Книга Другая истории России - Алексей Плешанов-Остоя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3. ТРУСЛИВ
Обычно Лжедмитрия считают авантюристом и, хотя он безрассуден (ведь покусился на царство), но труслив.
Факты же свидетельствуют не только о том, что самозванец свято верил свою идентичность с сыном Ивана Грозного, но также и о том, что он был отважным человеком. Первым из царей он не забирался на коня, предварительно вставая на подставленную скамью, а удалецки запрыгивал на него. Активно участвовал в царской охоте. Сам травил опаснейших зверей, даже медведей. Мечтая разделаться с врагом, тревожащим постоянными набегами южные земли, с Крымским ханством, он вёл активную подготовку к войне. Судя по всему, Димитрий сам собирался возглавить поход. Готовясь, он устраивал смотры войск, что одновременно становилось и учением, и развлечением.
4. ИЗНЕЖЕН И ЛЕНИВ
Лжедмитрий любил балы, любил веселье и танцы – это правда. Но неверно представлять, будто он, достигнув царствования, предался разврату и неге. Новый царь не только исполнял свои обязанности: он, в отличие от предшественников, к примеру, после обеда гулял по городу и разговаривал с купцами и мещанами. За сто лет до Петра I Лжедмитрий покорял сердца ремесленников тем, что работал с ними наравне, причём, когда его толкали или даже сбивали с ног, не гневался и держал себя просто.
5. ХОТЕЛ ОТДАТЬ СТРАНУ ПОЛЯКАМ
Следующий устойчивый миф заключается в том, что Лжедмитрий – предатель, перебежчик, и это он привёл поляков в Россию и начал тем жестокое Смутное время.
Он, действительно, пребывая в Польше и готовясь только к походу на Москву, обещал королю Речи Посполитой Сигизмунду III «вернуть» северскую землю и Смоленск. А своей будущей жене якобы хотел отписать Новгород и Псков. Но, став царём, он принялся вести себя независимо от Сигизмунда, требовал, чтобы тот его называл непобедимым цезарем. Что до земель, то польскому послу царь прямо объявил: их передача королю невозможна.
Отношения Сигизмунда и Лжедмитрия после воцарения последнего стали натянутыми, если не сказать враждебными. В то время, когда против царя бояре во главе с Василием Шуйским готовили заговор, в Кракове подумывали о том, чтобы свергнуть неугодного Сигизмунда и посадить на его трон молодого русского государя.
6. ПОКУШАЛСЯ НА ПРАВОСЛАВНУЮ ВЕРУ
А ещё – говорят – Лжедмитрий ненавидел православную веру и государственной религией хотел сделать католицизм. А сам был вероотступником.
Дмитрия, действительно, в Польше крестили – он принял католичество. Действительно, он не питал добрых чувств к монахам, отбирая у монастырей всё их богатство, которое они веком ранее так долго и так упорно защищали от нестяжателей. Монахов он считал бездельниками.
Однако о смене государственной религии не могло быть и речи. Ответы Лжедмитрия Папе Римскому, который напоминал московскому государю о данном за год до того обещании, были расплывчаты. Он не отказывал прямо, но говорил, что не станет строить католических церквей в ущерб православным. Игнорировал он жалобы Папы относительно обилия протестантов в Московии.
Равнодушный к религии, царь, очевидно, понимал, что православие – один из столпов русского общества, и посягать на него опасно. И в то же время, он был по-современному терпим к другим конфессиям.
7. ОН – ГРИГОРИЙ ОТРЕПЬЕВ
Наконец, последний устоявшийся, упрочившийся слух о том, что царём Дмитрием представлялся беглый монах аристократического Чудова монастыря Григорий (в миру Юрий) Отрепьев. Из всех прочих эта гипотеза представляется наиболее правдоподобной, но и она имеет серьёзные недостатки, которые не позволяют отождествить царя Димитрия с Гришкой, преданным анафеме ещё при Борисе Годунове.
Во-первых, сам Лжедмитрий, чтобы развеять сомнения, показывал народу истинного Григория Отрепьева. Когда тот стал не нужен, его за пьянство сослали в Ярославль. Поскольку Отрепьев был не простым монахом, а дьяком Чудова монастыря, секретарём патриарха, его без труда отличили бы от двойника. И обман неминуемо был бы раскрыт в Москве или другом городе.
Во-вторых, он слишком хорошо говорил по-польски, ездил верхом, стрелял, танцевал, чтобы быть монахом, с юности отданном на послушание.
Таким образом, отождествление Гришки Отрепьева и Лжедмитрия, скорее всего, лживо.
Имя Владислава Жигимонтовича почти затерялось в русской истории. Он никогда не приезжал в Москву, не был православным, но с Россией был связан напрямую – больше двух лет Владислав IV был русским царём.
1. Московитская корона
В 1610-м году король Речи Посполитой Сигизмунд III убедил московских бояр признать царём его пятнадцатилетнего сына Владислава. Убедил не столько силой слова, сколько силой оружия. Часть войска польского осаждала Смоленск, вторая стояла под Москвой в Хорошёве. Молодому царю присягнули в Москве, Новгороде, Устюге, Ярославле, Вологде и других городах. Началась чеканка монет с его изображением.
В Польше специально для коронации Владислава ювелиры изготовили корону, украшенную 255-ю драгоценными камнями. И хотя самой коронации в итоге не случилось, до неё, как и до Москвы, Владислав не доехал, долгие годы на официальных приёмах он носил московитскую корону, именуя себя избранным Великим князем Московским.
Примечательно, что именно в этой короне впоследствии хоронили отца Владислава, Сигизмунда. А после смерти самого Владислава его сводный брат переплавил корону на монеты.
2. Смоленская крепость
Смоленск, к стенам которого поляки подступили ещё в 1610-м, держался два года в условиях непрерывной осады. Когда город был взят, Владислав прибыл в крепость и провёл в ней четыре месяца, пока его отец обсуждал с русскими условия коронации.
Тянулась зима. Город после длительной осады был частично разрушен. Сигизмунд, непримиримый в вопросах веры, отказывался крестить сына в Православие. Народное ополчение вытесняло из московских земель тех поляков, что пришли ещё с Лжедмитрием. Чем дальше, тем призрачней казался Владиславу московский трон. И, в конце концов, отец королевича принял решение вернуться в Варшаву. 17 февраля 1613 года они въехали в королевский дворец, а 14 марта пришло известие о том, что своим новым царём русские избрали Михаила Романова.
3. Швед
Владислава только условно можно называть поляком. По происхождению он был шведом – из рода Ваза. Поляком он стал после того, как шляхтичи Речи Посполитой избрали его отца Сигизмунда королем.
Владислав, став королем Польши, не оставлял попыток отвоевать себе шведский трон, но безрезультатно.
4. Искусствовед
С малых лет Владислав учился любить искусство, и не удивительно, что, возмужав, он заказывал картины Рубенсу и его ученикам, переписывался с Галилеем, способствовал зарождению оперы в Польше. Эстетическое воспитание Владислава рождало в нем высокомерие как в отношении далеких от искусства польских шляхтичей, так и русских бояр, которые тоже были далеки от тенденций в европейском живописи.
