Книга Пушистый талисман - Влада Орлецкая

Просто Ниночка, эта перезрелая Барби, завела себе любовника. Ну конечно! Не ранним же климаксом объясняется весь этот идиотизм в ее поведении. И когда Николай осознал чудовищный масштаб обмана, всю меру гадкого Ниночкиного цинизма — он взял да и сам устроил ей сцену ревности.

Она даже не испугалась.

— Милый, не нужно кричать. Я имею полное право расстаться с тобой. У нас в стране нет рабства. Мы даже не расписаны. И нам не надо делить имущество. Общих детей у нас тоже нет. Как видишь, нас ничто не связывает. Возьми себя в руки и отправляйся собирать вещи. Я так устала от перелета!

Она сладко потянулась — отдохнувшая, помолодевшая, загорелая, глаза сияют. Может быть, затащить ее в постель и уж там решить все миром, как он обычно привык делать? Николай даже предпринял попытку, но Ниночка мягко и одновременно решительно отстранилась, дав ему понять, что секса не будет.

— Ты хорошо подумала? — не без апломба спросил он.

— Ну а если плохо, то — что?

— А где я буду жить?!

Этот аргумент раньше действовал безотказно, ибо неизменно пробуждал в Ниночке ее женскую жалость.

Она проследовала мимо «бывшего мужа» в ванную, открыла воду и ответила оттуда, сквозь шум:

— Милый, я же сказала тебе, что устала. Пожалуйста, не грузи меня своими проблемами. Прощай.

Вот так Николай и оказался на улице, как дурак, с этими чертовыми сумками. Нет, даже не как дурак, а самый что ни на есть бомж. Да, вот так — он теперь бомж! И все потому, что какая-то глупая баба решила поиграть в независимость. Ну ничего, ничего… Пусть, пусть поспит без мужика, помечется в своей квартире одна-одинешенька. Феминистка недоделанная, дура эмансипированная! Он-то не будет долго один. Мужики теперь — товар штучный, и на дороге не валяются.

Однако следовало подумать о ночлеге. Николай точно знал, кто ему не откажет. Выйдя из подъезда Ниночкиного дома, он достал из кармана телефон и набрал номер Анжелки. Ее мобильник долго не отвечал. Наконец, в трубке раздался заспанный голос.

— Алло…

— Привет, Маркиза ангелов! — весело поздоровался с ней Николай.

— Господи, Коль, ты, что ли?! — Анжелкин голос тоже зазвучал бодрее и радостнее. Вот, кто его по-настоящему любит! Вот, кто ему беззаветно предан!

— Я, Анжелочка. Ты с ночи, что ли?

— Ну конечно… моя же смена была.

— Ну как там дела?

— Нормально.

— Анжел, а я к тебе в гости хочу приехать. Возражения не принимаются.

Анжелка почему-то замялась.

— Котик, а ко мне нельзя, — ответила она.

Он аж опешил.

— Почему?!

— Котик, я с мужчиной живу.

— С каким еще… Ты что, замуж вышла?! Когда же успела?!

— Ну вообще-то, ты не был у меня уже полтора месяца, — мягко упрекнула она.

Идиотизм…

— Котик, ты не расстраивайся. Мы с ним просто так живем, не расписанные.

Как будто ему это интересно!

Он хотел сказать ей что-нибудь гаденькое по поводу ее нового гражданского хахаля, чтобы отвести душу, но не стал. Ситуация складывалась таким образом, что ему, возможно, в ближайшее время потребуется работа, как это ни прискорбно, — должен ведь он на что-то жить! Так что Анжелка могла быть ему полезна. Поэтому он проглотил обиду и сказал, почти искренне:

— Ну совет вам да любовь! Слушай, Анжел, мне работа нужна. Как там у вас с этим? Водилы требуются?

— Решил вернуться?

— Да…

— Котик, без вопросов. Для тебя все, что попросишь…

И она отключилась.

Все, что попросишь! Вот и выгнала бы своего, так называемого сожителя, чтобы старинный друг мог переночевать. Как все-таки женщины лживы и жестоки! В лицо, понимаешь: «Котик-котик, котик-котик!» — а потом в душу тебе: «Тьфу!» — вот и вся их любовь!

Итак, вопрос ночлега был по-прежнему сверхактуален. С Анжелкой, верной, безотказной подругой, вышел облом. Но Николай не отчаивался: есть еще художница Люба, — уж она точно умрет от счастья, если он нагрянет к ней, в ее убогонькую халупку, и останется на ночь. Будет лучше, если он отправится к ней прямо с вещами, без предварительного созвона — то-то ей будет приятно! Она небось уж и не грезит об этом, бедняжка, а тут — раз! — и появляется он, ее принц на белом коне! Николай решительно поднял сумки и отправился к автобусной остановке.

…Но Люба его надежд, увы, не оправдала! Он выбросил окурок и снова закурил. Сейчас он не чувствовал ничего, кроме жгучей обиды… Как такое могло произойти, он решительно не понимал. Дожил, докатился… Ну ладно — Нинка, с ней все ясно — здравствуй, климакс. Ладно — Анжелка — всегда была шлюхой. Но Любка… От нее такой подлости Николай никак не ожидал. Разве он мог подумать: с виду тихоня, дурочка безответная, ждет, вздыхает, в рот заглядывает… Все ложь, все игра! И как он ее сразу, гадюку подколодную, не раскусил?

Эта бездарная малярша так умело прикидывалась доверчивой дурой, что Станиславский отдыхает. Подловила его, как лоха, на девственность, заставила поверить в свою беззащитность, мозги пудрила, на жалость давила, вся такая бедная и несчастная. А когда мужчине вдруг потребовалось элементарное женское участие и просто крыша над головой, она тут же показала свой нрав. Наверняка у нее завелся другой мужик — к гадалке не ходи.

Этого так оставлять нельзя. Зло должно и будет наказано. Так что, Любушка-голубушка, попомнишь ты еще Николая Зотова! Ох, попомнишь! Господи, ну хоть что-то из себя представляла бы, мышь-полевка!

Все его подруги как сговорились. Он набирал один за другим телефонные номера и всякий раз слышал одно и то же: «Коленька, сегодня не могу, у меня гости», или: «Нет, дорогой, ко мне сегодня нельзя, муж в первую смену» — и так далее…

О женщины, имя вам — вероломство… Хорошо, что он вспомнил о своем армейском дружбане — вот у кого можно без вопросов перекантоваться ночку-другую. Мужик мужика всегда поймет и выручит. И пусть его полудурочная баба гундит нарочито громко, чтобы он, Николай, слышал, мол, опять твой Зотов приперся, опять ты с ним связался, да когда все это закончится…

11

Любка пребывала в недоумении, когда брат Натальи Сергеевны, этот угрюмый тип бандитской наружности, позвонил ей и предложил «сходить куда-нибудь». Ей не особенно хотелось куда-то с ним идти, но она согласилась, и только потому, что слышала в трубке восторженные вопли Даньки, сына Матвея.

— Тетя Люба! Тетя Люба! — мальчишка просто захлебывался от восторга.

— Тише… сынок, перестань, — сказал ему Матвей, прервав разговор с Любкой.

Он пригласил ее в боулинг. Оно и к лучшему. Хотя бы не так скучно, как могло быть.

— Ну как, тебе… вам понравилось? — спросил Матвей, когда они, вдоволь наигравшись, присели в ближайшем кафе.