Книга За миг до откровения - Валентина Ива

Элегическое трио «Юношеское» для фортепиано, скрипки и виолончели соль-минор в исполнении солистов оркестра, опять сдернуло рыженькую косу со стула, и она как заворожённая простояла весь музыкальный мотив до последней ноточки. Прозвучали еще два романса: «Мелодия» и «Апрель», прежде чем они поняли, что в оркестре кто-то, а впоследствии, оказалось, что этот кто-то – виолончель, родственник этой маленькой любительницы Рахманинова. «Вокализ» пронизал пространство зала галереи как свежий воздух Родины, и застывшие бровки без подбородной с покатыми плечиками девчушки, такой трогательной и казавшейся печальной, привнесли в мир концерта такую любовь и нежность, что у студентки защипало в глазах от огромной радости, переполнявшей её сердце.

Мужчина с благородной внешностью злобно ссорился с соседкой, сидящей перед ним. Она – мерзавка, разок прошуршала программкой, чем и оскорбила его тонкий слух.

Романс «Сирень» превратил соседку справа в вытянутую струнку, стоящую на часах около концертного стула. До самого последнего аккорда девочка, затаив дыхание, парила, погруженная в море звуков.

Концерт окончен. Овации потрясли зал. Мужчина обернулся и сурово взглянул на студентку, с перепугу она перестала аплодировать и уронила программку.

– Не бойся, я с тобой! – улыбаясь, сказала мама и обняла её за плечи.

В сквере около Храма Христа Спасителя они присели на лавочку, и мама задумчиво говорила, что концерт был просто восхитителен, а особенно девочка с рыжей косой. Именно то, как она слушала музыку. Какое молодое, свежее и светлое тепло волнами пульсировало в разные стороны и достигало их, сидящих рядом. Студентка обняла маму и продолжила, каков же гнус этот красавец, которому пресмыкающаяся дамочка грела место, и от него несло тревогой, страхом, неприятностями и вообще всем тем, чего так страстно избегает человек.

– Кстати, мамуль, ты, где взяла эти странные билеты? Что за публикум тут трясся от Паркинсона?

– Не груби, душа моя, тебе это не идет! А билеты мне предложила тетя Оля из ветеранского пенсионного клуба. Или как его там? Короче, у кого нет денег, а послушать виртуозных исполнителей сильно хочется. Заметь, эти музыканты тратят свой талант и силы, и время, и исполняют на таком высоком уровне, что слёзы тут как тут. Ведь таланту всё равно кто его слушает, лишь бы слышали, а в зале тишина была высочайшая…

– Да, да, особенно когда одна старушенция решила, что ей пора, и, шаркая ногой, отправилась до дому, как раз посередине «Вокализа».

– Ну, дорогая моя, что поделаешь. В семье не без урода! А потом, может, у неё живот схватило? Может, пришла впервые, и поняла, что Рахманинов это не её композитор…

Они весело засмеялись и поднялись.

Мама включила телефон и обнаружила 15 звонков от папы. Студентка зафиксировала всего 7.

– Бежим домой! Папа ждет. Как настроение?

– Супер!!!

Не пойман – не вор

Хорошую технику в России в советское время приобрести было крайне сложно. Первые перестроечные контакты с Европой, после падения Железного занавеса в 1989–1991 гг., позволили простым людям обзавестись некоторыми украшениями человеческой жизни. Так, сотрудник лаборатории «Психофизиологические исследования поведения человека в экстремальных условиях» института Биофизики МЗ СССР Картенс Владимир Питериусович приобрел роскошную видеокамеру, которая делала съемки сразу на большую видеокассету. Её без предварительной перезаписи можно было сразу вставлять в видеомагнитофон и смотреть отснятое.

Немец по происхождению, волею судьбы, родившийся в России, по своей педантичности и рационализму он сильно отличался от остальных россиян различного происхождения, хотя некоторые романтическо-элегические черты характера ему были не чужды. Владимир Питериусович, натешившись вволю такой забавной штукенцией, как видеокамера, а это в то время было большой редкостью, настойчиво и даже можно сказать смело – назойливо – предложил Татьяне Васильевне Сидоровой, младшему научному сотруднику их лаборатории, поснимать родных и близких у себя дома. Татьяна Васильевна с благодарностью воспользовалась случаем, и с большим удовольствием нажимала кнопку «REC», приближала и удаляла снимаемый объект и наслаждалась удивительным качеством съемки.

Во вторник, 21 сентября, в 13 часов 00 минут в стенах Специализированного центра медицинской помощи института Биофизики МЗ СССР готовилось празднование юбилея профессора медицины Горобца Ефима Иосифовича. Ефим Иосифович прошел всю Великую Отечественную войну от 1941 до 1945 года в качестве военного врача-хирурга, дошел практически до Берлина. Был ранен и до конца своих дней ходил, опираясь на палочку. Эта хромота только красила его, так как, имея на плечах светлую голову, а в ней аналитический ум, и также национальную оборотистость вкупе с оптимистичным и доброжелательным характером, он защитил сначала кандидатскую, затем докторскую диссертации, возглавил множество Ученых советов и научно-исследовательских направлений, подготовил к защите множество аспирантов и аспиранток, при этом у последних пользовался бо-о-ольшим уважением и даже, так скажем, спросом… Последняя его аспирантка, роскошная и ослепительная Эмилия Эдуардовна Митскевич, успешно защитилась и на долгие годы задержалась при нём, оставаясь его неизменной, всё знающей ассистенткой, перекрывшей ему «кислород» на работе. Теперь строгий контроль дома и обложная мина на работе учитывали всё свободное и несвободное время Фимы. Такой расклад в преферансе требовал немедленной перетасовки карт, и Ефим Иосифович переустроил Эмилию, переведя её на повышение в институт Гамалеи на очень нужную и ответственную должность: и рядом с Биофизикой, и контроля меньше. Время бежало с каждым годом всё проворнее, и, несмотря на почтенный возраст, а Ефиму Иосифовичу исполнилось в этот вторник 80 лет, он по-прежнему был женат на своей жене (вместе прожили 55 лет), и Эмилия маячила где-то рядом… Кстати, молодые аспиранточки все же еще привлекали Фиму, но уже таким спросом, как раньше, он не пользовался.

Владимир Питериусович подошел степенной походкой к Татьяне Васильевне и попросил её поснимать юбилей Горобца на видеокамеру. Она радостно согласилась, так как сидела на диете, салатов оливье не ела, а также не пила алкоголь из принципа, а тупо сидеть за столом у юбиляра и томиться длинными хвалебными тостами, сами знаете, просто невыносимо, а тихо сбрызнуть – неудобно, все-таки он хороший мужик, «хоть и еврей».

Она водрузила видео-агрегат на плечо, размеры, кстати, были не хилые, хотя вес небольшой, и принялась запечатлевать всех по очереди, кто говорил здравицы или участвовал в них. Вино и водка текли рекой. По мере наполнения желудка у каждого из присутствующих теплела душа, размягчалось тело и сердечные слова, которые легко льются из души потому, что лукавить не надо, золотым фонтаном орошали юбиляра. Уж слишком человек хороший, этот талантливый во всех отношениях Ефим Иосифович.

Жены юбиляра на празднике не было. Ей домашних торжеств хватило по горло. Панегирики произносили все еще высокие чины: от министерства, от управлений, от медицинских и биологических НИИ, главврачи больниц, председатели ученых советов, и так далее, и тому подобное… Эмилия ждала своего выхода. А когда она увидела, что идет редкая в то советское время, съемка, она подкрасила увядшие губки, подшевелила опавшую прическу, втянула старческий отвисший живот и приготовилась к «прыжку»…