Книга Рыдания усопших (сборник) - Людвиг Павельчик

Отчего ж не Граф? Он-то, должно быть, поглавнее будет?

Ничуть. У Графа свои подданные и свои заботы, а у Графини – свои.

Теперь уже я смотрел на явно тронувшегося умом парнишку с жалостью. Он, похоже, даже не расслышал в моем голосе сарказма и нес свой бред вполне серьезно. Но не это сейчас было главным – гораздо важнее было добраться до поселка и найти, наконец, виновника или виновников моего малоприятного приключения. В том, что здесь замешан Оле, я почти не сомневался, но ведь не мог же он в одиночку провернуть все это? То, что сбрендивший Хегле каким-то образом причастен к этой истории, казалось мне теперь маловероятным – слишком уж искренне повествовал он о своих графьях, да и грустная его мина не казалась мне наигранной. Ну, да Бог с ним, пусть остается со своими галлюцинациями, мне-то что за дело? Впрочем, спасибо ему за воду.

Эй, Хегле, или как там тебя! Мне пора, слышишь?

Тот медленно кивнул.

Слышу. Куда пойдешь?

Известно куда – до моря, а там берегом в поселок.

Ну, попробуй.

А что, скажешь, не выйдет?

Я уже дважды сказал тебе это, к чему повторяться в третий раз?

Ну что ж, посмотрим! Счастливо оставаться!

И я опрометью бросился по направлению синеющего далеко внизу моря, чьи волны я совсем недавно слышал настолько отчетливо, что сомневаться в их реальности не приходилось. Хегле же остался сидеть, глядя мне вслед.

Я летел как сумасшедший, желая как можно скорее намочить ноги в соленой морской воде и положить тем самым конец волнению, вызванному выдумками моего странного собеседника. Не скажу, что сомнение закралось в мою душу, но какое-то неуютное чувство засело в ней занозой, и, чтобы избавиться от него, я должен был достичь своей цели. Перепрыгивая через трещины, валуны и покрытые блеклой растительностью кочки, я бежал и бежал, не чувствуя одышки и усталости, что было хоть и неудивительно для моих четырнадцати лет, но все же не совсем здорово, если принять во внимание ту горячность и суженность мышления, которые мною владели. Несколько раз мне казалось, что я уже почти у цели и вот-вот выскочу к берегу, но это всегда оказывалось лишь иллюзией – за очередным пригорком моему взору открывалось не море, а новая цепь преград, на преодоление которых я вновь бесстрашно бросался. Наконец, когда даже скачущие мысли и возбуждение не могли уж больше маскировать возрастающую усталость, я заметил впереди себя невысокую скалу, очертания которой показались мне знакомыми, а еще через несколько секунд вынужден был резко остановиться, едва не споткнувшись о сидящего на корточках спиной ко мне человека в морской куртке с поднятым воротником.

Ну, набегался? услышал я спокойный голос Хегле. Парнишка поднялся и, повернувшись ко мне, вглядывался в мое лицо, словно ожидая увидеть там неописуемую радость по поводу нашей встречи. – И где твое море?

Я был настолько шокирован и полон отчаяния, что не сразу нашелся, что ответить. Мне почему-то вспомнилась дурацкая сказка про забег зайца с ежом, который он по причине ежиной хитрости никак не мог выиграть, но там ведь ежиха дожидалась дуралея, а тут…

Как ты здесь оказался? выдавил я, наконец.

Я? переспросил Хегле. – Да нет, друг, это ты опять здесь оказался, как я тебе и предсказывал. Разве ты не узнаешь местности?

Я огляделся. Действительно, это была та самая скала, возле которой я пришел в себя; трава на том месте, где я совсем недавно сидел, была примята, и кружка, которую я залпом опустошил, стояла тут же… Это что ж тогда получается? По кругу я бегал, что ли?

Слушай, Хегле, разве я бегал по кругу? озвучил я свои мысли.

А ты думаешь, что успел обежать Землю? ответил он как-то тускло. – Знаешь, Ульф, советую тебе перестать мыслить обычными для тебя категориями. Тебе еще придется усвоить, что в Графстве все иначе, и даже законы физики здесь не применимы.

Пока я усвоил лишь, что являюсь пленником. Где же все-таки границы этого чертова Графства?

Ты сейчас сам не понимаешь, что говоришь… Благодари Бога, что оказался здесь, а не в том месте, которое ты только что упомянул. А что до границ… Если бы ты не так ошалело бежал, то заметил бы, что в определенном месте пространство словно искажается и все начинается «заново».

Выходит, отсюда не вырваться?

А зачем? удивился Хегле.

Что значит – зачем? Ведь нужно же как-то попасть домой!

Ты уже дома.

Это уж мне решать, где мой дом!

Ну-ну…

Так это что ж, выходит, здесь все бесправны? А как же рассуждения о свободе, справедливости и так далее, которые якобы царят в вашем Графстве?

Хегле посмотрел на меня задумчиво.

Свобода и анархия – не одно и то же. А справедливость в том, что все мы здесь равны. У нас нет ни титулов, ни чинов, ни счетов в банке, и даже графская челядь лишь выполняет волю Графа и Графини.

Хегле посмотрел куда-то вдаль и, встрепенувшись, сообщил:

Заболтались мы с тобой, Ульф. Вон уже кого-то за нами послали. Надо идти.

Я буду представлен Графу?

«Пусть только попадется мне на глаза этот тиран!»

Нет. Графине. Но не сейчас, а позже, при посвящении.

Каком посвящении?

Все узнаешь в свое время.

Как ни силился, я не мог избавиться от ощущения искусственности всего происходящего. Ни оттенок торжественности в тоне странного Хегле, ни мрачные, суровой ткани балахоны на приблизившихся к нам двух бородачах, церемонно поздравивших меня с прибытием в Графство, не могли убедить меня в реальности событий, в которых я волею судьбы принимал участие. Впрочем, сама местность уже не казалась мне странной – каких только ландшафтов не создала природа на европейском севере – от песчаных дюн до дремучих непроходимых лесов, от равнин, пересекаемых гонимыми ветром беспокойными перекати-поле, до тихих, ласкающих слух мерным шепотом волн заводей. Посему не приходилось удивляться тому, что здесь, чуть в стороне от нашего поселка (далеко меня утащить не могли), я не нахожу привычных колючек, а скалы кажутся мне незнакомыми. Единственно, что было мне непонятно – зачем эти люди устроили весь этот спектакль? Зачем нужна им эта – не очень умная – игра в Графство со всеми ее атрибутами, и как удалось им, наконец, так распланировать территорию, что я, продвигаясь, как мне казалось, в прямом направлении, незаметно для себя сделал разворот и вернулся туда же, откуда вышел, вернее, выбежал?

Затем мне пришла в голову простая, но настораживающая мысль – уж не на территории ли какой-то лечебницы для психически больных я нахожусь? Это, конечно, объяснило бы все, хотя и означало бы дополнительные трудности. Впрочем, если это так, то самое разумное сейчас – помалкивать и делать вид, что всему веришь и со всем соглашаешься, иначе… О буйном нраве некоторых психических я был наслышан.