Книга Александр Невский. Друг Орды и враг Запада - Андрей Богданов

В жестокой борьбе одно за другим были покорены или уничтожены жившие по южному побережью Балтики от современной Дании до Польши и рекам от Эльбы до Одера и Вислы племенные союзы славян: лютичей, вагров, поморян, лужичей, шпреян и др. На их землях возвысились Саксония, маркграфство Бранденбург, герцогства Мекленбург, Силезия и Померания, архиепископства Майнц, Кёльн и Трир. На славянской земле вырос Берлин, крепость лютичей Бранибор превратилась в Бранденбург, город ободритов Великиград стал немецким Мекленбургом, Любеч — Любеком.

Однако "натиск на Восток", в котором за воинами двигались немецкие колонисты, шёл крайне медленно. Славяне упорно сопротивлялись, а временами, объединившись, давали сдачи. В середине XII в. князь бодричей (ободритов) Никлот отразил наступление 60 тыс. немецких крестоносцев, выбил со своей земли их союзников-датчан и изгнал иноплеменных колонистов. Лишь его сыновья признали себя вассалами германского императора на правах герцогов и положили начало Мекленбургской династии. Но против онемечивания они не смогли устоять, как и слезане, образовавшие при императоре Фридрихе Барбароссе герцогство Силезия, где уже во времена Александра Невского знать верила и говорила по-немецки.

Там, где славяне успели создать свои государства, немецкий "натиск на восток" встретил непреодолимое препятствие. Путь вдоль Балтийского моря рыцарям перекрыла Польша, а южнее её, в Центральной Европе, — Чехия. Вассальные присяги славянских князей далёкому и, в общем-то, бессильному императору Священной Римской империи германской нации, распространение среди местной знати католичества, постепенное проникновение немецких колонистов (в основном в города) — все эти шаги немецкого наступления не могли изменить факта, что здесь славяне устояли, a Drang nach Osten захлебнулся. Оставалось обойти славянские земли по морю.

* * *

Лет за 50 до рождения Александра заинтересованным в новых землях немцам было уже понятно, что к востоку от р. Вислы до владений Великого Новгорода, державшего в своих руках значительную часть торговли на Балтике, лежат бескрайние и довольно заманчивые пространства, населённые языческими племенами. Торгуя с ними, основывая тут и там фактории и засылая католических миссионеров, немцы довольно быстро выяснили, что за Вислу им не пройти. Сразу за владениями преградивших им путь на восток гордых и непокорных ляхов лежали владения воинственных славян-пруссов и ятвягов, а дальше, между Неманом и Западной Двиной, жили многочисленные балтские племена — прародители литовцев. Купцов здесь принимали, но воинские отряды и слишком ретивые миссионеры просто пропадали. По рассказам новгородских купцов можно было понять, что уж коли лихие дружины древнерусских князей, полтора века совершавшие походы на лихую литву и ее соседей ятвягов, не смогли их усмирить, то десантом с моря занять эти земли и вовсе дело безнадёжное.

Зато на Западной Двине — внешнеторговой артерии русского города Полоцка — и за ней колонизация казалась более перспективной. Часть живших здесь балтских племён (земгалы, курши, ливы), согласно Повести временных лет начала XII в., состояла в подданстве Руси, и, как было известно немцам, в конце столетия платила дань Полоцку. До своей смерти в 1212 г. монах из г. Любека Арнольд в "Славянской хронике", охватывающей 1171–1209 гг., записал, что "Король Руссии из Полоцка имел обыкновение время от времени собирать дань с этих ливов"[20]. Однако сам торговый город и князья Полоцкого княжества, кажется, не слишком держались за эти владения. Возможно, потому, что, как свидетельствует "Слово о полку Игореве", в конце XII в. торговый путь на Балтику по Двине перекрыла воинственная литва, да так, что река превратилась в непроходимое "болото".

Крестоносный гамбит

Полоцкие власти никак не отреагировали на высадку немецкого миссионера Мейнарда в 1184 г. в устье Двины, в земле ливов. А чего русским было опасаться? Сами они были веротерпимы, а посланный архиепископом г. Бремена монах приехал и поселился в местечке Икшкиле тихо, вместе с купцами, которые появлялись здесь и раньше.

Далее крестоносный гамбит был разыгран, как по нотам. Скромная миссия Мейнарда была объявлена в Бремене целым Ливонским епископством, монах стал обижать ливов, покушаясь на их богов и требуя себе церковной десятины с их земель. Не удивительно, что вскоре Мейнард передал в Бремен истеричное письмо, что ливы едва не принесли в жертву своим богам его помощника Теодориха, а самого епископа не опускают домой, опасаясь, "что потом придёт христианское войско".

И машина завоевания завертелась. Вскоре папа Целестин III провозгласил крестовый поход на безбожных ливов, давая отпущение грехов "всем тем, кто, приняв крест, пойдёт для восстановления первой церкви в Ливонии" (так утвердилось на Западе название новой страны)1. Мейнард нервничал зря: ливы его преспокойно отпустили, как и его преемника епископа Бертольда. Тот и оправдал их мрачные предвидения: в 1198 г. вернулся в Икшкиле с бандой крестоносцев.

Ливам пришлось взяться за оружие. Участвовавший в резне Бертольд был убит (вообще восточная Прибалтика становилась кузницей католических мучеников). Оставшихся в живых ливов обложили данью в пользу церкви — по мере зерна с "плуга" (индивидуального распахиваемого участка). Но стоило крестоносцам уйти, как монахам вновь пришлось бежать.

Теперь все основания для "праведной" колонизации у немцев были. Бременский каноник Альберт фон Аппельдерн (с XV в. его стали именовать Бугсгевден, по соседней с Аппельдерном деревушке), получив сан епископа ливонского (рижского), по благословению папы Иннокентия III собрал в Германии сильное войско и в 1200 г. высадился в устье Двины с 23 кораблей. Ливы были разбиты, а епископ на следующий год основал в Земгальской гавани крепость Ригу.

Хитрый Альберт, с одной стороны, сговорился с лидерами племён ливов и куршей, а с другой — учредил в 1202 г. орден меченосцев (официально утверждённый папой Иннокентием III[21] в 1210 г.), чтобы постоянно иметь под рукой вооруженные крестоносные силы. Рыцари с отрядами солдат обходились епископу недёшево — им отходила треть всех завоёванных земель. С другой стороны, именно они, а не епископ, их завоёвывали…

К сожалению Альберта, убыль личного состава крестоносцев в борьбе с аборигенами была велика. Епископу приходилось каждый второй год ездить в Германию, чтобы уговаривать новых рыцарей вступать в "братство" ордена и надевать красивые белые плащи с изображением красного меча и креста[22]. Усиленно вербовал епископ и колонистов на свои земли, прежде всего в Ригу и другие строившиеся в Ливонии города, привлекая их богатством края и самоуправлением. Колонизация была кровавой, но развивалась поразительно успешно.