Книга Научите меня летать - Ольга Шерстобитова

– Мать мертва! – взвизгнула она. – А все ты виновата! Ты! Если бы не поперлась спасать в лес темного колдуна, она осталась бы живой! Маги бы не явились по ее душу! Не стали бы читать ее память за все то время, что ты с братцем у нас жила! Не наказали бы!

Каждое предложение для меня заканчивалось ударом в живот, в грудь, в лицо, опять в живот и снова все по кругу. Я даже не сразу осознала, что Барисы больше нет. Значит, Эжен, Лан и Гард с ней разобрались. И я не сомневалась, что они были честны. Маги никого и никогда не наказывают просто так. И не убивают просто так. Они силы от этого теряют.

Я не испытывала жалости к Барисе, от которой вечно терпела побои. Конечно, я признательна за то, что она хотя бы не оставила нас на улице. Но если вспомнить, как мы с Орасом жили… В постоянном страхе, с нехваткой еды и одежды, с побоями и тумаками. Последнее, правда, относилось ко мне. Брат при первой шалости осознал, что наказана буду я. Не знаю, какие выводы сделал тогда годовалый ребенок и как можно было повзрослеть за один миг, но больше подобных проблем у нас не возникало. А жили мы у Барисы… да собакам в конуре и то лучше. Я четко осознала это именно сейчас.

– Этот колдун решил, что мы были не слишком добры и милосердны с тобой! – прокричала дочь Барисы, сверкая злыми глазами.

– Гженка… – пролепетала я, получая новый удар.

Нет. Такая не поймет, что дело тут не во мне.

– Отец и я наказаны на пять лет! Пять лет мы будем сидеть на хлебе и воде, не имея ничего своего, выполняя работу дворовой девки, которая не имела совести и благодарности, – провыла она. – Ну да я решу эту проблему! Опозорю так, что вовек на отмоешься! Даже убивать не стану, сама в прорубь топиться после пойдешь, если тут не околеешь. Ну, да этого я все же не допущу.

Что она задумала? Что? Стало по-настоящему страшно. В словах Гженки уже слышалась не только злость, плескались ненависть, ярость и что-то похожее на безумие. Она развернулась ко мне спиной, что-то схватила, приблизилась, и я хотела закричать. Но из горла вырвался только хрип. Спекшиеся от крови губы не слушались. Ног я давно не чувствовала. И только связанные наверху руки больно резала веревка. И тело ломило от недавних ударов. Хотя к последним Бариса меня приучила. Такое можно стерпеть, к такому можно привыкнуть, но никогда нельзя принять.

Гженка в руке держала раскаленный железный прут, какими клеймили животных. Уж где она его взяла – не знаю. У Барисы с Санором его точно не было.

– Ну, с чего начнем, сирота приблудная? – как-то совсем спокойно спросила она. – С этого? – ногой пнула в колени. – Или с этого? – теперь удар пришелся в низ живота. – А может, с этого местечка? – захохотала она, разрывая у меня на груди рубашку.

Как ее остановить? Что сказать? Что сделать? Нельзя же умереть сейчас, когда все начало налаживаться. Или наоборот, я приняла за март февраль?

– О! Не отвечаешь! Знаешь, пожалуй, я начну с твоего лба! А потом мы будем с тобой долго разговаривать и спускаться ниже. Ну или недолго. Пока мне не надоест или ты не станешь умирать, – ухмыльнулась она, поднося раскаленный добела прут к моим глазам. – И даже можешь кричать! Доставь мне такое удовольствие.

Я окаменела. Не знаю, где найти силы, чтобы сейчас выстоять. Не знаю, каким богам нужно молиться. Они помогли мне лишь раз – когда столкнули в зимнем лесу с темным магом. Эжен принес в мое нерадостное существование хотя бы немного света. Жизнь брата. Вкусный ужин. Теплую постель. Надежду.

Гженка перехватила прут поудобнее, а я заставила себя стиснуть зубы. Помощи ждать неоткуда. Никто нас тут не найдет. Никому и в голову не придет искать. Жар огня и каленого железа стал еще ближе. Но достигнуть своей цели не смог. Клеймо задрожало, накалилось до красноты, которая поползла от кончика к началу. Дочь Барисы оторопело смотрела на происходящее, а потом закричала. Я не сразу поняла отчего. Только когда Гженка попыталась откинуть раскаленный прут, прожигающий ей руку, поняла, что происходит. И на этом силы меня покинули.

Что было дальше, помню смутно и урывками. То ли бред, то ли сон, то ли явь. Не разобраться. Холод, ползущий уже не снаружи, а внутри и заполняющий собой все живое во мне. Отсутствие запахов. Приглушенные звуки. А быть может, всего лишь так душа начинает свой путь за гранью?

Чей-то рык. Размытый силуэт. Темнота. Кажется, вокруг меня кружилось множество встревоженных голосов, но кому они принадлежат – было не разобрать. Чьи-то ладони растирают мое тело. Болезненно. Но тепла я не чувствую. Наполненная до краев ванна, от которой поднимается пар. И снова нет ощущения того, что я живая.

И опять то ли рык, то ли стон. Ругательства. И слова, обращенные ко мне. Я их слышу, но понять смысла не могу. Совсем. Словно отгорожена стеной из толстого непроницаемого зелено-синего льда. Перед глазами то и дело всплывает раскаленный прут. И там, в своем полусне, я понимаю, что на самом деле его рядом со мной уже давно нет. И ответить бы на чей-то голос, но горло сдавливает спазм, а перед глазами по-прежнему темнота. И в ней скрывается все то, чего я так боюсь. И не хочется шевелиться. Не хочется думать. Не хочется даже дышать.

А потом случилось неожиданное. Меня окутал огонь. Был ли он настоящим или же воображаемым, я не знаю. Но лоскуты пламени гладили кожу, жар забивался в нос и рот, и по венам потек, словно сладкий мед, нагретый на солнце, золотистый огонь. По крайней мере, ощущения были именно такими.

И тут я осознала, что окутывает меня вовсе не пламя, а… крылья. Огромные, золотисто-красные, с всполохами огня, который вплелся в них так искусно, что не отличить перья от пламени. Эти крылья были чудесными, и я вцепилась в них, как в спасательный круг. И согрелась. Вернулось тепло, а вместе с ним запахи и звуки. И снова захотелось до безумия жить. С этим желанием возвратились боль и усталость. Я сосредоточилась и увидела перед собой золотисто-зеленые глаза Эжена. Он всмотрелся в меня и как-то облегченно вздохнул.

– Ей нужно восстановить силы, – рядом раздался голос Лана.

Откуда-то появилась пиала, наполненная отваром из трав. Эжен приподнял меня, удерживая одной рукой. Комната, в которой я находилась, оказалась уютной и светлой, но абсолютно незнакомой.

– Пей маленькими глотками, – сказал маг, поднося чашу к моим губам.

Питье нещадно горчило, но колдун был непреклонен и не отпустил меня, пока не выпила все до капли. После этого закутал в одеяло, что-то прошептал, отчего стало свободнее дышать.

– Хочешь, нашлю на нее сон? – спросил Гард.

Эжен с сомнением посмотрел на меня.

– Орас, – прошептала я, поскольку горло болело и ныло.

– С ним все в порядке, не волнуйся, – откуда-то из-за спины Эжена ответил Лан.

Я посмотрела на темного колдуна, поившего меня недавно отваром. Просто он – единственный, кому я почему-то верила. Наверное, слишком хорошо помнила, как спасала его в лесу. А того, чью жизнь защитила, невозможно считать врагом.