Книга Ад ближе, чем думают - Александр Домовец

Прозвучало довольно отчуждённо, однако я не обиделся. В старину гонцов с плохими вестями вообще убивали… Разве я не понимал, что больше всего полковнику сейчас хочется остаться одному? А ведь я ещё не показал фотографии несчастного Добромыслова, полученные по информационной сети – духу не хватило, что ли. Страшные фотографии. Страшные и непонятные… Но дело есть дело, и оно приоритетно. Тем более что тема, с которой аналитик Буранов нанёс визит разведчику Ходько, не терпит отлагательства. Боюсь, что уже не терпит…

Вот только с чего начать?

Сосредотачиваясь, я подошёл к распахнутому по случаю хорошего дня окну и выглянул наружу. Здание Департамента располагалось на Литейном проспекте. С высоты десятого этажа хорошо просматривалась Нева, синюю гладь которой бодро утюжили нарядные прогулочные теплоходы. Заканчивался май, погода стояла по-летнему жаркая, и речные жёлтопесочные пляжи уже вовсю принимали купальщиков. Хватало и рыбаков, чьи лодки и катера́ пёстрыми островками усеяли воду поодаль от берега.

Я невольно вспомнил, сколько усилий затратил в 1985 году тогдашний премьер Нарышкин, чтобы убедить императора и Думу принять общероссийскую программу очистки рек от промышленных и коммунальных стоков. И если молодой в ту пору Николай с доводами премьера согласился быстро, то Дума упиралась до последнего. Шутка ли – тратить по четыреста миллионов рублей ежегодно в течение тридцати лет! Почти столько же сто́ит содержать полицию в масштабе России… Однако императора пленил масштаб и благородство замысла: сберечь природу для грядущих поколений. И он лично провёл законопроект Нарышкина через Думу. Потому-то, спустя двадцать лет, невскую воду можно пить без риска подцепить расстройство желудка, рыба водится в изобилии, и притом речное дно облюбовали раки. А эти членистоногие в грязной воде просто не выживают…

– Наша тема – Альбион. Давайте, полковник, начнём с самого что ни на есть начала, – произнёс я, не оборачиваясь. – Так сказать, ab ovo.

– С яйца так с яйца, – бесстрастно согласился Ходько.

– И прошу не удивляться повторению некоторых общеизвестных фактов. Просто они лежат в основе сегодняшней ситуации, которую нам с вами предстоит прояснить…

Я вернулся к столу, присел и, допив остывший чай, закурил очередную папиросу (что-то много стал курить – нынче уже десятая, не меньше).

– Как вы знаете, Парижский трактат был подписан в 1805 году, – заговорил я. – К тому времени противостояние с франко-российским союзом Англия проиграла вчистую и бесповоротно. Она потеряла Индию и европейские рынки сбыта. Протекторат Наполеона и Павла Первого над континентом подорвал её экономическую и финансовую мощь. Объединённые морские силы России и Франции систематически били непревзойдённый английский флот. К тому же Нельсон погиб ещё в 1803 году, а равных ему флотоводцев у Британии не нашлось. Словом, к моменту предъявления ультиматума Англия была обескровлена…

Сделав паузу, я искоса посмотрел на полковника. Его лицо не выражало никаких эмоций, он просто слушал, а о чём думал – бог весть.

– Франко-российский союз устанавливал рамки дальнейшего существования Англии, – продолжал я. – Предельное количество боевых, торговых и рыболовецких судов, сокращение сухопутных войск, жёсткие экспортные квоты, запрет на создание колоний в иных частях света… ну и так далее. В сущности, акуле намеревались вырвать зубы. В то же время каких-либо вторжений во внутреннюю политику Англии ультиматум не предусматривал, да и вообще император Павел убедил Наполеона, что уж совсем загонять сломленного врага в угол неразумно. Впрочем, для гордого Альбиона и всего перечисленного оказалось предостаточно. И если в итоге король Георг вместе с премьером Питтом-младшим всё-таки подписали Парижский трактат (другими словами, капитуляцию), то лишь потому, что в противном случае Британские острова были бы немедленно оккупированы. Никаких особых препятствий к этому не существовало, армии союзников стояли наготове… Владимир Анатольевич, может, ещё по чашке?

– Сейчас организую, – откликнулся Ходько, поднимаясь. – А вы пока продолжайте, я внимательно слушаю.

– Ну-с, дальнейшие события показали, что проиграть и стать на колени – вовсе не одно и то же. Англия с поражением не смирилась. Пресловутое британское упрямство и память об утраченной европейской гегемонии сделали своё дело: идея реванша в общественном сознании стала доминирующей и передавалась из поколения в поколение. Слепая неприязнь или даже ненависть к французам и русским превратилась в черту национального менталитета.

Во что это вылилось на практике? В 1865 и 1893 годах Англия при поддержке Австрии, Италии, Швеции, Польши, ряда государств Германской конфедерации провоцирует общеевропейские войны. Я уже не говорю о неоднократных попытках физически устранить правителей России и Франции. Одно восстание январистов в 1825 году, оплаченное британской казной, чего сто́ит… Из обеих войн союзники вышли победителями, и Альбион за своё неразумное, преступное упорство понёс наказание. В конце XIX века его искусственно расчленили: Ирландия и Шотландия получили независимость, которой, впрочем, уже давно добивались. Тогдашнего премьера Вильсона и главнокомандующего английской армией Квотера за развязывание войны судил объединённый трибунал союзников и приговорил к пожизненному заключению…

Казалось бы, Англия окончательно сломлена. Хотя почему «сломлена»? У неё оставалось всё необходимое и достаточное для нормального мирного развития и достойной жизни. Налаженная промышленность и устойчивые финансы, продуктивное сельское хозяйство, возможность торговать со всем миром… На остров свободно приезжали туристы, английских писателей издавали в десятках стран, работали научные лаборатории… Да множество государств на Земле сочли бы такие условия существования куда как завидными! В сущности, Россия и Франция ограничивали Англию только в стремлении возродить былую военную мощь и доминировать в Европе. Во всем прочем она жила так, как считала нужным. И хотя после войны 1893 года союзники – в ту пору императоры Александр Первый и Наполеон Четвёртый – решили контролировать внутреннюю ситуацию в Альбионе более жёстко, решение это осталось на уровне намерений. К сожалению, монархи сочли, что отныне британская угроза осталась в прошлом. Как показала жизнь, совершенно зря!

Приняв из рук Ходько чашку чая и сделав глоток, я поднялся и принялся ходить по кабинету взад-вперёд. Привычка – вторая натура…

– Признайтесь честно: утомил? – осведомился я, выдержав паузу.

– Ничуть, – откликнулся тот. – Скорее, заинтересовали.

– Вот как? И чем же?

– А вы за десять минут изложили половину учебника по новейшей истории, – пояснил Ходько с вымученной улыбкой.

– Я старался… Ну-с, продолжим. В 1925 году разразился новый конфликт, на этот раз мирового масштаба. Вы знаете, что именно в тот период в России резко возросла внутренняя коммунистическая угроза, и последователи экономиста Маркса в конце концов организовали красный путч во главе с адвокатом Ульяновым. На британские деньги, как потом выяснилось. Ликвидация путча потребовала таких усилий, что какое-то время до внешних дел просто-напросто не доходили руки. И, к стыду союзнических спецслужб, тайную коалицию Англии с Северо-Американскими Объединёнными Штатами они проморгали. Даже не то что проморгали… Словом, в такое вероятие никто просто не верил. И, тем не менее, оно осуществилось. В конце девятнадцатого – начале двадцатого веков американцы, вроде бы мирно сидевшие за океаном, исподволь нарастили военную мощь, которая позволила им реально претендовать на общемировой передел колоний. Но чтобы подорвать франко-российскую гегемонию, был необходим европейский союзник. И Штаты нашли его в лице жаждущей реванша Англии.