Книга Михаил Орлов - Александр Бондаренко

«В роковой день 11 марта Фёдор Петрович был дежурным генерал-адъютантом. Ночью он расположился с несколькими офицерами своего полка близ комнаты Наследника с целью охранять его, а по воцарении Александра I сопровождал его при объявлении войскам о кончине Павла I и при переезде из Михайловского замка в Зимний дворец. И при новом императоре Уваров оставался одним из самых приближённых к нему лиц и почти всегда сопровождал его во время прогулок, и пешком, и верхом. 19 марта ему поведено было быть по-прежнему генерал-адъютантом».

Ко всем этим биографическим данным можно добавить, что подчинённые и сослуживцы считали Фёдора Петровича человеком честным и добрым, старавшимся никому не делать зла — хорошим начальником и отличным кавалерийским офицером…

Командиром полка был генерал-майор Николай Иванович Депрерадович (в то время писалось «Де-Прерадович», потому как император австрийский, возведя в дворянское достоинство старинный сербский род Прерадовичей, добавил к фамилии, на французский манер, частицу «Де»), предок которого со своей сербской дружиной переселился из Австрии в Россию в середине XVIII столетия. Ему ещё не было сорока, но он имел орден Святого Георгия 4-го класса за 25-летнюю службу и был по-настоящему старый вояка, совершивший свой первый поход пятнадцати лет от роду и немало повоевавший с поляками и турками. При Павле Депрерадович стал полковником лейб-гвардии в Гусарском полку, при Александре I некоторое время числился по армии, но в мае 1803 года, для всех неожиданно, принял Кавалергардский полк.

«Де-Прерадович был очень заботливым и снисходительным командиром по отношению к нижним чинам, сберечь которых он старался, насколько было возможно: принимал меры к уменьшению заболеваний и лечению больных; чтобы не изнурять людей конными и пешими учениями, производил их не раньше 8–9 часов, а летом — до наступления жары или после неё. Наказания, налагавшиеся им на нижних чинов, были умеренны. Особенно гуманно относился он к молодым солдатам, совершившим по незнанию проступки, за которые полагалось суровое наказание… Безукоризненно честный, не допускавший не только “грешных”, но и “безгрешных” доходов[39]…» Как и полковой шеф, он не отличался широкой образованностью, да и большими умственными способностями не блистал — но был добр и честен, за что его ценили и любили подчинённые, многие из которых в последующие годы вышли на первые роли в Российском государстве. Про «первые роли» — отнюдь не преувеличение.

Достаточно сказать, что именно в это время в кавалергардах служили поручик Александр Иванович Чернышев, который станет светлейшим князем, 20 лет будет возглавлять Военное министерство, будет ещё и председателем Государственного совета и Комитета министров; и штабс-ротмистр Василий Васильевич Левашов — в будущем граф, генерал-губернатор ряда губерний, член Государственного совета и председатель Департамента государственной экономии. Заметим, что это было оригинально — поручить заниматься экономией гусару; ведь, как известно, после Заграничного похода Левашов семь лет начальствовал над лейб-гусарами.

Когда в полк поступил Михаил Орлов, эскадронами здесь командовали полковники: 1-м, так называемым «лейб-эскадроном», — Алексей Авдулин, ставший в Отечественную войну генерал-майором; 2-м эскадроном — Николай Васильевич Титов, умерший в 1809 году; 3-м — Сергей Николаевич Ушаков — один из лучших русских кавалерийских генералов, убитый в 1814 году при Краоне; 4-м — князь Николай Григорьевич Репнин — будущий малороссийский военный губернатор, член Государственного совета, генерал от кавалерии; 5-м — Александр Львович Давыдов — впоследствии генерал-майор, хозяин знаменитого имения Каменка, которое ещё появится в нашем повествовании. Ну что ж, из пяти одновременно служивших эскадронных командиров в генералы, по причине своей преждевременной смерти, не вышел только один… Впечатляет!

А вообще в Военной галерее Зимнего дворца можно увидеть не менее двух десятков портретов непосредственных сослуживцев Михаила Орлова по Кавалергардскому полку, бывших генералами в Отечественную войну 1812 года и во время Заграничного похода 1813–1814 годов. Между тем по штату в полку числилось всего-то порядка сорока офицеров…

Однако в тот момент, когда Михаил стал кавалергардом, ему ближе были такие же, как он, юнкера и эстандарт-юнкера. Пожалуй, особое среди них место занимали братья Михаил и Никита Лунины. Судьба младшего из братьев решится уже в следующей главе, а про старшего, Михаила, так напишет его однополчанин князь Волконский:

«Был ещё среди нас Михаил Сергеевич Лунин, весьма бойкого ума при большой образованности, но бойкой молодеческой жизни, к которой в то время общая была наклонность. Это лицо впоследствии выказало, во время ссылки в Сибирь, замечательную последовательность в мыслях и энергию в действиях. Он умер в Сибири — память его для меня священна, тем более что я пользовался его дружбой и доверием, а могила его должна быть близка к сердцу каждому доброму русскому».

Знакомясь со списком тогдашних однополчан юного Михаила Орлова, понимаешь, что многие из них не просто вошли в историю Российской империи, но и сами эту историю творили. Герой нашей книги — из их числа. Не пройдёт и девяти лет, как он получит генеральские эполеты. Однако портрет генерал-майора Михаила Фёдоровича Орлова в Военной галерее отсутствует — не то потому, что «превосходительный чин» он получил через день по окончании кампании, не то по тем причинам, которые раскроем позже…

Однако всё это впереди. Мы же возвращаемся в достопамятное лето 1805 года…

Глава третья.
«ПОМЕРКНИ, СОЛНЦЕ АВСТЕРЛИЦА!»

«10 августа все части войск нашей гвардии, назначенные в поход… выстроились на Измайловском плацу. Общее начальство над ними принял великий князь, цесаревич Константин Павлович. В назначенный час на Измайловский плац прибыл император и произвёл смотр находившимся в строю войскам, которые затем и двинулись в поход.

Гвардейский отряд разделён был на шесть эшелонов, двигавшихся на близком друг от друга расстоянии и получивших приказание соединиться в городе Брест-Литовске».

Эшелоны были названы «сводными бригадами»; Кавалергардский полк следовал вместе с лейб-гвардии Казачьим и лейб-гвардии Гусарским полками, а также — с пешими лейб-гвардии Измайловским и Лейб-гренадерским, тогда ещё к гвардии не причисленным. Маршрут следования гвардии проходил через Лугу, Порхов, Великие Луки, Витебск, Минск и Несвиж…

Действительно, поначалу всё весьма напоминало загородную прогулку — в особенности для кавалерии. По той причине, что время выступления полка было «отдано на произвол полкового командира», кавалергарды поднимались не рано (обычно же в конных полках в летнее время побудку играли в 5 часов) и начинали движение во временной промежуток от 7 до 9 утра. Довольно скоро всадники догоняли стройные пехотные колонны, выходившие в путь с рассветом…

По требованию цесаревича пешая гвардия шла, как на параде, «в замечательном порядке», в ногу, соблюдая равнение и установленные дистанции между взводами, полувзводами и отделениями, причём — во всегдашней готовности развернуться в боевой порядок. Офицеры находились на своих местах и строго следили за соблюдением того, что у военных именуется «дисциплиной марша». Всё это было совершенно бессмысленно и только усложняло длительные переходы, а потому кавалеристы прониклись к пехоте сочувствием. Они спешно, на рысях, обходили марширующие колонны — без обычных шуток и подковырок, основанных на старинном убеждении, что «пеший конному не товарищ», и шли далее, к своим «назначенным квартирам». Если привал приходился на город или большое село, это действительно были квартиры, если же останавливались в поле, то разбивали бивак — становились лагерем. К вечеру, когда подходили пехотные батальоны, у кавалеристов давно уже стояли палатки, курился дым костров, варилась каша… Кормили нижних чинов, к которым относились и юнкера, весьма неплохо: одной говядины на день отпускалось полфунта.