Книга Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин - Михаил Мухин

Опасался ли Сталин на самом деле тех легионов предателей, вредителей и шпионов, о которых неустанно твердила пропаганда 1930-х годов? Вряд ли. Он действительно тяжело переживал убийство Кирова – видимо, он питал к давнему соратнику теплые дружеские чувства. Однако никакого страха перед таинственными террористами он не испытывал. Весной 1935 г. он дважды с семьей катался на метро, причем эти увеселительные поездки не сопровождались каким-либо антитеррористическими мерами. Судя по описанию современников, основной задачей охраны во время этих поездок было уберечь Сталина и его родственников от ликующей толпы, которая из самых лучших побуждений грозила буквально задушить вождя в объятиях. Родственница Сталина Мария Сванидзе описывает этот эпизод так: «…Поднялась невообразимая суета, публика кинулась приветствовать вождей, кричала «ура» и бежала следом. Нас всех разъединили, и меня чуть не удушили у одной из колонн…Хорошо, что к этому времени уже собралась милиция и охрана». Затем Сталин вышел на перрон, а его родные предпочли остаться в вагоне, «напуганные несдержанными восторгами толпы, которая в азарте на одной из станций опрокинула недалеко от вождей огромную чугунную лампу…» В общем, как-то не вяжется такое поведение Сталина с образом запуганного террористической угрозой тирана, прячущегося за спинами армии охранников.

И тем не менее политические репрессии приобрели в этот период поистине грандиозный характер. Причины этого обсуждаются историками и поныне. Мнение сталкивается с контрсуждением, на каждый довод приходится по паре возражений… Автор этих строк позволит тут изложить ту версию, которая кажется ему наиболее правдоподобной. К концу 1930-х годов Сталин стал полновластным и несомненным руководителем страны. Не то что ни один из членов Политбюро, но даже и все Политбюро вместе взятое не обладало политическим весом, сопоставимым с авторитетом и реальными полномочиями Сталина. Однако, как уже говорилось выше, такое положение дел сложилось отнюдь не моментально, поэтому к 1936–1937 годам в руководстве страны было еще достаточно много людей, которые помнили Сталина всего лишь одним из членов Политбюро, а кое-кто и вовсе – одним из «триариев» Ленина, четко и послушно выполнявших поручения своего патрона. Да, это не высказывалось вслух, а уж тем более печатно, это не влияло непосредственно на расстановку сил, но память – она оставалась. Поэтому главной задачей «Большого террора» 1937–1938 годов было окончательно перевернуть страницу истории, вывести за рамки советской государственной машины всех, кто воспринимал Сталина не как единственно возможного вождя страны, а как наиболее хитрого и властного лидера, сумевшего выбиться из ряда себе подобных и встать над былыми соратниками. На место «старых большевиков» приходили сталинские выдвиженцы, целиком и полностью обязанные своим карьерным ростом Сталину и только ему. К 1940 г. 57 % секретарей обкомов и ЦК компартий союзных республик были в возрасте до 35 лет, то есть они уже попросту не помнили, как это было – «до Сталина». В 1925–1930 годах, когда разворачивались основные политические баталии в Политбюро, этим партийным функционерам было по 18–20 лет, поэтому их политическое становление происходило уже в годы безусловного доминирования генсека. Параллельно уничтожались и запугивались угрозой репрессий вообще все социальные, политические и национальные группы, представлявшие, с точки зрения Сталина, хотя бы потенциальную угрозу его власти. Не исключено, что на проведение «Большого террора» повлияло и обострение международной обстановки. С 1936–1937 годов в воздухе все более явно пахло порохом, мир шаг за шагом сползал ко Второй мировой войне, поэтому Сталин, вероятно, наряду с другими соображениями стремился заранее избавиться от потенциальной «пятой колонны». Одним из наиболее известных (хотя далеко на самым масштабным) эпизодов «Большого террора» стали массовые чистки в армии, приведшие к арестам нескольких тысяч офицеров, в том числе даже маршалов, отличившихся в годы Гражданской войны, – Тухачевского, Блюхера, Егорова.

К концу 1930-х годов поставленная задача была решена. Сталин действительно стал непререкаемым лидером страны. Его решения не обсуждались, его мнение имело силу окончательной инстанции, его приказы были обязательны к исполнению. К концу 1930-х годов Политбюро могло вообще подолгу не собираться. Сам Сталин в январе 1941 г. писал: «Вот мы в ЦК уже 4–5 месяцев не собирали Политбюро. Все вопросы подготовляют Жданов, Маленков и др. в порядке отдельных совещаний со знающими товарищами, и дело руководства от этого не ухудшилось, а улучшилось». Таким образом, роль Политбюро даже как номинального института коллективного руководства была сведена к нулю. Наконец в мае 1941 г. Сталин был назначен председателем Совнаркома СССР. Собственно, дополнительно это назначение никаких особых прерогатив Сталину не дало (куда уж больше?), он и до того контролировал принятие всех, сколько-нибудь важных решений. Однако официальное сосредоточение в руках Сталина как партийной, так и государственной власти имело большое символическое значение.

Сталин в кремлевском кабинете. 1935 г.

Впрочем, следует учитывать, что, помимо возрастания властных полномочий, такое исключительное положение Сталина имело и другие последствия. Скажем, в этот период резко увеличилась физическая нагрузка на этого в общем-то уже немолодого и не слишком физически здорового человека. Начиная с 1937 г. Сталин был вынужден отказаться от традиционных для него с 1923 г. летних поездок в отпуск на курорты Кавказа и Крыма. Теперь от него слишком многое зависело, и он не мог покидать столицу на несколько недель. На долгое время, по сути, до 1945 г., досуг Сталина был вынужденно ограничен «ближней дачей» в Подмосковье.

Сталин в 1936 г.

Практически любой руководитель в своих действиях вынужден учитывать интересы своих подчиненных. Известно, что Николай I, являвшийся официально абсолютным монархом, с горечью признавал, что страной правит не он, а столоначальники. Сталин в известной мере сумел решить эту проблему. Государственная бюрократия, находившаяся под перекрестным контролем государственных и партийных органов и запуганная угрозой политических репрессий, действительно вынуждена была в основной своей массе служить не за страх, а за совесть. Нет, конечно, все досужие рассуждения нынешних «пикейных жилетов» про сталинский СССР как про некое царство идеального порядка, свободы и безопасности – это исторические мифы и легенды. Разумеется, в СССР 1930-х годов было предостаточно и самодурства местных руководителей, и головотяпства, и очковтирательства. Однако в целом управляемость страны возросла. И именно поэтому Сталина, как исторического деятеля, не получается воспринимать в черно-белой гамме. Да, это был именно сталинский голод. Потому что именно политика полностью подконтрольного Сталину Политбюро привело к чудовищному голоду 1932–1933 годов. Это была сталинская коллективизация, сталинское раскулачивание, сталинские репрессии. Все это делалось в соответствии с его директивами, и он полностью несет ответственность за все совершенное исполнителями его приказов. И никакие попытки переложить вину на некие перегибы на местах тут не помогут. Но, признавая все это, надо также признать, что это была сталинская индустриализация, сталинская ликвидация безграмотности, сталинская культурная революция. Можно ли было совершать первое ради второго? Искупает ли второе ужасы первого? Этот вопрос каждый должен решить для себя сам. Мы же повторим то, что было сказано в начале этой главы. Перед Сталиным стояла задача пробежать путь, на который у стран Запада ушло столетие, за десять лет. И он гнал Советский Союз по этой дороге, не считаясь ни с чем. Потому что «иначе – сомнут».