Книга Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921 - 1943 гг. - Хироюки Агава

В отличие от Японии Америка и Англия предпочитали не менять своих представителей на шедших чередой конференциях, посвященных одной и той же проблеме. Норман Дэвис за 14 лет до этого, в 1920 году, работал на американо-японской конференции по вопросам связи и, похоже, уже тогда оценил потенциал Ямамото. Говорят, что он, в то время помощник государственного секретаря, даже поинтересовался у посла Шидехары, что это за морской офицер — помощник посла, и в ответ сказал:

— Да, есть достойные люди в японском флоте!

Роберт Крейг из британского Форин Офис также придавал Ямамото большое значение. По прибытии в Токио, в сентябре 1937 года, в ранге британского посла он наделал шуму, позвонив частным образом заместителю министра Ямамото даже до звонка собственному министру иностранных дел. (Это, кстати, дает материал для размышлений тем, кто клевещет на Ямамото, называя его вассалом Британии и США.)

У представителей Англии, включая советника Крейга, конечно, были свои личные причины для благожелательного отношения к Японии. Существовало два различных взгляда на то, какой курс следовало избрать Англии. Одна сторона считала, что следует оставить Вашингтонский морской договор таким, какой он есть. Другая, и она, кажется, преобладала, полагала, что Британия, традиционно ведущая морская держава, в Вашингтоне вдруг оказалась на равных с новичком Америкой. Пойдут дела и дальше таким образом — Британия рискует в конце концов оказаться позади. На переговорах между Японией и Британией 30 октября министр иностранных дел Саймон выразил большую тревогу: Япония объявит о своем намерении покончить с Вашингтонским морским договором, другие страны останутся вообще без договора, и это приведет к необузданной гонке вооружений. «Америка в данный момент, — добавил он в предупреждении Японии, показывая, что в действительности у него на уме, — располагает огромнейшими ресурсами и невероятно богата, а президент, как я слышал, намерен, если Вашингтонский договор разорвут, затратить огромные деньги на строительство боевых кораблей. Учитывая американский национальный характер, это будет исполнено. Англия осудит такие действия, так как не имеет ни малейшего намерения вступать в гонку с Соединенными Штатами в кораблестроении».

Япония часто использовала термин «национальный престиж» — Британия предпочитала столь же частое употребление слова «уязвимость». Первое, естественно, касается ущерба японской гордости, если Японии как одной из трех морских держав разрешат иметь только 60 процентов от мощи двух других. Британия сама придавала большое значение «национальному престижу», и ее представители заверяли Японию в своем полном понимании ее позиции.

Однако Британия в то же время утверждала, что «уязвимость» той или иной нации варьирует в зависимости от ее положения. Пусть принят японский план — тогда такие уязвимые нации, как Британия, окажутся в тех же рамках военной мощи, что и другие, сравнительно неуязвимые страны; британцев беспокоило, какие гарантии получат взамен страны высокоуязвимые.

Переводя слово «уязвимость», Мизота, очевидно, использовал японский термин, означающий «слабость» или «хрупкость». В этом случае не отражается первоначальный смысл выражения «ахиллесова пята»; но Ямамото сам почти наверняка ухватил смысл слова в оригинале — к тому же слово «уязвимый» часто используется в бридже.

Что касается Америки, тут, с другой стороны, следующие признаки: она надеется загнать Японию в такую позицию, чтобы ей пришлось в одиночку объявить о выходе из Вашингтонского морского договора. Тогда можно возложить всю вину за неудачу переговоров по разоружению на Японию. При «бездоговорном» этапе безудержной гонки морских вооружений трудности переживали бы Япония и Англия; Америку подобный вариант задел бы незначительно. Очевидно, Ямамото уловил это и опасался угодить в американскую ловушку. Свою единственную долговременную альтернативу он видел в опоре на Англию, относительно мягче расположенную к Японии, в поисках каких-то путей компромисса для обеих стран.

9

И все-таки не стоит воображать, что дни Ямамото в Лондоне были целиком отягощены заботами и формальностями. На конференции — в сущности, это предварительные переговоры — царила атмосфера непринужденная и, несмотря на относительно негибкую позицию американской стороны и отдельные столкновения мнений, временно прерывавшие ход переговоров, в общем, спокойная и дружеская. Ямамото удалось насладиться своим пребыванием в Лондоне; он с готовностью посещал коктейли и ужины, устраиваемые представителями других стран, делал покупки в Лондоне (купил себе высококлассную трость змеиного дерева) и играл в бридж с американским и британским начальниками штабов и морских операций (между прочим, обыграл адмирала Чатфилда на двадцать фунтов).

Однажды в субботу, в ноябре, его пригласили в официальную резиденцию премьер-министра в Чекерс на обед, который давал Рамсей Макдоналд, и возник вопрос, что следует надеть японским гостям. Мацудайра собирался прибыть в утренней одежде, но морской атташе Ока возразил, что они будут глупо выглядеть в такой одежде на субботней встрече, посему они в конце концов остановились на черных пиджаках и полосатых брюках. Когда они приехали в Чекерс после дороги длиной 38 миль по прекрасной осенней местности, их встретил Рамсей Макдоналд — в широких спортивных брюках гольф.

Дочь Макдоналда, вдовца, Мэри действовала на правах хозяйки. Сам премьер-министр, намного старше Ямамото, вел себя весьма сердечно; как говорит Эномото, оба почти признали сходство своих характеров.

Их также пригласил к себе домой Дэвид Ллойд Джордж. Бывший премьер — первый британский премьер-министр, скромного происхождения, известный некоторой грубостью речи и манер, — имел к тому времени очень плохое зрение. Сожалея, что не может видеть лицо Ямамото, он спросил, можно ли до него дотронуться; Ямамото пришлось стоять неподвижно, пока Ллойд Джордж касался черт его лица волосатой рукой, похожей скорее на лапу медведя.

Как-то в Лондоне, когда закончились дневные переговоры (или официальный ужин), Ямамото с коллегами заехали в свой офис в японском посольстве на Портленд-сквер, чтобы обсудить между собой дела, а потом вернулись в свой отель на Гровенор-сквер. К тому времени они уже устали, но Ямамото заставил Эномото, Мицунобу и Мизоту сесть за покер или бридж до трех часов утра, — как обычно, когда у него шла игра. Мицунобу, он всегда проигрывал, попробовал отделаться пораньше и положил на стол банкнот в один фунт, объявив:

— Когда я его проиграю — иду спать!

Каждый день приносил кучу писем из Японии. Ямамото отвечал на все, даже на письма учеников начальной школы, которые спрашивали, «все ли он делает для своей страны». А вечера заняты игрой, так что для писания ответов на письма и для работы над документами у него оставались только утренние часы. Некоторые удивлялись, как это Ямамото ухитрялся писать так много писем. Существует теория, что писание писем позволяло ему, холостяку до и во время войны, ослабить чувство одиночества. Другие утверждают, что письма служили ни больше ни меньше как средством завоевания популярности. В любом случае факт, что он всегда отвечал, даже на письма детей.