. В Германии на равных действовали и прусские помещики, и капиталистические монополии. В этой стране были сильно представлены капиталистические классы — буржуазия и пролетариат, а в деревне господствовал помещик и порожденный им сельский рабочий, арендатор. Крестьянин как таковой почти отсутствовал, зато арендатор кое-где походил на нашего кулака. В стране сильно представлена техническая интеллигенция и другие слои интеллигенции. Естественно, все они по-разному приняли поражение Германии и разно вели себя после войны.
В моей памяти остались несколько типов немцев, с которыми свела меня судьба в Галле. Они дают некоторую характеристику социального состава Германии тех времен. Речь идет об июне 1945 года. В Галле подвизался в должности обер-бургомистра д-р Лизер. Внешне этот приятный господин, хороший собеседник, знающий человек. Но он всегда всего боялся. Это как раз тот обер-бургомистр, который поехал навстречу американским войскам и передал ключи от города без боя. Разумеется, мы стали присматриваться к людям, ну и к нему. И боясь, как бы русские не напали на след его связей с американцами, он выбрал, как говорят, ночь потемнее, и смылся в американскую военную зону.
Как-то явился на прием директор-распорядитель одного германского банка господин Шталь и предложил целую теорию финансового спасения Германии. И когда в беседе обнаружилось, что он печется о спасении немецких монополий, разговор был закончен, а «спаситель» исчез.
