Книга Цель. Процесс непрерывного совершенствования - Джеф Кокс

— Точно! — восклицает он. — Но в каком смысле чего-то достигаешь?

— В смысле поставленных целей.

— Правильно!

Он засовывает руку под свитер и достает из нагрудного кармана рубашки сигару.

— Мои поздравления, — говорит он, протягивая мне сигару. — Вы продуктивны тогда, когда достигаете чего-то в смысле поставленных вами целей, верно?

— Верно, — говорю я, получая свой кейс.

Мы торопливо продвигаемся вперед, минуя одни двери за другими. Я стараюсь идти за Ионой след в след.

А он продолжает говорить:

— Алекс, я пришел к выводу, что продуктивность — это то, что приближает компанию к поставленной цели. Каждое действие, способствующее этому, продуктивно. Каждое действие, не приближающее компанию к ее цели, непродуктивно. Вы понимаете меня?

— Да, но… Иона, это же простой здравый смысл, — говорю я.

— Совершенно верно, это самая простая логика, — соглашается он.

Мы останавливаемся. Я смотрю, как он подает свой билет.

— Мне кажется, это слишком упрощенный взгляд, — говорю я. — Ведь это ни о чем мне не говорит. Я имею в виду то, что, если я двигаюсь к цели, я продуктивен, а если нет — непродуктивен. Так что из того?

— Я пытаюсь вам объяснить, что понятие продуктивности лишено смысла, пока вы не знаете, какова ваша цель, — говорит Иона.

Ему возвращают билет, и он идет к выходу.

— Тогда хорошо, — говорю я. — Можно на это смотреть и так. Одна из целей моей компании — увеличение эффективности производства. Следовательно, когда я повышаю эффективность, я продуктивен. Логично?

Иона резко останавливается.

— Знаете, в чем ваша проблема? — спрашивает он.

— Конечно, — отвечаю я. — Нам нужна большая эффективность.

— Нет, ваша проблема не в этом, а в том, что вы не знаете, какова ваша цель. И кстати, цель есть только одна, о какой бы компании ни шла речь.

Я на некоторое время теряюсь. Иона снова направляется к выходу. Все, кроме него, уже поднялись на борт. В зоне ожидания остались только мы вдвоем. Я продолжаю идти за ним.

— Подождите минуту! Что вы имеете в виду, говоря, что я не знаю, какова наша цель? Я знаю нашу цель.

Мы уже у трапа самолета. Иона поворачивается ко мне. Стюардесса недовольно смотрит на нас.

— В самом деле? — спрашивает Иона. — Тогда скажите мне, какова цель вашей организации?

— Цель в том, чтобы производить продукты с максимальной эффективностью, — говорю я.

— Неправильно, — отвечает Иона. — Это не так. Какая ваша настоящая цель?

Я тупо моргаю.

Стюардесса подает голос:

— Вы собираетесь садиться?

— Секундочку, — говорит ей Иона и снова обращается ко мне: — Ну давайте же, Алекс! Быстрее! Назовите мне настоящую цель, если вы знаете, какова она.

— Власть? — гадаю я.

На лице Ионы отражается удивление.

— Гм… неплохо, Алекс. Но силой одного лишь промышленного производства власти не добиться.

Стюардесса не выдерживает:

— Сэр, если вы не собираетесь подниматься на борт, то должны вернуться на терминал.

Иона не обращает на нее внимания.

— Алекс, вы не можете понять смысл продуктивности, пока не знаете цели. Не зная цели, вы просто играете в игры с цифрами и терминами.

— Ладно, увеличение доли рынка, — говорю я. — Вот в чем наша цель.

— Ой ли? — с сомнением произносит Иона и поднимается на борт.

— Эй, а вы мне не можете сказать? — прошу я его.

— Думайте, Алекс. Вы найдете ответ в себе.

Иона вручает стюардессе свой билет и на прощанье машет мне рукой. Я тоже поднимаю руку и обнаруживаю, что до сих пор держу сигару, которую он мне зачем-то дал. Я кладу ее в карман пиджака. Когда я поднимаю глаза, Ионы уже не видно. Со стороны аэровокзала появляется нетерпеливая служащая и сурово заявляет мне, что намерена закрыть дверь.

5

Сигара хорошая.

Для истинного ценителя она может показаться немного суховатой, поскольку несколько недель пролежала в моем кармане, но я с наслаждением курю ее во время совещания у Пича, вспоминая ту странную встречу с Ионой.

Сегодняшнее совещание кажется мне тоже каким-то странным. Пич тычет в центр графика деревянной указкой. Дым медленно клубится в свете проектора. Напротив меня кто-то сосредоточенно считает что-то на калькуляторе. Все, кроме меня, внимательно слушают, что-то записывают, высказывают свои замечания.

— …устойчивые параметры… важно добиться… матрица преимуществ… операционные индексы… обеспечить показатели…

Я ничего не понимаю. Слова звучат как будто на чужом языке, и не то чтобы совсем неизвестном мне, а на языке, который я когда-то знал, а теперь помню очень смутно. Термины мне знакомы. Но я не уверен в их значении. Это просто слова.

Вы лишь играете в игры с цифрами и терминами.

Последние минуты своего пребывания в аэропорту О'Хара я пытался думать о том, что сказал Иона. Некоторые его мысли показались мне достаточно важными.

Но он был как будто из другого мира, и я в конце концов, пожав плечами, забыл обо всем. Мне надо было лететь в Хьюстон на конференцию по роботам, и как раз пора было садиться на самолет.

Теперь я думаю, не был ли Иона ближе к истине, чем я думал тогда. Я гляжу на лица соседей, и мне начинает казаться, что мы, собравшиеся здесь, понимаем в своем деле не больше, чем колдуны в медицине. Наше племя вымирает, а мы пляшем в дыму, изгоняя злых духов.

Какова настоящая цель? Никто здесь даже не задается этим фундаментальным вопросом. Пич твердит о возможностях снижения издержек, о росте продуктивности и т. д. Хилтон Смит поет аллилуйя словам Пича. Хоть кто-нибудь понимает, что мы делаем?

В десять часов Пич объявляет перерыв. Все, кроме меня, выходят в туалет или в буфет. Я остаюсь сидеть на месте. Какого черта я здесь делаю? Какой смысл для меня — для всех нас — сидеть в этой комнате? Неужели это совещание (которое для большинства присутствующих займет полный рабочий день) сделает мой завод более конкурентоспособным, спасет мое рабочее место, поможет кому-нибудь сделать нечто полезное для кого-то?

Не представляю как. Ведь я даже не знаю, в чем заключается смысл продуктивности. Так чем же все это может быть, как не пустой тратой времени? С этой мыслью я начинаю запихивать обратно в кейс свои бумаги. После этого я встаю и ухожу.