Книга Московская битва.1941-1942 - Сергей Петрович Алексеев

Держит солдат веревку. Положение просто трагическое. Сколько же может так человек удержаться? Минутой больше, минутой меньше. Затем силы его покинут. Рухнет несчастный.

Так бы случилось и с Велигурой. Да, видно, в сорочке боец родился. Хотя, скорее, просто Велигура боец находчивый. Ухватил он ногами веревку. Легче теперь держаться. Дух перевел, передохнул. Петлю ногами на веревке старается сделать. Добился солдат удачи. Сделал боец петлю. Сделал петлю и в нее уселся. Совсем отошла опасность. Повеселел Велигура. Интересно даже теперь бойцу. Впервые так высоко поднялся. Парит, как орел над степью.

Смотрит солдат на землю. Проплывает под ним Москва лабиринтом домов и улиц. А вот и окраина. Кончился город. Над дачным Велигура летит районом. И вдруг понимает боец, что ветер несет его в сторону фронта. Вот и район боев, вот и линия фронта.

Увидели фашисты советский аэростат. Открыли огонь. Разрываются рядом снаряды. Неуютно бойцу на воздушном шаре.

Несет ветер солдата все дальше и дальше вдоль линии фронта. Положение катастрофическое. Сколько же продержится человек над огнем на воздушном шаре? Минутой больше, минутой меньше. Пробьют оболочку аэростата. Рухнет махина вниз.

Так бы случилось, конечно, и с Велигурой. Да, видно, и впрямь в сорочке боец родился. Не задевают, мимо проходят взрывы.

Но главное – вдруг, как по команде, изменил направление ветер. Понесло Велигуру опять к Москве. Вернулся боец почти туда же, откуда отбыл. Благополучно спустился вниз.

Жив солдат. Невредим. Здоров.

Вот и вышло, что рядовой Велигура на аэростате к врагам слетал почти так же, как в свое время в неприятельскую крепость верхом на ядре знаменитый барон Мюнхгаузен.

Все хорошо. Беда лишь в одном. Мало кто в этот полет поверил. Только Велигура начнет рассказывать, сразу друзья кричат:

– Ну-ну, ври, загибай, закручивай!

Не Велигура теперь Велигура. Только откроет бедняга рот, сразу несется:

– Барон Мюнхгаузен!

Война есть война. Всякое здесь бывает. Бывает такое, что сказкой потом считают.

«Айн, цвай, драй!»

Бывалый солдат во взводе что вожак в журавлиной стае.

Бой шел южнее Москвы, в Тульской области, около города Венёв. Фашистские танки стали заходить в тыл советским войскам. Пришлось войскам отступить. Не успел уйти из Венёва лишь взвод полковой разведки. Укрылись бойцы в одном из сараев на окраине города.

Захватили фашисты Венёв. Стоят часовые при въезде, при выезде. Не прорваться к своим разведчикам. – Нет тут выхода!

– Нет спасения!

– Верный плен!

Вдруг вышел вперед разведчик сержант Мисанов:

– Разговорчики! Как нет выхода, нет спасения?! Смотрят бойцы на Мисанова. Известен во взводе боец Мисанов. Если такое сказал Мисанов, значит, надежда и вправду есть. Притихли солдаты в сарае. Смотрят сквозь щели в стене на улицу. Смотрит и сам Мисанов.

Ноябрь. Морозно на улице. Падает снег. Ветерок колесит по улице. Гонит вперед поземку.

Проходят через город по улице совсем рядом с сараем, в котором сидят советские бойцы, маршевые колонны фашистской пехоты. Идут в колоннах по два человека. Зябко фашистам. Ссутулили плечи, подняли воротники.

– Айн, цвай, драй! – командуют фашистские командиры.

«Айн, цвай, драй!» – отдается в ушах у Мисанова.

«Что же сержант придумает?» – гадают солдаты.

Смотрит Мисанов на фашистских солдат:

– Эка вон как ссутулили плечи.

– Так ведь от холода, – поясняют бойцы.

– Эка ж задрали воротники.

– Так ведь за уши мороз хватает.

Наступил вечер. Стемнело вокруг. Ни звезд, ни луны на небе. Лишь раздаются за стенами сарая немецкие голоса, лишь слышен топот солдатских ног.

Прошло какое-то время, и вдруг Мисанов подал команду:

– Становись! Стройся по два в колонну.

Построились солдаты. Что же такое будет?

– Поднять воротники! – командует Мисанов.

Подняли солдаты воротники.

– Сутулься, сутулься. Плечи сутуль сильнее.

Вогнали шеи солдаты в плечи.

Распахнул Мисанов ворота.

– Шагом марш! – скомандовал тихо и тут же громко: – Айн, цвай, драй!

Тронулись солдаты. Вышли на главную улицу, по которой шли фашистские роты, пристроились к хвосту одной из колонн.

– Айн, цвай, драй! – командует Мисанов. И тут же тихо: – Братцы, плечи сутуль, плечи сутуль сильнее. – И снова громко, во всю солдатскую мочь: – Айн, цвай, драй!

Прошли солдаты мимо фашистского часового, переступили границу города, вышли в открытое поле. Приотстали солдаты, оторвались от фашистских колонн, свернули с дороги. К утру и достигли своих.

– Да как вы?!

– Откуда? – пошли вопросы.

– Не гадали в живых вас видеть.

– Так ведь с нами Мисанов!

– Ах, Мисанов – так это другое дело.

Бывалый солдат из любой беды живым, невредимым выйдет. Бывалый солдат во взводе что вожак в журавлиной стае.

Ударная

Харлов Иван служил пулеметчиком в 1-й Ударной армии.

28 ноября 1941 года танковым ударом фашисты обрушились на город Яхрому. Яхрома стоит от Москвы точно на север, на берегу канала Москва – Волга. Ворвались фашисты в город, вышли к каналу. Захватили мост через канал, переправились на восточный его берег.

Танковые соединения врага обходили Москву с севера. Положение было тяжелым, почти критическим.

1-я Ударная армия получила приказ остановить врага.

Втянулась Ударная в бой. Вместе с другими в бою и Харлов. Опытен он в сражении. В наступление шла стрелковая рота. Припал Харлов к пулемету. Защищает огнем своего пулемета советских стрелков. Действует по-харловски. Не торопится. Зря в поле пуль не пускает. Бережет патроны. Бьет точно по цели. Стреляет очередями короткими. Чувствует Харлов себя как бы ответственным за жизнь пехотинцев. Словно каждая лишняя смерть на его счету.