Книга Год Принцессы Букашки - Юлий Буркин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Папа приходил сюда уже не в первый раз, потому он не стал передавать пакет таким же строгим и сердитым, как врач, медсестрам. Он остановился под окном букашкиной палаты и позвонил маме. Та выглянула, кивнула, а затем выбросила в форточку переданный в прошлый раз клубок веревки, держа ее конец. Разматываясь, клубок полетел вниз. Папа поймал его и привязал веревку к пакету. Мама быстро затянула его наверх и ненадолго исчезла. Потом она появилась в окне, поддерживая бледненькую Сашку подмышки на подоконнике. Папа запрыгал и замахал руками, изображая радость. Букашка чуть заметно улыбнулась и покачала рукой. Тут папа, как и в прошлые разы, испугался, что она расстроится оттого, что он только прыгает тут под окнами, а к ней не идет. Не идет ее спасать, когда ей так плохо…
Он достал телефон и набрал номер.
— Ты ее тихонечко сними с окна и отвлеки, чтобы она не расстроилась, что я ухожу.
— Ладно, — мама и Саша исчезли из проема, но разговор продолжался: — Спасибо за передачу.
— Ну, что говорят?
— Ничего.
— А анализы?..
— Будут готовы только через три дня. А пока ее лечат, сами не знают от чего.
— Она что-то ест?
— Нет.
— А чем же она питается?!
— Ей вливают глюкозу прямо в кровь…
— О, господи…
— Ну, ладно, пока. Она что-то закапризничала…
— Да-да-да, не отвлекайся от нее. Всё, пока.
Говорить какие-то ласковые слова друг другу просто не было сил, слишком уж плохо у них у обоих было на душе. Папа сунул телефон в карман. Белесые собаки молча проводили его взглядами до остановки.
День за днем так прошла целая неделя. Холодно и неуютно было без Букашки и игрушкам.
— Какие же мы с тобой дураки, — сказал Салатный. — Еще жаловались, что она с нами не играет. Балбесы жадные! Главное-то, что она вообще тут была. Уже от этого хорошо было!
— Это точно, — вздохнул Сиреневый.
— Слушай, — сказал Салатный, — а как ты думаешь, чего больше всего на свете не любят микробы?
Из ящика снова высунулась гусеница и сказала:
— Я, я знаю!
— Чего?
— Веселья и радости, вот, чего они не любят.
— Ты понял? — обернулся Салатный к товарищу. — А мы тут с тобой нюни распускаем. Микробам от этого одно удовольствие.
— Точно! — сказал Сиреневый. — А знаешь, что? Давай писать веселые песенки. Микробы их услышат, узнают, что мы не падаем духом, испугаются и убегут.
— Это, конечно, хорошо было бы, только убегут-то те микробы, которые здесь, а не те, которые в Букашку залезли.
— Н-да… — приуныл Сиреневый.
— Нет-нет-нет! — закричала гусеница. — Ты всё плавильно плидумал! Пр-равильно пр-ридумал, — поправилась она. Все плохие очень любят сплетничать. Те миклобы, которые отсюда убегут, обязательно всем р-раскажут, какие мы др-ружные, и как любим Букашку… Те ласкажут другим, и те — тоже, и так все миклобы это узнают, испугаются и оставят Букашку в покое.
Ослик из уголка пробасил:
— Надо попробовать. Что-то мы расслабились. Не знаю, будут микробы сплетничать или не будут, но главное, мне кажется, если очень захотеть, чтобы Букашка выздоровела, ей это обязательно поможет.
— Отлично! — воскликнул Сиреневый, и сразу почувствовал, насколько ему стало легче от мысли, что он что-то может сделать. — Давайте тогда устроим конкурс на лучшую выздоровительную песенку!
— Давайте!.. Правильно!.. Устроим!.. — загалдели остальные. Потом игрушки притихли, только время от времени то тут, то там в комнате раздавалось хихиканье. Минут через двадцать Сиреневый крикнул:
— Я готов! Кто еще?
— Да подожди ты! — закричал Салатный. — Мало ли, что ты готов! А мне еще долго!
— Что-то медленный ты какой-то, — проворчал Сиреневый.
— Это ты что-то быстрый, — возразил Салатный. — Еще неизвестно, что ты там написал. Ничего хорошего так быстро написать нельзя.
— Посмотрим, посмотрим… — стал защищаться Сиреневый, но его прервал Ослик:
— Может, хватит мешать, а? Написал? Молодец. Пиши ещё.
Сиреневый насупился и примолк, но ослику помешали снова:
— Кар-р-р! — раздался резкий голос из окна. — Пр-р-ривет, друзья!
Игрушки уставились туда. В форточке, уцепившись ногами в раму, сидел ворон.
— Что-то мне гр-рустно, — сказала птица. — И как-то мне стр-рашно. Сам не знаю, что со мной пр-роисходит…
— А мы знаем, мы знаем! — затараторила гусеница. — У нас Букашка болеет! Нам тоже всем глустно и стлашно. Но мы не падаем духом. Мы сочиняем вызлоровительные песенки, чтобы напугать мклобов!
— Вот как? — наклонил голову ворон. — Что ж, пр-р-рисоединяюсь. И полечу еще котишке р-раскажу!
Хлопая крыльями, он исчез.
… — Лично я почти закончил, — сообщил ослик.
— И мне уже немножко осталось! — воскликнула гусеница.
— Мне тоже, — сказал Салатный. — Давайте через пять минут читать.
— Ну, уж нет! — возмутился Сиреневый. — Теперь ждите, пока я вторую закончу!
Остальные его ждали-ждали, ждали-ждали… Пока он вдруг не сказал:
— Ладно. Давайте читать. Не получается у меня вторая.
— Так что же ты тогда воду мутишь?! — закричала гусеница.
— Какую еще воду? — подбоченился Сиреневый.
— Ладно, — махнула гусеница сразу тремя лапками, — пой, давай, свою песенку.
— Э-э… Вообще-то у меня не песенка, а считалочка…
— Начинается… — вздохнул Салатный.
— А что такого-то?! Какая разница?! Главное — что-то выздоровительное сочинить, а песенка это или не песенка — не важно!
— Читай уже, — скорчил рожу Салатный.
Сиреневый на него покосился, а потом, показывая на всех по кругу лапкой, заговорил:
Некоторое время все молчали, потом Салатный сказал:
